Fifth part. (1/1)

Следующие три дня совесть и голос разумаиз-под черепной коробки успели порядком измучить ЧиЕна. Вернулась бессонница, Квон жалел, что рассказал обо всем СынХену, а ко всему прочему, еще и позволил увидеть то, чего не стоило. Но потом нормальный сон сменился медикаментозным, баночка из-под снотворного снова поселилась на прикроватной тумбочке, и все та же совесть, не добившись нужного эффекта, утихла, обижаясь на непутевого хозяина.Неприятное чувство тяжести из груди ушло, однако общее состояние ЧиЕна не стало лучше.Таблетки кончались так же быстро, как и пособие, выплачиваемое государством. Хорошо, что у него были небольшие сбережения – он несколько месяцев работал уборщиком в соседней забегаловке, потом за символическую плату помогал работникам приюта для животных. Конечно, его выдворили предельно скоро, ведь больным нечего было делать рядом с нормальными, здоровыми людьми. А если ты еще и бывший наркоман, то все становится еще лучше.

ЧиЕн продал две свои гитары, оставив только одну, самую любимую. Экономил на одежде, и таким образом сумел собрать небольшую сумму, которая смогла бы помочь ему не обременять близких в последние дни жизни.Здоровье начало ухудшаться еще быстрее. Если лечь, успокоиться и прислушаться к ощущениям, то можно было почувствовать, как надрывно бьется сердце, перекачивая зараженную кровь. Как жжет кожу в районе груди. Как болит каждый сустав, каждая мышца в посекундно умирающем теле. ЧиЕн понимал, что не прошел тот курс лечения в больнице, который проводился регулярно, и это стало причиной ухудшения. Но обратно к врачам он не хотел возвращаться. Категорически.- Мам, со мной все хорошо. Мне не становится хуже, ты можешь остаться у бабушки. Я справляюсь... А, наверное, почту принесли, – прижимая трубку телефона к уху плечом, ЧиЕн пытался открыть пузырек с таблетками. Получалось не очень, пробка никак не хотела выскальзывать из стеклянного горлышка, потому он на время бросил эту затею, когда услышал звонок в дверь. – Да, мам. Я тоже тебя... люблю, – нажимая на отбой, запнулся ЧиЕн. На пороге стоял СынХен с большим пакетом в руках. Так и не открытая баночка едва не выскользнул у Квона из рук.

Вместо ответа на вопрос, что он тут делает, Топ только подался вперед, обнимая ЧиЕна за плечи. Ему показалось, что он уменьшился с их последней встречи почти в два раза, но такого быть не могло. Поэтому СынХен решил развеять свои сомнения.На Квоне был растянутый кардиган. Тонкие ноги были облачены в потертые старостью синие джинсы, а вместо тапочек - в привычные полосатые носки. Красные, с отросшими корнями волосы растрепались, спутавшись на концах.

ЧиЕн снова стал похож на ребенка и без нестираемого выражения удивления на лице.Спустя несколько секунд СынХен отстранился, закрыл за собой двери и обернулся, стягивая с головы кепку, которая уже успела стать его верным спутником на пути к этому дому. Подняв пакет, он потряс им перед лицом Квона.- У меня сегодня день рождения. Отпразднуем?Сказать, что ЧиЕн был шокирован – ничего не сказать. Он не ожидал, что СынХен вообще вернется, а чтобы так быстро... Спустя три дня. Всего три.

Он предполагал, что тот почувствовал достаточно отвращения, чтобы не возвращаться сюда снова, но ошибся.

СынХен принес с собой торт из дорогой кондитерской, пару пакетов апельсинового сока, бутылку хорошего вина и свечи. Погода совершенно не менялась последние дни, поэтому, когда они сели за небольшой чайный столик в гостиной, за окнами небо уже успело поменять несколько цветов, и где-то ближе к горизонту, некогда большой глаз солнца был почти закрытым.

Единственным освещением в комнате были двадцать шесть огоньков в торте и несколько густо-оранжевых лучей из окна.

- Что же, с днем рождения меня, – слабо улыбнувшись поздравил самого себя СынХен и задул свечи. – Прошел еще один бессмысленно яркий год. Угощайся, ЧиЕн-а, – и, взяв в руки большую ложку, Топ зачерпнул немного крема, отправляя его в рот и облизывая губы. Квон последовал его примеру.

Когда же половина лакомства была съедена, а первый пакет сока выпит вслед за половиной бутылки вина, они переместились с пола на диван.

- С днем рождения, – неуверенно протянул ЧиЕн. Он был совершенно сбит с толку, но старался как-то привыкнуть к этому ощущению. В конце концов, это чувство стало его постоянным спутником за последние несколько недель. Ровно с того момента, как СынХен ворвался в его размеренно безнадежную жизнь и начал переворачивать все вверх дном только одним своим присутствием. - Но у меня нет подарка…

Договорить Квону не дали.- Достаточно одного поцелуя. Можно?- Разве это не противно?- Нисколько, – ЧиЕн в непонимании запнулся, не зная, что отвечать, но уже в следующую секунду СынХен отставил бокал с вином в сторону и повернулся к Квону. Широкие ладони обхватили бледное лицо, ведя большими пальцами по скулам.

ЧиЕн Топу нравился. Даже больше, чем тот сам этого хотел.Смириться с этим пониманием ему оказалось, на удивление, нетрудно. Влюбленность бывает разная. А у СынХена она была вот такой, немного неуклюжей и очень смелой.Прикрыв глаза, Чхве подался вперед, легко касаясь сухих пухлых губ осторожным поцелуем.

Когда сопротивления не последовало, он осмелел и стал напористее, языкскользнул по зубам, задевая десны. Вкус полусухого вина смешивался со сладким привкусом апельсина, и это было чертовски восхитительным сочетанием.

Руки скользнули с лица, проплыли мягким касанием по плечам, лопаткам и остановились на талии. Потянуть на себя и усадить на колени. ЧиЕн оказался легким, как пух, и от этого СынХену становилось неопределенно дико и страшно. Люди не могут быть настолько... эфемерными. Ведь он настоящий?

В какой-то совершенно неожиданный момент поцелуй прекратился. Они просто отпустили друг друга, словно так все и должно было быть, и в следующую секунду Квон уже обнимал СынХена за шею, пряча лицо на плече. Ему казалось, что нечто внутри вот-вот разорвется на две половины, заливая кровью все внутренности и не давая возможности свободно вздохнуть. Но ЧиЕн оставался целым и, неслышно вздыхая, уверял себя, что это к лучшему.- Почему ты здесь? Почему не там, со своими друзьями, фанатами, любимыми? Зачем ты здесь?Ответа на этот вопрос СынХен не знал. Что он забыл здесь, рядом с этим совершенно непонятным ему ребенком? Почему он переворачивает свою жизнь с ног на голову, только потому что нечто в его душе дрогнуло однажды? Это просто немыслимо, вести себя так. Рушить устоявшиеся принципы и менять привычки ради теплого, но потухающего огонька.

Что он может сказать ЧиЕну, если ему нечего ответить самому себе? Он просто в который раз идет напролом, делая то, что хочется. Импульс. Порыв. Каприз.

Наверное, именно так рождаются чувства.СынХен уходит под утро. Когда квоново встревоженное сознание дает по тормозам, и он просто засыпает, не в силах бороться с мгновенно потяжелевшими веками. Чхве перекладывает его на диван, укрывает клетчатым красным пледом, найденным в соседней комнате, и уходит прочь, не давая обещаний вернуться.

ЧиЕну снится теплый август и соленый океан.

Наверное, он не протянет до своего двадцать пятого дня рождения.