1 часть (1/1)

4:19?Сегодня ночью я чувствовала на себе всю тяжесть мира.То же чувствует луна каждую ночь??Цзыхан не спал в тот момент, когда её сообщение высветилось поверх электронного учебника по алхимии. Его глаза нуждались во влаге, ровно как и горло. Просидев за учебниками всю ночь, юноша не заметил наступление утра. Он семь раз откладывал уведомление программы по здоровому сну, установленным Фингелом по его просьбе, говоря себе:—?Я ещё в состоянии учиться, потому нерационально будет тратить время на сон. Едва почувствую себя плохо?— тотчас лягу.Однако плохо он себя так и не почувствовал. Точнее, всё существо его словно иссохло, и учёба была единственным способом не думать о том навязчивом чувстве, что породила фотография, спрятанная между страниц учебника по ботанике в нижнем ящике. Он поселил на самое дно то, что лимонной кислотой капало на его сердце, кислотой, разбавленной сахаром. А её кожу он однажды по глупости вслух сравнил с белоснежным сахаром. Поэтому верным будет сказать, его тянуло к чему-то странному, пугающему, от чего спасали единственно давно выученные уроки, в которых он забылся до этого сообщения.?Почему ты чувствовала себя так? Тебя что-то гнетёт??Он написал это сообщение после четырёх попыток с другим текстом, обращением по имени и разными эмоциональными знаками препинания. Внезапно голова его прояснилась, точно прошедшая ночь со всеми давно выученными материалами гнула под скучный строй его натуру, жаждущую в этот миг вдохнуть больше воздуха и почувствовать чьи-то (конкретные) руки на своих плечах. Он выключил светильник, стоящий на подоконнике. Его комната ощущалась пустой за имеющимися застеленной кроватью, столом с тремя выдвижными ящиками, серым шифоньером и какими-то тёмно-бежевыми шторами, так не по-дружески закрывшими взор на постепенно розовеющее небо.Лунный серп прорезал рассветное ватное полотно. Словно шелест бумаги, отворилась выдвижная дверь на балкон, балкон очень узкий и потому не заставленный всяким хламом, как, например, Цзыхан может вспомнить, у Минфэя. Они соседи, и со своего балкона он даже в предрассветной темноте мог видеть старые детали от моторов, какие-то журналы, чей глянец уже отражал небесную палитру. Завалив всю выделенную комнату ненужными вещами, он перетащил их на балкон, чтобы освободить место для новых ненужных вещей. И в отличие от него, так просто и легко впускающего новое в свою комнату и сердце, у Цзыхана нет даже комнатного растения, нет неиспользуемых книг, потому что он возвращает их строго по расписанию библиотеки. Ящики стола довольно лёгкие не из-за экологического материала, а потому что в них почти ничего нет.Изменилось только одно?— словно кусок каменной руды, эта фотография с фестиваля, так внезапно охватившая сердце, покоилась среди тонких листов, между двести сорок четвёртой и двести сорок пятой страницами, между семейств рутовых и орхидных. Он ведь даже этот учебник приобрёл единственно для того, чтобы было, куда её спрятать. Он не осмелится выбросить что-то, принадлежавшее ей, пусть это ?что-то? с самого приобретения заменило обычную серость дней вечным ливнем в его сердце.Она прочитала и ответила почти сразу.?О, брат-наставник Чу Цзыхан, я не думала, что Вы ответите прямо сейчас…Я писала с надеждой на утренний ответ; я ведь не разбудила брата-наставника??Юноша, чуть грустно качнув головой, облокотился на высокие перила балкона.?Ничего, я всё равно просматривал материал.И да, я ведь говорил, что эти формальности ни к чему. Можешь называть меня просто Цзыхан?.И после поспешно добавил:?Ведь ты отличилась на аттестации, что гарантирует тебе высшие баллы и априори ставит с нами в один ряд?.Он закрыл глаза в надежде привлечь внутренний покой пением цикад. И Цзыхан услышал их так чётко, словно они пели у самого его уха, словно вся голова его превратилась в зал для их оркестра. Ему никогда не нравился этот стрекочущий звук, что поэты нарекали пением, однако его непривыкшее так дрожать сердце приняло это действительным лекарством, уловив в жужжании то самое пение.