Операция (2/2)

Увидев на воротнике дублёнки мокрое пятно, Лоренц чувствует, что сухим до дома не доберётся, а до автобуса далеко. И ехать на нём совсем не хочется. Холодные капли сыплют чаще, и Кристиан чувствует себя совсем мокрым. Ладони уже давно ноют - Лоренц забыл, как передвигаться таким способом. Наплевав на дождь, он останавливается около дерева, которое ещё не осыпалось, и тяжело дышит. Нестерпимо болит спина и плечи, и Кристиан чувствует себя так неважно, что думать ни о чём не может.

- Герр Лоренц, - осторожно окликает его кто-то сзади.

Кристиан сердито оборачивается, но увидев парня с длинными золотыми дредами, находит силы выдавить улыбку и кивает. Рихард, шедший из того же конца парка, не особенно задумываясь, держит зонт над головой Кристиана, а свои дреды оставляет мокнуть. Лоренц кивает, чувствуя, что не может говорить, и поудобнее устраивается под зонтом.

- Вам домой? - Рихард без спроса берёт ручки коляски. Они мокрые, холодные и скользят, но Рихард не привередлив. Он помогает не потому, что надо, а потому, что это действительно приятно.Кристиан знает юношу довольно близко - после того, как Тилль в порыве ярости уехал на месяц, Рихард помогал ему, когда случайно оказывался рядом, а потом на Лоренца что-то нашло, и он, несмотря на социофобность, пригласил парня в гости. Он чувствовал, что Рихарду не противно его общество, да так оно и было на самом деле. Одного месяца близкого общения им вполне хватило, чтобы узнать друг друга. Тилль знал, что они в хороших отношениях, но относился к Круспе далеко не с такой симпатией. Линдеманн не знал, кого винить: себя, бросившего Кристиана без помощи, Лоренца, который быстро нашёл ему замену, или Рихарда, который просто оказался в нужном месте в нужное время. Поэтому Круспе считал себя другом Кристиана, но Линдеманну предпочитал на глаза не попадаться, хотя сталкивались они крайне редко. Кристиан казался Рихарду интереснее всех, кто его окружал, но никому из знакомых об этой дружбе он не рассказывал.- А где Тилль? - спросил Рихард осторожно, когда дождь приутих, - вы же обычно вместе...

Он говорил очень деликатно, боясь, что влюблённые (а Рихард знал, в каких они отношениях) поссорились.

- В больнице, - Кристиану совсем не хочется рассказывать всё, и Круспе чувствует, что друг говорит неправду, - операцию на сердце ему сделали, а выпишут нескоро.

- Оу, - Рихард только кивает сочувственно, - будем надеяться, что всё пройдёт хорошо.

- Угу, - разговаривать Кристиану совсем не хочется.

Дождь прекратился вовсе, но небо осталось пасмурным. Наверное, облака рассеются только зимой, когда вдарит сильный мороз. Лоренц тоскливо посмотрел вверх, понимая, что уже забыл, как выглядит небо без облаков. Рихард за компанию тоже поднимает голову, но жидкие серые тучи не вызывают в нём ничего.

- Зайдёшь сегодня? - спрашивает Кристиан скорее из вежливости, чем из действительного желания, - а то чувствую, что мне одиноко будет сегодня.

- Не могу, к сожалению, - Рихард придумывает отговорку, зная, что сегодня Лоренц будет коротать вечер наедине с самим собой, - у меня свидание сегодня.

Лоренц понимающе мычит что-то и пытается вспомнить, ходил ли он когда-нибудь на свидания. Но все воспоминания о той жизни, до Тилля, совсем стёрлись, и Кристиан помнил только общее, все мелочи он, казалось, давно позабыл.

- А у вас была девушка? - с явным волнением интересуется Рихард, и Лоренц понимает - сегодня у парня первое в жизни свидание. Странно, ведь он очень даже симпатичный, и не испытывает недостатка во внимании женского пола.

- Ага, - больше Рихарду не удаётся вытянуть из обычно разговорчивого Лоренца, и парень закрывает тему, чувствуя, что отношения герра Лоренца с девушками не оканчивались чем-то приятным, что хотелось запомнить и рассказать.

