"Длительное мучение" (1/2)

Самый благородный из известных людям видов страха - страх за судьбу другого.Р. Киплинг

Хоть Элайджи и говорит, что если душа человеческая, то ты можешь быть только человеком, я всё равно считаю, что во мне есть что-то от таракана. А что? Я слишком быстро могу примириться с самой ужасной ситуацией, а со временем и вовсе начинаю считать это нормой и живу спокойно, будто всё идёт своим чередом. Наверное, это и есть крайняя степень ненормальности. Хотя кто я такой, чтобы ненормальное считать нормальным, а нормальное ненормальным? Я всего лишь человек, в котором есть что-то тараканье, иначе как ещё объяснить то, что я уже нормально отношусь к тому, что рядом со мной постоянно находятся Боги Смерти, а когда я сплю, оказываюсь в белой комнате, где сидит парень лет пятнадцати и клянется, что любит меня сильнее, чем кого бы то ни было? Сумасшествие! Безумие! Ха-ха, и я тому причина! Никакому таракану такое даже не снилось… А чему я радуюсь? Тому, что я человек? Или что я вызвал самый настоящий хаос в мире Богов Смерти?Нет, ничему я не радуюсь, я просто хочу, чтобы всё пришло в норму. Проблема лишь в том, что понятие «норма» для меня уже давно не существует. Может для обычных людей и существует норма с отметкой «ноль», где плюс один обозначает гений, где минус один обозначает даун, для меня же эти нули и единицы уже стали настоящим безумием, в котором нет никакой нормы и смысла… И со всем этим я легко примирился. Просто сложил ручки и с улыбкой делаю именно так, как меньше всего от меня ожидают.Ведь я ненормальный… Или же я нормальный, а все остальные ненормальные?.. Хочу быть тараканом. Им хотя бы не нужно размышлять о своей нормальности и ненормальности. Хотя быть раздавленным каким-нибудь тапком-переростком я тоже не хочу. Вот бы лучше стать хомячком.Да, думаю это лучший выход: тебя считают милым, заботятся, кормят, а самое главное, не ждут, что ты чего-то добьёшься. Бегаешь целый день в колесе, а люди умиляются.

- Дерсель? - тихо заговорил я, удобнее усаживаясь между его ног. Тот положил голову мне на плечо и чуть улыбнулся. У него в руках, прямо передо мной, был светящийся шарик, который при внимательном рассмотрении был похож на Землю. Парень перекатывал его из руки в руку, изредка играючи проводя им у меня перед самым носом. Шарик вызывал у меня интерес, но ровно десять минут, потом же я начал размышлять о норме и пришел к вопросу, который сейчас интересовал меня больше, чем что-либо. – Дерсель, а я могу стать хомячком?Парень сначала удивился, а потом громко засмеялся. Из его рук в одну секунду исчезла «Земля», и он тут же нежно обнял меня со спины.Носом он уткнулся мне в шею, отчего мне стало щекотно. Мой смех присоединился к его, и вся комната наполнилась веселыми звуками. Я уже не боюсь ни смеха «голоса», ни этой белой комнаты, ни марионеток – я привык, и это моя норма. Думаю, другой бы свихнулся, а я привык.

«Не привыкнешь – подохнешь, не подохнешь – привыкнешь» - сказал какой-то философ, жаль, что это не мой случай.Я привык, но моя смерть уже не за горами. Пора готовить белые тапочки.

- Аристей, ты ведь человек, ты не можешь быть хомяком, - всё ещё смеясь, запинаясь, ответил Дерсель. Его руки всё сильнее обвивали мою грудь, теснее прижимая к себе. Смех не прекращался и повинуясь веселью кукловода комнаты я тоже изредка хихикал в сторону. Но в одну секунду все звуки стихли ,а к моему уху прикоснулись губы Дерселя. Он слегка прикусил мочку, а потом осторожно языком провел по самому кончику.Будь это Элайджи, я бы застонал… Да, это приятно, но это Дерсель, не Элайджи. Я тяжело выдохнул, не из-за того, что мне было тяжело, а из-за того, что я устал мучить это милое создание, которое, я уверен, очень меня любит… Почему же я не могу ответить ему? Я ведь знаю, что это не обычные сны и Дерсель не плод моих фантазий, он реален… И любит меня по-настоящему, а Элайджи грезит об Азазель. Не легче ли мне, как и всегда, просто смириться и принять новую норму? Может так было бы намного проще… но неправильно, я уверен, что я хочу быть только с Элайджи, так что либо он, либо никто!Мне не нужно было отстраняться от Дерселя. Я просто не отвечал и, когда ему надоело, он сам прекратил свои игры. Только грустная улыбка скользнула по его губам.

Дерсель вновь положил голову мне на плечо и вытянув руки вперед вызвал перед собой шарик, который светился ещё ярче, чем раньше.

- Аристей, давай решим чью-нибудь судьбу? Убьём кого-нибудь или, если ты хочешь, влюбим.Я лишь кивнул, а тот уже соединил руки вместе, прихлопнув шарик. Когда же он развел ладони в стороны, на пол посыпалась белоснежная пыльца, медленно становясь городом. Я тут же узнал знакомые мне с детства улочки, отчего я тут же начал улыбаться. Хотелось принести своему городу что-то светлое, хоть и анонимно.

