Страх (1/2)
Три месяца.
Три месяца терзаний и ожиданий. Беспрерывного потока сумбурных, хаотичных мыслей. Что же будет? Что же будет, когда Он вернется?
Балансируя на грани истерики и обморока, до истощения, до измождения… Вот до чего его доводили эти мысли. А может быть, Он просто забыл? И все будет как прежде?
Нет, какая глупость. Герцог никогда и ничего не забывает. Идеальная память.
Тогда, может быть, проигнорирует?
Ах, уже было бы легче, если бы он никак не отреагировал на его признание, сказанное в лихорадке. Может быть, повезет, и он посчитает это бреднями больного?
Три месяца мучительных раздумий и гаданий на пустом месте. Вздрагивая от каждого шороха, пугливо озираясь, — вдруг Он приехал?
Все валится из рук, и раб не в состоянии что-либо делать. Нервные окончания вибрируют от постоянного перенапряжения. Так недолго и параноиком стать…
Три месяца ожидания и страха. Он вернется, ведь правда? Пограничные заставы… это не так страшно, там идут мелкие стычки между пограничниками и королевскими патрулями. Тогда почему же Его так долго нет?!
И снова бессонные ночи, и снова слезные молитвы. Сохрани Его для меня. Верни Его мне. Умоляю.
Три месяца вынужденной депрессии и диеты. В горло не лезет даже маленький кусочек. Сердце то тревожно замирает, то стучит как бешеное, бьется, как пойманная в расставленные умелым охотником силки птица.
Юноша стал тенью прежнего себя. Настал черед любовной лихорадки, хотя, казалось, он прошел уже все ее стадии, от самой мучительной, до просто болезненной. И смирился с тем, что никогда не сможет получить Его так, как ему хочется. Но оказалось, что не все. Наступила стадия Признания.
Смешно, но он не может сосредоточиться ни на одном деле. Слоняясь призраком по коридорам пустынного замка в мучительном ожидании, наплевав на все правила, он днюет и ночует в спальне хозяина, ожидая его прихода, словно верный пес. И под конец уже все равно — прогонит или приласкает. Надоело мучиться. Надоело терзаться. Хочется, чтобы все уже решилось… Три месяца…
И наконец, в пасмурный день, когда за окном завывала вьюга, когда бесновался ветер, а день превратился в ночь, Риэль, несмотря ни на что, услышал цокот копыт по камню, которым была выложена мостовая, ведущая к воротам замка. Ржание боевого коня хозяина — Кайна, он не спутал бы ни с чем. Требовательное, громкое и призывное. Значит, что-то не так. Руки враз затряслись, а колени задрожали от волнения и липкого страха.
Путаясь в собственных ногах, тяжело дыша, юноша вихрем вырвался из хозяйской спальни, преодолев бесконечный холл с портретами предков таль-герцога Аэльтрея как никогда быстро. Спотыкаясь на каждой ступеньке, он настежь распахнул тяжелые двери Большого Зала и выскочил на улицу в одной легкой рубашке и штанах. И во все глаза уставился на силуэт всадника, восседавшего на огромном коне.
— Хозяин!
Верный раб бросился к своему лорду. И в этот момент все страхи, терзавшие юношу эти три месяца, потеряли значение и безропотно отступили на задний план. Хозяин был ранен. Это видно по тому, как он держится в седле. Сгорбившись, едва придерживая обвисшие поводья в ослабевших руках. Нет той величественной королевской посадки умелого всадника, которой так гордился Риэль. Все, что бы Он ни делал, как бы ни выглядел, как бы ни вел себя — вызывало в юноше глубокую и горячую гордость. Пусть Он и не принадлежит ему, но Он его возлюбленный. И невозможно не гордиться человеком, которого любишь так сильно. И сердце вновь и вновь замирает в груди, с трепетом отзываясь на каждую улыбку, на каждое слово и изящный аристократический жест… — Риэль… — выдохнул мужчина и начал заваливаться вбок.
Поводья упали, Кайн нетерпеливо забил огромным копытом, бешено вращая глазами и прядая ушами.
Юноша успел подхватить бессильно соскользнувшего с седла господина, не дав ему упасть на землю. — Хозяин! — испуганный шепот сорвался с искусанных губ. Но герцог уже его не слышал, потеряв сознание. И последней его мыслью было облегчение: Я дома. Я добрался. Риэль.
Два дня на грани жизни и смерти. Два дня лихорадки для Него и две бессонные ночи для Риэля. Находясь между сознанием и бредом, таль-герцог успел сообщить, что проклятые пограничники привели с собой боевого мага. Рана на боку — получена боевым заклятием. Задело. Не успел. И заговоренная стрела пролетела навылет прямо под сердцем, только чудом не задев легкое.