Они благополучно добираются до четвёртого этажа, где живут, и Лоренц с ужасом смотрит на восемь ступенек, отделяющих его от квартиры. Тогда, год назад, в мае, он корячился на этих ступенях, когда Тилль бросил его и никто уже не мог взять Лоренца на руки и спустить к лифту. Рихард научился так делать, несмотря на то, что был не так силён и ловок. Они и познакомились здесь, на лестнице, когда Кристиан в ужасе смотрел на пропасть из восьми ступеней.

Вот и сейчас Рихард деликатно подхватывает Лоренца на руки, охая от натуги, хотя весят они одинаково. Только Кристиан худой и длинный, а Рихард крепкий и не очень высокий. Осторожно приносит мужчину к двери квартиры и аккуратно ставит на пол, а сам бежит за коляской, и несёт её, выставив перед собой.

- Спасибо, - Кристиан садится, - кстати, не поможешь мне в четверг, я пойду Тилля навестить.

- Если с утра, то конечно, а то у меня в четверг концерт вечером, - Рихард играет в группе, и один раз даже сводил Кристиана в клуб, где выступал. В присутствии Тилля ни о каких клубах и речи быть не могло.

- Спасибо ещё раз, - мягко улыбается Лоренц, кивая парню на прощание, и оба - вымокшие, но весьма довольные - скрываются в квартирах.

Но в родной берлоге Кристиана охватывает непосильная тоска. Здесь безумно не хватает Тилля, и Лоренц страдает, не услышав тяжёлые звуки его шагов и громкие переливы сильного голоса. И от этого в каждом жесте Кристиана видно грусть: как он расшнуровывает старенькие адидасы, переодевается, бросая пальто на галошницу - чтобы дотянуться до вешалки, надо встать, а на это нет сил. Потом заваливается в спальню и падает на кровать. Сегодня Кристиан с неё точно не встанет, хотя у него давно бурчит в животе, а приём пищи должен быть обязательным. Но Лоренцу совсем не до еды.

Он растягивается на мягком пледе и смотрит в потолок, пытаясь представить себя на месте Тилля. Нет, лежать так целыми днями невозможно, и Кристиан искренне жалеет возлюбленного, понимая, что сам виноват в своём теперешнем одиночестве.

Он пытается уснуть, чтобы ни о чём не думать, но шесть часов дневного сна дают о себе знать, и Кристиан сидит до раннего утра. Не зная, чем себя занять, смотрит все фильмы подряд - обычно ночью показывают что-то хорошее, - ест, слушает музыку, но перестать думать о Тилле не может. И понимает, что безумно скучает по нему. Кристиан чувствовал себя полноценным только тогда, когда любимый был рядом, а без него он и человеком себя не ощущал.На тумбочке их совместная фотография, и в слабом свете зарождающегося утра Кристиан хоть как-то, но может её рассмотреть. Лоренц сделал эту фотографию давно, когда понял, что они уже долго живут рядом, но так и не сделали ни одного совместного фото.

Здесь Кристиан увековечил момент, когда они, обессилевшие, валялись на старинной кровати в той, другой квартире. Тилль внимательно и слишком серьёзно смотрит в камеру, слегка наклонив голову. Несколько чёрных прядок спадает на левый глаз, оттеняя простой, но красивый разрез. Чёрные брови надломлены, отчего кажется, что на лице Тилля навсегда отпечаталось лёгкое недоумение. Он получился анфас, и видно необычно широкую спинку его точеного носа. Нет, он всё равно красивый, а Кристиан... Лоренц смотрит на своё изображение с неприязнью. Фотографироваться он никогда не любил, и на этом знаменательном фото получился как всегда - плохо. Опять снял себя снизу, чтобы все видели смешные складки кожи на подбородке. Плотно сомкнутые губы растянуты в улыбке, и на щеках тоже глубокие складки, как у бульдога. На верхней губе пробивается какое-то недоразумение, которое и усами назвать совестно, длинные спутанные волосы разметались по подушке, острый кадык задран к потолку, очки сбились набок... У него нет ни одной красивой фотографии, но Тилль убеждает, что камера просто не может поймать то, что составляет истинную красоту его лица. И с этим воспоминанием Лоренц наконец-то заснул, забыв вытащить наушники, откуда едва слышно раздавались песни Placebo.