- Ты такой добрый, - снова усмешка, но не злая, скорее ироничная, отчего стало немного грустно, но я попытался вытряхнуть всё из головы, отвлечься и немного «поиграть», как это делает Дерсель.Всё моё внимание пало на перекресток: маленькими фигурками двигались машины, а по пешеходному переходу шли люди. Парень мгновенно заметил мой интерес и подбородком указал на идующую девушку с огромными сумками. Час был поздний, поэтому за углом собралась компания молодых людей. Напившись, они мечтали только о том, чтобы кого-нибудь изнасиловать. Я не понимал, откуда я это знаю, просто понимал, поэтому тут же смирился, вот только девушку было жалко. Я умоляюще посмотрел через плечо на Дерселя. Тот закатил глаза, но пальцем указал на едущую машину.

- Либо сбей её, чтобы не мучилась – они её все равно убьют, либо пусть водитель остановится и предложит отвезти домой.

- Второе, - уверенно проговорил я и внимательно посмотрел на мини версию города. Словно по моему желанию в парне проснулось сострадание и, остановившись, он предложил довезти её до дома. Девушка колебалась, но села.Машина тронулась.Я с интересом наблюдал за этой парой некоторое время, когда же машина остановилась, парень предложил девушке встретиться. Она согласилась.- Теперь они будут встречаться, через года два поженятся, и у них родится мальчик с зелеными, как у отца, глазами. Скажи, ты доволен? – был слышен сарказм, но я назло начал кивать.- Конечно, это же здорово.Парень улыбнулся и, удобнее пристроив голову у меня на плече, тихо ответил:- Наверное, - он умолк, так мы и сидели, глядя на мой родной город. Когда же я стал чувствовать приближение утра,Дерсель поцеловал меня в висок и пожелал удачной сдачи экзаменов. А перед самым моим уходом он протянул мне цепочку со старинным кулоном. Времени, чтобы его рассмотреть не было, поэтому я просто крепко обнял парня, так же нежно поцеловав его ввисок, как и он прежде.

Когда я открыл глаза, на душе было так спокойно, что я невольно улыбнулся, а по щекам потекли слёзы. Бывает такое, что чувство умиротворения приносит такое удовольствие, что испытываешь счастье. Хочется, чтобы всё было вот так, застыло, перестало двигаться… Только это жизнь, где всё движется вперед, поэтому мою комнату огласил громкий звон будильника. С тихим рыком, я нажал на кнопку отключения сигнала и забросил телефон в дальний угол кровати. Непривычный перезвон, еле уловимый, но всё-таки заметный, прошелся по комнате. В голове сразу же появилась мысль, что это кто-то шутит – может мама снова впустила Ангела… Нет, было что-то другое.

Я внимательно осмотрел комнату, но никаких изменений не заметил, только когда начал осматривать себя, понял, что у меня на груди висит та самая цепочка, что подарил мне Дерсель.Наверное, больше всего меня удивило не то, что она оказалась материальна (хотя признаюсь, это для меня было неожиданностью), а то, что я почувствовал в ней что-то знакомое, будто это моя вещь. Хотя может так и есть – вещь из прошлой жизни, просто она как-то попала к Дерселю, а тот отдал её мне… Может, стоит спросить об этом Асмия? Он-то знает всё и обо всех. Дерселя-то он должен знать.

Думая над тем, может ли Асмий знать о Дерселе, а самое главное, согласится ли мне тот рассказать онём, я направился в ванную, где принял душ и почистил зубы. Переодевшись в школьную форму и позавтракав, я пошел в школу, где нас должны были отвести в другую школу, на экзамен по математике.Отсидев как и полагается три часа, я сдал заполненные мной бланкии спустился вниз, в холл. Ангел освободился на пол часа раньше и всё это время ждал меня внизу. Отметившись у учителей, мы медленно пошли домой.

В том, что я написал хорошо, я не сомневался, меня больше волновал кулон у меня на шее, от которого мне на удивление спокойно.

Ангел, который по случаю экзаменов был одет в обычные штаны и легкую рубашку, говорил что-то о третьем номере. Я пытался ему отвечать, но выходило плохо. Когда же мы подошли к дому, я попытался сосредоточиться на том, что говорит мой друг:- … Поэтому я думаю, что завалил. А ты что?

- На четверку, - надеясь, что понял друга правильно, ответил я, тут же задавая свой вопрос: - Ал, а ко мне Асмий не может и сегодня заскочить? Нужно у него кое-что очень срочное спросить!

Парень надул губы, из-за чего у меня возникла мысль, что ему не нравятся наши встречи.- Ты, конечно, мой друг, но я ревную! – видно мои мысли порой не такие уж и бредовые, раз я смог попасть в точку.Что в принципе всё усложняет. Но к моему счастью, Ангел мгновенно пришел в себя и даже начал улыбаться, как обычно. – Конечно, мы обязательно придём на чай. Печеньками запасись.