Прости нас небо (1/1)
Девушка распахнула свои лазурные глаза и первым, что она увидела, были радостные мордашки близнецов, которые весело что-то кричали под ухом.«Какого чёрта» - подумала розоволосая, потягиваясь и зевая.- Перемирие, перемирие, госпожа Лука. Слышали? - радостно, в один голос кричали они.- Что за бред, - недоверчиво пробубнила девушка, с подозрением смотря на радостную двоицу.- Южное королевство объявило перемирие!- Хм, хитрый ход.- Госпожа, поехали на пир! - кричала Рин, прыгая от счастья.- Так, стоп. Пир?- Мер закатил торжество по этому поводу - произнёс Лен, прыгая рядом с сестрой.- Что? Идиот! Бесполезная трата продуктов! А если они разорвут договор?! Что?! Голодать будем?! - прошипела розоволосая, вскакивая с кровати.Лица близняшек застыли в гримасе ужаса, ведь как не им знать, что такое голод.- Где это будет?! - прокричала Лука, буквально сдирая с себя сорочку.- Главная площадь, госпожа.- Вы оба запрягите лошадей, и Мейко мне сюда! Немедленно.
- Повинуемся госпожа,- произнесли близнецы, выбегая из комнаты.
Розоволосая, тяжело дыша, натягивала на себя первое, что выпало из шкафа, обругивая благим матом нерадивого мера. Шишкой он был явно никчёмной. В народе прославился кличкой «Хрюшка». Погоняло соответствовало ему на все сто, если не на двести процентов. Коротенький, упитанный дядюшка со свинячьими, маленькими глазками, с розоватой кожей и плюс отсутствие каких либо манер только утверждал имидж хрюшки. Авторитета у шишки и подавно не было, а когда появилась Лука, желающая сохранить честь города даже во вспыхнувшем пламени войны, от него не осталось даже прозвища.Сидел бы и дальше не высовывался, но нет, надо же было блеснуть своей тупостью.В дверь громко застучали но, не дожидаясь разрешения войти, в комнату втиснулась встревоженная Мейко.- Слышала? - дрожавшим голосом спросила она.- Не без этого, а теперь вытащи меня - язвительно произнесла розоволосая, лёжа на полу в такой позе, что камасутра нервно покуривала где-то в сторонке, давясь собственными слезами. Видимо, попытки девушки залезть в платье, оказались тщетны.Брюнетка сначала впала в ступор при виде сия картины, а позже, давясь от смеха, пошла выручать подругу.- Этот свинья... я придушу его к чертям собачьим - шипела Лука, пока её приводили в более мене рабочий вид.- Он объявил о пире около получаса назад, тогда мы сможем спасти большую часть продуктов - оптимистично произнесла брюнетка, запихивая розоволосую в платье.На ходу надевая туфли, Госпожа и Мейко выбежали из особняка, где их уже ждала карета. На месте кучера, ерзая, сидели близняшки. Видимо, фраза Луки надолго в печаталась им в голову. Мейко и розоволосая неуклюже втиснулись в карету, и лошади сразу же затопали копытами. Бабочка встревожено смотрела в окно, наблюдая за мелькающими, уже пожелтевшими деревьями. Холода приближались, и Лука была в смятении. Она хорошо понимала, что возможно, все они не переживут эту зиму, а при таком раскладе и осень тоже. Пейзаж за окном только добавлял драматичности. Потускневшее, холодное солнце уже не греет своим радужным теплом. Дождливый воздух давит на и без того полную заботами и проблемами голову. Когда-то чистое и свободное небо заволокло больными серыми облаками, которые, не останавливаясь, плачут. Им больно оттого, что происходит на грешной земле и от своей безысходности. Остаётся только рыдать. Рыдать навзрыд и швыряться яростными молниями в порыве безудержного гнева. А слёзы всё падают на измученную землю, превращаясь не в грязные лужи, а в целые реки и озёра, отражающие в себе бессильное и усталое, яростное небо.- Прости, нас небо, за нашу глупость и алчность - тихо произнесла бабочка, не сводя своих лазурных глаз с ужасающего пейзажа.
- Да, прости… - прошептала рядом сидящая брюнетка.А карета всё продолжает свой ход, оставляя позади мрачные пейзажи…