Игрушка.... (1/1)
Мне кажется, будто жизнь превращается в кошмар. Стерлась грань между правдой и ложью, сном и реальностью. В душе бушуют множества чувств, сливаются, путаются. Я запутался. Мне бы хотелось, чтобы все, что произошло за последние дни, стало кошмаром, который я смог бы сразу забыть. Болит голова. Но не только из-за сотрясения, — по большей части от того, что я потерялся. Нет, я потерялся не где-то на улице, я потерялся в себе. Чувства и мысли словно издеваются надо мной, терзая сердце. Не верю в слова Скуало, должно быть он просто пошутил надо мной. Наверное, потому, что, может, услышал, что я тогда сказал семпаю. Семпай… Вы, верно, меня теперь ненавидите. А, вообще, вы меня всегда терпеть не могли. Я мешаю вам. Простите… Как бы хотелось сделать для вас что-то, лишь бы вы были счастливы. Да, мне бы этого очень хотелось. Вот бы увидеть вас. Только от этого я знаю, буду невероятно счастлив.Теплый солнечный свет освещает небольшую комнату, проникая сквозь стекло одинокого окна. Я все-таки решаю проведать Бела, чтобы убедиться, что он в порядке; медленно встаю с жесткой кровати, ноги еле держат, боль пульсирует в ранах. Пол, как магнит, притягивает меня, но мысль о семпае заставляет идти. Удивительно, но теперь я понимаю, что, пожалуй, только мысли о Беле спасают меня; все мои мысли полны им, все произошло так быстро. Только думая о нем, я все еще дышу. Он стал для меня целью, смыслом. Я живу только им. И неважно, что теперь он думает обо мне. Может, это даже неплохо, что мои чувства раскрыты, ведь благодаря этому я могу больше понять сам себя.
Наплевав на шапку, медленно ступаю по пустым коридорам. Интересно, сколько времени? Изображение перед глазами чуть расплывается, но я уже вижу дверь, за которой надеюсь увидеть семпая. Сердце неровно, но часто бьется. Я вот-вот упаду. Все-таки я боюсь встречи с ним. Боюсь, что в его голосе будет звучать отвращение ко мне, презрение. Боюсь… Но все же открываю дверь — желание видеть его преодолевает любой страх. Скрип несмазанных петель показался таким громким, что сердце на мгновение замерло. Яркий свет, что пробивался через окно, ослеплял. Я медленно осмотрел комнату. Взгляд остановился на большой кровати, где лежал человек, пленивший мое сердце. Его вид был уставшим, одной рукой он прикрыл глаза, другая была перевязана и лежала вдоль тела. Плащ принца валялся на диване, который стоял в углу комнаты. В отличие от комнаты капитана, в этой было много мебели, на вид — очень дорогой, три больших окна, высокий потолок. В общем — комната принца.— Кто здесь? – Голос звучал сонно и устало.— Как ваша рука, семпай? – Услышав мой голос, он посмотрел на меня. Вроде бы… Не вижу глаз из-за челки.— А, ты пришел преклоняться предо мной и клясться в вечной любви? Ши-ши-ши. — Его настроение явно поднялось. Но такое чувство, что он тогда принял мои слова в шутку, и теперь просто издевается надо мной. Немного обидно.— Семпай, я хоть и ударился головой, но не настолько сильно, чтобы считать вас богом. Мне просто стало интересно, как сильно вас тогда капитан испинал. — Почему-то не могу ему сказать напрямую правду. Но мне же не говорить ему, что я все время думаю о нем и, беспокоясь, не нахожу себе места. Тем более, есть шанс, что тогда он действительно не отнесся к моим словам всерьез. Тем лучше для меня.— Ах ты, мелочь, — процедил он сквозь стиснутые зубы. Не удивлюсь, если он спит с ножами вместо мягкой игрушки... потому что из меня уже торчит пара десятков. Как же больно. И почему мне надо было обязательно влюбляться в садиста?— Я так понимаю, ваша рука в порядке? – Ответа не было, но я понял, что все хорошо, так как он спокойно ей двигал. Какое облегчение! Ведь это из-за меня его рука пострадала. Так рад, что даже лень ножи из себя вытаскивать. Кровь пропитывает мою одежду и редкими каплями падает вниз. Но я не обращаю на это внимания, — сердце трепещет при его виде и, кажется, я вот-вот задохнусь от счастья, ведь его голос все-таки звучит как обычно, без презрения. И на душе так спокойно и сладостно. Это потому, что он просто находится рядом.