Что есть ?то странное?, не дающее юной душе его покоя? Вероятно, нежелание тот самый потерянный покой обретать. Испробовав однажды это прекрасное ощущение, когда ?она просто села рядом, а он забыл, о чём думал?, мнимой дилеммой рождается рвение вернуться к сухому и чёрствому образу жизни, однако помимо этого рождает оно и постоянное терзание себя мыслями сослагательного наклонения.Суинь была зимним закатом. Обожала белый шоколад, но ела его только по праздникам, ведь считала, что здешние люди его обесценили. Она быстро полюбила мюзиклы и современную литературу, которых никогда прежде не знала. Была застенчива, когда сталкивалась с тем, о чём не имела понятия и очень тихо, но чувственно просила брата-наставника Чу Цзыхана ей объяснить. И брат-наставник Чу Цзыхан с каждым разом хотел, чтобы непонятного в мире было многим больше.Суинь была зимним закатом. И Цзыхан твёрдо решил для себя, что в список того немногого, что он обожает, обязательным пунктом входят зимние закаты.Цикады будто заглушили собственный звук, едва о его голову ударилось оповещение, а экран засветился.?Ты учился?..в с ю н о ч ь? Цзыхан, не хочу читать тебе скучные нотации, поэтому просто скажу, что я беспокоюсь за твой режим и твоё здоровье. Я думаю, что ты самый умный человек, которого я только знаю, и понимаю, что самосовершенствованию нет предела, но даже это слишком…?.Невольно его глаза вновь прикрылись следствием улыбки и тихого смешка. И в это же время ноги его чуть подкосились. Она волнуется за него. Это ведь нормально для друзей, верно? И он о ней волнуется, и она о нём, всё в порядке вещей, обоюдная забота.?Спасибо, я ценю твою заботу, Суинь. Однако я не мог уснуть и решил занять себя чем-нибудь полезным.Так от чего твоё волнение? Верни луне её бремя?.Не слишком ли он странно пошутил? У него не было реакции на шутки того же Фингела или Минфэя, однако эта фраза показалась ему вполне обыденной, пока он не стал читать её снова, несколько раз, убеждаясь в ужасе написанного.На одном балконе кто-то тихо ударил себя по лбу и даже чертыхнулся, не боясь спугнуть цикад.?А-ха-ха, я вовсе не собиралась, правда!Я просто… знаешь, почему-то сейчас мне особенно кажется, что…Я очень одинока?.Цзыхан замер, и только глаза его подрагивали, принимая всё ту же сухую боль в них за незначительность.?Я не хотела сказать, что не ценю тебя, Минфэя, Ноно и остальных! И это не должно было звучать, как жалоба на ?тяжёлую жизнь?; у многих тяжелее, я знаю…Прости. Наверное, мне не нужно было писать это, но от чего-то я открыла именно наш с тобой диалог?.?Суинь. Ты же знаешь, я не люблю, когда жалеют об уже совершённом. Ты написала мне, и не нужно теперь за это извиняться. Раз мы разговариваем, я попытаюсь помочь тебе?.—?Не слишком ли грубо?.. Ц-ц… —?юноша в лёгком раздражении опустил голову, но исподлобья наблюдая за фразой ?собеседник набирает сообщение…?.?Да, я помню.Хорошо.Два раза в месяц я уезжаю проведать Гавань Чёрного Лебедя под предлогом помощи в исследовании. Мне всегда казалось, что я проживу там всю жизнь.То есть, директор любил мотивировать нас поездкой ?в мир?, однако все знали того единственного, которого бы забрали. И от того мы просто не задумывались над этим, существуя, думая, что это и есть жизнь. Но мы были довольны этой жизнью, представляя, что может быть ещё лучше, нужно только постараться. И рисовали себе будущее, которого никто из нас никогда бы не увидел, даже не имея на это самое будущее планов. Думая, что будет работать в детдоме, никто не задумывался?— что мы будем делать, если детдома не станет?Быть может, кто-то из них и задавался этим вопросом, однако… забыв про скорбь, искать ответ пришлось мне одной.Возможно, у тебя было похожее?.. Или нет?…как это глупо?.?Это вовсе не глупо?.Он действительно так считал, силясь написать нечто, что расцвело бы в её потухшем сердце, но столь рациональный склад ума даже почти стихшее стрекотание цикад было не в силах настроить на тот самый, как бы назвал Минфэй, ?