Непослушная молния (1/1)
В огромном, залитом чарующим свечением зале, словно в море, сияли платья... И нежная, околдованная волшебством плыла в этом море медуза, принцесса-медуза, принцесса Цукими...Он не ответил. Молча протянул к ней руку… Молния сопротивлялась, скрывала от настоящего принца его настоящую принцессу. Тысячи раз это прекрасное платье уже падало вниз в его сознании, тысячу раз он спрашивал себя, почему так ноет у него в груди. И вот она перед ним. Не будь он принцем если бы не мог справиться с простой непослушной молнией. Молчание гипнозом околдовало комнату. Наконец, он молча расстегнул молнию… и белоснежное платье соскользнуло вниз… а дальше…. он и сам не понял, как это произошло. Пальцы, словно сами по себе, потянулись к мягкой бархатистой коже и, очертив нежный изгиб девичьей шеи, нерешительно остановились на плече. Кураноске заметил, как легкое напряжение попыталось сковать ее уставшее тело, уловив интимность в его прикосновении. Но еще немного… еще пару секунд, еще толика ее тепла, и он уберет руку и сделает вид, что ничего не произошло.Кураноске дотронулся до спины и медленно повел вдоль позвоночника вниз, ощущая под подушечками пальцев маленькие холмики позвонков. Один… два… три… Цукими задержала дыхание… четыре… пять… шесть… семь… Пульс заглушал мысли, путая рассудок в лабиринте ударов — щеки принцессы вспыхнули огнем предчувствия, донося и до виновника свое согласие.—?Цукими?Девушка не ответила. Казалось, что в образовавшейся тишине слышно, как оглушающе гулко бьется его сердце. Впервые в жизни Кураноске не знал, как поступить. Он перевел взгляд на белоснежное платье на полу, лежавшее у их ног, словно большая пушистая аурелия. Его милая медуза-Цукими сейчас рядом с ним, так непозволительно близко. Обожжет ли она его, если он продолжит, ускользнет из его рук, если он обнимет? Он всегда хотел, чтобы она смотрела только на него, но сейчас… Его ладони скользнули по ее талии, чуть помедлив, заключили ее в объятия, долгожданные, нежные, чувственные, позволяя его теплу окутывать их обоих ванильной негой... Он мог бы простоять так вечность, просто наслаждаясь ощущением ее рядом, но... Все-таки разжал объятия и, наконец, медленно и осторожно развернул девушку к себе. Кураноске был рад, что она зажмурилась. Потому что увидеть неприязнь в ее глазах было бы невыносимо. Как и услышать ?нет?.Боясь, что Цукими и правда произнесет это страшное слово, Куроноске с отчаянной нежностью прильнул к полураскрытым девичьим губам. Сделал то, что не смог тогда, в комнате, когда в очередной раз смутил ее своим откровенно мужским телом... Голову сладко закружило. Поцелуй опьянил не хуже дорого изысканного вина, растворяя в себе все сомнения. Его маленькая прелестная медуза смущена, растеряна, но она приняла его. Дрожала от волнения в его объятиях, но не отталкивала. Не остановила, когда он ловко расстегнул застежку бюстгальтера и, лаская плечи, спустил лямки вниз. Одну. А потом другую. Только вспыхнула и попыталась прикрыться.—?Ты прекрасна, Цукуми… —?он отвел ее руки от груди и притянул к себе. Ласкающее снова провел рукой по спине, успокаивая, ощущая, как девушка доверчиво прижалась к нему в ответ. Прикрыв веки, он уткнулся носом в ее шею, наслаждаясь ароматом ее кожи, запоминая. А затем прошелся легкой вереницей поцелуем от ушка вниз, к ключицам, чувствуя, как она то вздрагивает, то расслабляется, тая от каждого прикосновения.—?Кура…носке…