— То, что ты мне тогда сказал… Это правда? – Этот вопрос повис в воздухе, заслоняя только что создавшееся редкое счастье. Я не знаю, что ответить, что я могу ему сказать. – Подойди сюда.Я медлил. А что, если он меня убьет? Это вполне может быть. Хотя выбора у меня нет. Я медленно, маленькими шагами пошел к нему, немного пошатываясь, — сказывалось сотрясение. Он сел на своей кровати, наблюдая за мной. Как только расстояние между нами стало совсем маленьким, семпай резко схватил меня за руку и кинул на кровать. Перед моими глазами все завертелось, движение было слишком резким и неожиданным. Зачем он это сделал? Чего он хочет добиться? Принц смеялся своим шипящим смехом, нависая надо мной. Я чувствовал, как краснею; так хочется, чтобы наши губы соприкоснулись... Он по одному стал медленно вытаскивать из меня ножи, перед этим чуть повернув ими в ранах, но мне не хочется обращать на эту покалывающую боль внимания.— Ши-ши-ши, а ты покраснел. Ответь же на мой вопрос. — Он приблизил свое лицо так близко к моему, что я чувствовал его теплое, такое приятное дыхание. Этот человек… Я не хочу врать ему…— Правда. — Мой шепот был еле слышен, но по улыбке семпая, которая стала еще больше, понял — он услышал.Я зажмурил глаза, чувствуя себя жалким. Не могу заставить себя посмотреть ему в лицо. Вдруг я почувствовал прикосновение к моим губам, такое прохладное, но в нем ощущалась сладость и требовательность. Еще толком не понимая, что происходит, я сначала робко ответил на поцелуй, спустя несколько секунд — уже уверенно; вдруг понял, что ждал и всем сердцем хотел этого. Голова кружилась, все мои ощущения сосредоточились только на этом соприкосновении. Все беспокойства и плохие мысли куда-то улетучились. Стало так спокойно и хорошо. Время остановилось, потерялся его счет. И не знаю, в шутку или всерьез семпай это делает, но сейчас мне все равно. Теперь я понял, что является лекарством – это тот же человек, которым я болен. Время от времени нам приходилось отрывать свои губы друг от друга, чтобы можно было сделать глоток воздуха. Наши языки переплетались, было очень жарко. Семпай это, наверное, тоже почувствовал, достал нож и стал резать на мне одежду, оставляя красные полосы. Он начал целовать мою шею своими влажными теплыми губами, чуть прикусывая, медленно опускался ниже по моему торсу. Я пытался дышать, но получалось с трудом. Его рука легла на мою, уже возбудившуюся, плоть. Я слышал тихие стоны, срывающие с собственных губ. Почувствовал боль — это семпай делал на мне порезы одним из своих ножей, после — слизывал выступающие капельки крови. Порезы прорезали кожу и были довольно длинными, мне не хотелось на это смотреть, — слишком много их было. Больно, но это лишь добавляло ощущений к общей эйфории. Задыхаясь от удовольствия, я вдруг почувствовал резкую всепоглощающую боль; она отличалась от порезов, полностью заполнила меня. И только спустя несколько секунд после толчка я понял, что семпай во мне. Вот так просто, без предупреждений и подготовки, жуткая вспышка боли. Его рваные движения заставляли мою глотку разрываться от немого крика. Хотелось бы закричать, что есть сил, но я не могу себе такого позволить, потому просто закусил губу, чувствуя во рту железный привкус крови; перед глазами все расплывалось от наполнивших их слез.Помню, что отчего-то я все же получал и наслаждение, но от боли стал терять сознание. Эта ночь осталась для меня в тумане, те чувства, что были — это невыносимо. Единственное четкое воспоминание, что осталось, было словами семпая. Как он тихо, еле слышно произнес слова, которые я уже никогда не забуду…
«Теперь ты – моя игрушка»…