сериальный? лад, чтобы из-под пальцев складывались цитаты.?Я понимаю. Понимаю то чувство, когда одиночество охватывает в моменты с самим собой. Ночь в этот период становится очень страшной, потому что оставаться один на один выявляет твои страхи наружу.В такие моменты я обращаюсь к своему отцу, как бы глупо это не звучало.Говоря с ним, я откровенен с собой?.—?А вот это правда было глупо… —?он запустил пальцы в волосы, и после приставил чуть вспотевшую холодную ладонь к лицу.?Я… не думала об этом, правда…Цзыхан…Уверена, это очень важно для тебя. Спасибо.Моя близкая подруга каждое утро легонько целовала меня в лоб. Я не просыпалась, была в лёгкой фазе сна, но чувствовала это. Она целовала и шептала ?Доброе утро?.И… порой я просыпаюсь потому, что не ощущаю этого. Кажется, будто я просто проснулась раньше неё?.?До той поры я тоже не придавал особого значения его касаниям моих волос, таким касаниям, что их позже приходилось расчёсывать.Однако теперь я не могу расчесаться, если их заранее не растормошить.Или о том, почему мои волосы так неаккуратно лежат?.?Я обязательно взъерошу их при встрече, если можно.Вчера я видела в кафе одну семью. Так непривычно было смотреть на это: и ребёнок, и мать, и отец. Они все вместе. Точнее, я впервые это видела. И до сих пор не могу понять чувство, которое они испытывали, выглядев такими счастливыми.Это оно называется знать, что тебя любят???Думаю, это оно?.?Ты испытывал его?А… очень личный вопрос?.?Нормальный вопрос.Да, мама любит меня, и даже отчим кажется хорошим человеком?.?Брат-наставник… Я так рада, что у тебя есть люди, способные подарить тебе такие чувства!??За экраном ты наверняка грустишь.Поэтому я просто уверю, что и у тебя есть люди, которые способны подарить это чувство?.?Ха-ха, ты так мило угадываешь моё лицо. Теперь оно улыбается?.В первый месяц многие студенты боялись ходить подле неё. Лицо такое белое-белое, совсем нездоровое, но сахарное, красивое; а глаза чуть суровые, однако всё лицо её смягчал разом один лишь фактор?— красные воспалённые нити на глазных яблоках. Если бы её лицо было снежной поляной, то области глаз, кончика носа и губ были бы мёртвыми снегирями, что разодрали дикие животные и утонули в крови, разлившейся акварелью. Она виделась слабым созданием, с заплаканными и грустными глазами и, как сказал Минфэй, ?словно вышедшей из аниме?.На тот период она ещё не осознала всего, но вскоре начала улыбаться и даже смеялась, хотя рассмешить её в дальнейшем входило в список ?Событий дня?. Едва Цзыхан услышал её смех, был одно время твёрдо намерен взять в библиотеке курс коммуникации, обаяния и советов ?Как шутить, чтобы не выглядеть также нелепо, как Фингел?.Смирение её произошло по мере вбивания в себя гвоздя тайного одиночества и понимания, что её жизнь, вероятно, рухнула, едва наступило то злосчастное Рождество.Пока их диалог робко застыл, Цзыхан заметил, что месяц совсем побледнел. Он посчитал это красивым символизмом, так вовремя вспомнив про такое течение в искусстве. Месяц всё излучал своё волшебство, тонкий серп ворожил, и Цзыхану всё хотелось увидеть его, уже почти прозрачного, яснее. Как, вероятно, хотел он увидеть, дотронуться, почувствовать яснее кого-то другого (конкретного).?Посмотри на месяц?.?Ты тоже смотришь???Да?.?Значит, мы встретились взглядами?.Он тотчас покраснел, чуть не уронил телефон и издал тяжёлый вздох. Тонкие пальцы дрожали, только он прислонил их к боявшимся улыбнуться губам, облокотившись на балконную перегородку. Сердце его дрогнуло. Ещё раз. Точно с каждым таким содроганием его пробивало на более широкую улыбку.Её слова расцвели в его душе, немного подрумянили обычно серьёзное лицо, которое в тот момент могло с треском разбиться от столь редкой улыбки, на которой засияла крайне тонкая линия солнца.?Мы ещё так молоды, чтобы быть несчастными…??Тогда давай будем счастливыми?.?Хорошо.…И… это всё? Так просто???Да.Теперь мы счастливы и можем делать то, что сделает нас ещё счастливееЧего бы ты хотела сейчас???