Глава I (1/1)

Ясное утро лучами согревающего солнца блеснуло в её чарующих глазах, она приподнялась, потянулась, характерно выставив правую руку вверх, а левую чуть ниже и правее, и прикрыла свои прекрасные, окружённые густыми рощами ресниц, глаза. Тут она почувствовала, что её обнаженное тело приобняли сзади тёплые, но холодные руки. Девушка слегка улыбнулась и повернула голову к лежащему рядом с ней на кровати мужчине.- Мне пора идти, - по обыкновению сказала она, вставая с постели и начав неспешно одеваться.По сравнению с другими женщинами, у неё был вполне откровенный наряд: платье, длиной почти до щиколоток, подвязанное льняной лентой у талии, с открытыми плечами, грудью и с двумя разрезами, идущими по бокам от бёдер и до конца подола.Мужчина положил на деревянный табурет возле кровати мешочек с монетами, и девушка тут же схватила и убрала его.- Спасибо за прекрасный вечер. – поблагодарил мужчина.- Не за что, господин, это моя работа. – улыбнувшись вновь, говорила уже одетая девушка.Спустя несколько мгновений она уже была одета, покинула дом и вот теперь шла по улицам города, дорожки которого были устланы грубым камнем. Она завернула в узкий переулочек, затем повернула направо шагов через двадцать: и вот перед ней уже открывался рынок.Базарные бабы не по-доброму озирались на девушку, особенно рассержено глядя на её красивые покатые плечи, которые, по их мнению, были до неприличия оголены.Девушка была высокой, явно выше среднего. Она обладала замечательной фигурой, которой могли завидовать и многие высокосветские красавицы: пышная грудь, тонкая талия, длинные ноги, изящная шея, округлые бёдра и прекрасные, о, эти прекрасные покатые загорелые плечи! И волосы её привлекали немалое внимание: тёмные, точно смола, длиною чуть ниже лопаток, вьющиеся, словно морские волны, пахнувшие лавандой. Её бархатная бронзовая кожа блестела на солнце, отражаясь бликами в её игривых глазах, янтарно-изумрудных, как у её покойной матери. Её пухлые алые губы, нижняя губка которых была слегка оквадрачена, притягивали мужской взор, вызывая желание целовать, с жаром, эти прекрасные пылающие лепестки роз. На щеках её натурально розовел румянец, цветом снежных ягод, как у ребёнка, да и вообще лицо её, отчасти, напоминало детское, но лишь совсем чуть-чуть, да и это даже добавляло ей очарования. На одной из её изящных рук, - правой, с по-аристократически длинными аккуратными пальчиками, был одет простой, но вполне интересный и красивый браслет-подвеска на верёвочке, на которую был подвешен камень – аметист, на оном была вырезана голова ворона.Мало того, что она была красива, так ещё и не глупа, что удивлённо для её социального статуса, умела читать и писать, и даже более того – в ней прорастали семена мудрости. Но, несмотря на всё её достоинства, она была абсолютно одинока. Никому не нужная и чужая среди своих. Безликая в окружении своём, но с лицом по сравнению с толпой.Лёгкой походкой она словно пролетала между базарных лавок, остановившись у рыбной стойки. Торговец – это был старый рыбак, уже отчасти ослепший, но не растерявший рыболовных навыков, он был добр ко всем, кто платил ему, но злился на тех, кто без дела и средств слонялся у его прилавка.- Чего желаешь, красавица? – пытаясь заигрывать с девушкой, начал он.- Вот долг. – равнодушно положив стопку медяков на прилавок, сказала она и поплыла дальше.У неё не было своего дома, однако, имелась своя личная комната в публичном доме, в котором она работала, заслуженная своим трудом, когда большинство служивших там же девушек жили в общих комнатах. Она часто размышляла о том, что лучше бы она работала в шахтах, но мысли эти ничего не меняли в её жизни. «Тело ценится в этом мире больше, чем пот и чем сам человек.» - так думала она, и была права, ведь человек ценился лишь как рабочая сила, а не как отдельная личность со своими чувствами, нет, это не было важным.Девушка приблизилась к следующей лавке – цветочной, за которой стояла женщина лет тридцати-сорока, не больше. У прилавка в плетёных корзинках пестрели различные цветы, преимущественно полевые, несомненно радующие глаз и наполняющие всех своей искренностью, разбрызгивающие свой особый, трогающий душу, успокаивающий запах. Торговка, уже знающая девушку, протянула ей аккуратно и красиво уложенные в небольшую корзинку полевые цветы. Девушка расплатилась, поблагодарила женщину, и отправилась в сторону городского кладбища, располагающегося в этом же, центральном, торговом районе города, прямо у городских стен.Она ковыляла среди покосившихся старых, угнетающих большинство, крестов, петляя между оград некоторых могил, пробираясь к концу кладбища. И вот, наконец, пробравшись к сравнительно новому, в отличие от других уже упавших и поросших мхом, сосновому кресту, на котором был повешен венок из берёзовых ветвей, на котором были выцарапаны имя и дни рождения и смерти, девушка остановилась. Она поставила корзину полевых цветов у могилы, рядом с основанием креста, ушедшего на полметра вглубь, и присела на колени. Дотронувшись до массивного соснового великана, своей тенью прячущего лицо девушки от солнца, она всплакнула, посмотрела в небо и начала шептать, шептать тихо и самозабвенно, искренне.- Матушка, дорогая, любимая, здравствуй. И прости меня. Прости…И, словно отвечая за покойную, ветер легонько, но внезапно, ударил девушке в лицо, раздув её волосы в разные стороны.