Часть четвертая. НЕЖНОСТЬ (1/2)

Рядом с ним мой каждый день, как год войны,

Я привыкла, в этом нет его вины..."Боже", группа ЗемлянеНу, вот как чувствовала, что нам не стоит ночевать на этом постоялом дворе. Вот поговорка "язык мой - враг мой" - точно про меня. Зачем открыла рот, зачем разнылась, что устала на охоте? Неужели не могла потерпеть?!И Саурон туда же: нет бы ему рявкнуть на капризную жену, сказатьпару ласковых...Обычно же он так делал!

Но сегодня всё, видимо, было против меня.

***Мы возвращались с большой двухнедельной охотыв Лихолесье. К походным условиям мне, конечно, было не привыкать, но к концу путешествия седло стало изрядно натирать пятую точку, в повозке меня укачивало, и я прямо сказала мужу, что еще четырех часов пути просто не выдержу. И так ближайшая таверна оказалась в нашем распоряжении.

Обильный ужин и веселый огонь в очаге заметно улучшили моё настроение, что, в свою очередь улучшило настроение Саурона. Присутствие в корчме заезжихменестрелейменя даже развеселило.

Пока я не услышалаих песню.

Вернее, пока я не поняла, о ком она.

Обычная похабная песня, да я сама таких знаю два десятка. О пьяных солдатах, коварных обворожительных шлюхах, толстых кошельках и хорошей выпивке.

Только вот в этой песне, повествующей о шлюхе, жадной до крови, что стала подстилкой императору тьмы, я с ужасом и отвращением узнала себя.Тошнота подкатила к горлу особенно сильно в тотмомент, когда я осознала, что смысл баллады дошел и до нашего кортежа, и до Саурона. Карамельные глаза нехорошо сощурились.

-Светла, иди наверх, в комнату.

Ноги были ватными, и я переставляла их с большим трудом, но подчинилась беспрекословно. Дальнейшей участи менестрелей я не завидовала, но и жаль мне их не было нисколько. Сами напросились...Боги, неужели кто-то в сердце темной империи осмелился на такую дерзость?***Когда наша свадьба только состоялась, многие поговаривали о том, что Саурон станет мягче, мол, жена должна благостно влиять на него. Ага, влияла. Благостнее некуда.

Я очень быстро поняла, что не хочу в буквальном смысле собственной шкурой отвечать за косяки министров да наместников.Если Саурону хочется крови - пусть получает, но это будет не моя кровь. Первое время было именно так, как судачили горожане: Саурон придет недовольный с совета, устроит мне бурную ночь, а на следующее утро вернется к обсуждению государственных вопросов как ни в чем не бывало. Такое положение вещей меня порядкомдостало.Поэтому, когда Саурон стал брать на заседания совета меня, министры хлебнули горя. Провинившегося в чем-либо я карала немедленнои нещадно: отправляла в темницу, на каторгу, в ссылку,на плаху в конце концов. Так что да, на фоне немилосердной меня Властелин стал казаться чуть ли не ангелом.Муж мне, кстати, это более чем позволял, его заводил мой образ властной императрицы. Конечно, я понимала, что такими методами вряд ли сумею завоевать народную любовь, но в ней я и не нуждалась. Народ он где-то там, далеко, а вот Саурон, который может в любой момент меня ударить, здесь, совсем близко.

Повелитель мира, однако, за год с небольшим, что уже длился наш брак, сумел крепко вбить в голову всем сомневающимся: Светла Айанор - госпожа, государыня, всесильная и могущественная, которую следует почитатьи приказам которой должны подчиняться все без исключения. Вот для чего он тогда прилюдно венчал меня на царство, и вот почему на людях никогдаи пальцем меня не трогал и даже словом не позволял себе задеть меня. Что происходит за дверьми императорской спальни, касалось только меня, Саурона и придворного лекаря.Поэтому услышать эту мерзкую, издевательскую песенку здесь, в четырех часах езды от столицы, было полнейшей дикостью.

***Я сидела на широкой кровати и меня трясло. А ведь противный озноб не возвращался ко мне очень давно, с того самого доверительного разговора с мужем, когда он просил прощения и по-человечески тепло сжимал меня в объятиях. С того дня Саурон держал слово и ни разу не ударил меня. Некоторая жестокость в постели, если мужу не нравилось мое поведение или он был зол на кого-то, никуда не делась, мне по-прежнему доставалось ремнем по заднице и членом по щекам, но и это случалось всё реже а так , как раньше, Саурон меня больше не бил.

И вот теперь я снова чувствую себя оплеванной и униженной, как тогда, меня бьет мелкая дрожь, а горло перехватывают злые слёзы.

Дверь открылась,и в комнатувошел Саурон. Он стремительно подошел ко мне, опустился на колени, горячими руками обхватил мои плечи, затем лицо.

-Ну ты как, девочка?

Он назвал меня так впервые за всё время, что мы были женаты, и оттого почему-то стало еще горше. Большой палец мужа быстро стер сбегавшую по щеке слезинку, а я снова всхлипнула. Саурон сел рядом со мной, и я, повинуясь внезапному желанию, устроилась у него на коленях, обняв за шею и спрятав полыхающее от слез лицо на плече у мужа. Он обнял меня, стал гладить по спине.

-Не расстраивайся из-за этого так, маленькая. Но лучше ты узнаешь всё сейчас и от меня. Как ты успела догадаться, это не мордорские менестрели.

Я кивнула.

-Когда они еще имели возможность говорить,то поведали, что пришли из Меладира.

-Из Меладира...-эхом отозвалась я.

-Там популярна не только эта песня..но и блондинистые шлюхи в борделях.

-Поняла, - только и смогла произнести я. - Что-нибудь еще?-Как увижу твоего братца в следующий раз - своими руками придушу.

Мужчина мягко уложил меня на постель, оказавшись сверху. Теплые губы заскользили по шее, ловкие пальцы расшнуровывали кожаную жилетку с меховой подкладкой.