Хм, позволь подумать…Ты ещё сможешь уснуть, Цзыхан???Не думаю.Нужно вновь входить в режим?.?Тогда я буду ждать тебя через десять минут у фонтана?.?У фонтана? Зачем???Встретив с тобой рассвет, я стану счастливее?.Его ноги однозначно были готовы сломаться следствием таких ударов сердца, следствием таких содроганий и неуверенности на лице. Немного поднятые брови, удивлённые глаза и робкая улыбка показались цикадам очаровательными, и их пение внимало этому юношескому напору и судорожному выбору одежды, хотя по итогу он всё равно остался в прежней, попытке пригладить волосы и просто внезапной жизни этого серого парня в этой серой комнате.Когда он подошёл к фонтану, где по слухам ?начался самый обсуждаемый роман, роман Ноно и Цезаря?, был тот самый час, когда незабвенная ночь целуется с новым днём, богатым долгими и светлыми минутами. Цзыхан увидел её подле самого основания нетронутой кристальной глади, и тонкие плечи её были не сжаты, а открыты, словно бы впитывая в себя грань момента.Она обернулась, подозвав его тихонько рукой, словно бы они сидели на паре приезжего важного профессора, а не наблюдали то, как пики спящего здания колледжа волной света отбрасывает восходящий солнечный кит. Он подошёл, оказавшись на том близком расстоянии, когда вместе с ароматом вишни ощущал, как танцуют эти солнечные волны по её взбудораженному лицу, стелются на распущенные волосы и сияют в глазах, что были вынуждены зажмуриться и отвести взгляд.Пока солнце восходило, возможно, с такой единственной красотой, Цзыхан смотрел на неё. И даже восходя оно как-то иначе, он бы всё равно смотрел на неё. Отвернулся бы от солнца, что слепит, и продолжал бы не понимать, как можно быть таким глупцом, чтобы не понять смущённое сердце, не понять, почему он так бережно хранит общую фотографию, не внять желанием прямо сейчас её коснуться.Коснулся.Взял аккуратно за руку и потянул к скамейке, к другой стороне фонтана, что ещё не приняла на себя солнечный поцелуй. Она послушно, будто они сообщники в тайном деле, последовала за ним.Сидя совсем рядом, он даже чуть поддался вперёд, глядя, как она, вопреки своему первостепенному желанию, тоже почему-то остановила тёмные глаза на нём. Восход разливался позади, очертив её сидящую фигуру. Ему тотчас стало не по себе, как-то приятно нехорошо. Ей же?— точно сияние рассвета вдруг откликнулось в душе её, показав самую невероятную улыбку, от которой у Цзыхана невольно появилось желание отзеркалить её, показать, как он дорожит этим мгновением!И тогда она чуть взъерошила его волосы, что удивление пронзило его насквозь. Лёгким движением её холодная ладонь (холод вовсе не отрезвляющий от столь чудного ощущения) скользнула чуть ниже и остановившись на его щеке.Солнце окатило его слепящим приливом, заставив отвернуть голову. Суинь убрала руку, и точно смущение пробрало её до самых костей. Она одной рукой придерживала себя за локоть, как-то тихо улыбаясь в сторону.—?Спасибо,?— вдруг особенно тепло и благодарно сказал Цзыхан, коснувшись своей головы так, словно эта девушка только что короновала его. — Теперь я буду выглядеть аккуратнее.Она тотчас обернулась, с добрейшим протестом пододвигаясь к нему:—?Не нужно! Мне лично и так очень нравится.И он вновь как-то уже иначе провёл по волосам, было в движениях его что-то неуклюжее, так забавно смотрящееся с серьёзным лицом Чу Цзыхана, и в то же время до невероятной степени прекрасное. Она продолжала робко смотреть на него. Обсобенно завороженно любуясь его золотистыми (солнечными) глазами, словно пытаясь донести их владельцу, каким же чудесным может быть Чу Цзыхан, какими же чудесными могут быть его чуть взлохмаченные волосы.Думая о том, что она смотрела на него, когда вокруг пело солнце, сливаясь с водой в фонтане, он почувствовал необходимым сделать это.Цзыхан вдруг присел ещё ближе и, немного трясущимися руками коснувшись её плеча, оставил лёгкий дрожащий поцелуй на её лбу и прошептал:— Доброе утро.