FLOWERS OF FLESH AND BLOOD (adrian / wardo; adrian / chelsea) (1/1)

—?Я навещал ее, когда она лежала в больнице. Впрочем, у меня никогда не хватало сил, чтобы даже передать ей что-то,?— Адриан отпивает кофе из кремово-белой керамической чашки; Вардо так часто косится на часы. —?У нее никого не осталось в этот трудный период. Врачи говорили, что она бродила по палате, смотрела в окно и ждала… это сюжет для фильма ужасов.—?Скорей, для красивой драмы.—?В ней было что-то детское. Цветочное, игрушечное и ломкое. Я потратил столько времени на… скройку ее образа в своей голове.—?Это очень и очень важно.—?Да, это мир, в котором мы живем, Эдуардо. Нет ни одной случайной мысли, и я… даже не устал,?— и Вардо слушает, потому что часы на его запястье электронные?— не песочные.Наблюдатель не выдержал бы столь медленной речи.Песочные часы подкупают лишь наблюдателя.—?Чего она ждала?—?Может, человека. Может быть, даже меня. Мне пришлось отключать ее самостоятельно, я уверен, она даже сама не поняла, что произошло.Адриан смотрит на часы. Настенные.Уютные, родные. С искривленными стрелками, со сбитым стеклом. Белые, белые. С черным уаджетом посредине.—?Я не тороплю. Не смотри ты на это время. У меня, можно считать, выходной.—?Эти часы?— подарок Митника. Когда-то мы работали вместе, в белой сети, он приглашал меня на разные интервью. А тут его ?фирменный? знак, и будь я проклят, если это не какая-то метафора тотальной слежки.—?Ее же не существует, Адриан?..—?Митник?— странный товарищ. Когда мы обсуждали наши… дела, он постоянно ссылался на математику Древнего Египта. Он как будто видел науку с самого начала и до конца.Вашингтонский ветер теплый; Вардо открывает шире окно. Адриан вне температуры и времени?— вдаль, не мигая таращится.Это?— великая стенка. Между ними, Ламо и миром?— вообще.—?Ты поэтому занялся тайм-трэвеллингом?—?Да, Эдуардо,?— а это?— первый раз, когда Ламо ему отвечает, а не себе. —?Поэтому я начал свои путешествия. Я был, если честно, в отчаянии. Я мог приходить к Челси в любое время?— надеюсь, ты понял иронию,?— но все равно не позволял себе рушить ее покой. ?Ты бы мог попробовать бесконечное число вариантов. И как-то помочь?,?— скажешь, наверное…—?Нет,?— ветер треплет волосы Вардо, чуть лишне подросшие, и алоэ на подоконнике чуть сбивается вбок, и стрелки лениво по оку Ра ползают. —?Но так скажет Цукерберг. И я боюсь этого.—?У Марка нет такой силы,?— вдруг оживляется Адриан, ведь это проблема, которую надо решать. —?Иначе мы бы встретились вне времени?— путешественники имеют некоторые особые точки. Поэтому я вижу Ассанжа немного чаще, чем хотелось бы. Мы стараемся расходиться быстрее, но все равно иногда разговариваем.—?Он говорит тебе что-то о Марке?—?Нет, правда, но он говорит обо всех, кроме него. Это что-то вроде…— …отрицаемого шифрования, верно?—?Верно… Вардо. Ты такой интересный парень. Ассанж зовет тебя наивным дурачком?— скорее всего, ревнует и завидует. Я ему не верю, он тоже ошибается в людях. Не мне судить, насколько часто, но поэтому, наверное, он и молчит о Цукерберге. Боится, ненавидит или, может быть, сильно влюблен. Какой он, твой Марк?—?Он, знаешь, Адриан, он не мой. И мои наручные часы показывают, что время все-таки вышло.Вардо (все так же в своем официальном костюме) поправляет воротник и, дергая ручку, толкает наружу.—?Ты как будто из другой вселенной здесь. Твоя черно-белая гамма говорит о тебе слишком мало. Я бы добавил цветов, чтобы ты мог отдохнуть. Ты и сам знаешь, с кем у меня ассоциируются цветы, верно?—?Адриан, я правда рад тебя слушать. Пиши мне, когда хочешь. Когда-нибудь я останусь подольше, чтобы…—?Послушать еще?—?Нет, не просто. Чтобы поговорить.Вардо спешно выходит за порог, не прощаясь даже за руку или кивком; и все тот же прекрасный ветер приносит для Адриана волнующий запах весны.—?Ты знаешь, с кем у меня ассоциируются цветы? Цветы?— с ней, но цвета (в том числе и цветов)?— с тобой. Я жду тебя снова, Вардо.Адриан закрывает дверь?— и это

тот редкий раз, когда так не хочется ставить точку?—Адриан открывает свой ноутбук…?…ты, друг, вернешься скоро, ибо здесь пробуждается жизнь?.