Нервы (2/2)

Кристиан елозит по кровати, стараясь быстрее спустить пижаму, и скоро брюнет деликатно кладёт руку на разбухший, ко всему готовый член.

Он надрачивал осторожно, но скользкая рука почему-то доставляла больше боли, а не удовольствия. Кристиан поморщился, надеясь, что ему кажется, но от внимательного Тилля не ускользнуло едва заметное искажение нежных черт.

- Что-то не так? - он на всякий случай ослабляет хватку, но Кристиан бросает едва ли не с яростью:- Ай! Сколько можно?!

- Я сделал тебе больно? - Тилль уже пытался придумать, чем вернуть расположение Кристиана, но тот уже вошёл в раж:- Да! - трясущиеся тонкие пальцы беспорядочно застегивают пуговки и натягивают одеяло на вздрагивающее от раздражения тело.

Тилль тут же падает рядом, Лоренц испуганно отодвигается, но Линдеманн всегда просчитывает свои движения.

- Прости, пожалуйста, прости, - шепчет он, уткнув пылающее лицо в подушку. Но Кристиан лишь смотрит на него с раздражением, которое несказанно его уродует.

-Хватит извиняться! - Тилль не понимает, откуда у Лоренца взялся этот противный командный тон. Линдеманн сжался, словно ожидая удара, но Кристиан никогда его не бил. Он бил по-другому. Словами.

- Иногда мне кажется, что ты хочешь его оторвать.

- Я же не виноват, что не умею силу рассчитывать, - негромко, но почти злобно бубнит Тилль в ответ, и Кристиан, услышав его интонацию, глядит с яростью и недоумением. Раньше Тилль с виноватым видом отмалчивался, а теперь Лоренц видел, что он показывает зубы. Но он не испугался, хотя за их плечами была ссора, когда влюбленные на месяц разъехались.

- Мне некуда её девать, - цедит Линдеманн, с вызовом глядя.

- Купи себе грушу! - парирует Кристиан, чувствуя своё бессилие.

- Это хорошая идея, - Тилль на удивление спокоен, - но я не люблю бокс.

Оба понимали, что этот спор бесполезен, но почему-то не прекращали его.- Хватит выплескивать всю силу на мой член, - Кристиан говорит тише и не столь решительно.- Не только на член, - поправляет Тилль, и его чёрные брови грозно сводятся к переносице, - вспомни, сколько я ношу тебя на руках, неблагодарная ты сволочь! - он с яростью выкрикивает последние слова, и Кристиан украдкой вытирает лицо от брызнувшей слюны.И только тут Тилль понял, что сказал, и его лицо похолодело в одно мгновение. Оно выглядело почти напуганным. Линдеманн уже хотел извиниться, но Кристиан забился в угол кровати, и затравленно смотрел исподлобья. Он понимал, что Тилль сказал то, что его раздражало в Кристиане - Лоренц со временем стал воспринимать всю заботу, как должное. И это несказанно бесило Тилля, который всю душу вкладывал, лишь бы Кристиан чувствовал себя хорошо.

- Так, хватит с меня, я устал, - неожиданно резко говорит Кристиан, отбрасывая желание извиниться, - можешь идти.

- Ладно, - сквозь зубы соглашается Тилль, глядя, как синий комочек демонстративно натягивает одеяло. Ему всё равно не хотелось покидать Кристиана.

Он встал довольно резко, и Лоренц даже подпрыгнул на другой части кровати, выругавшись.

Они стали ссориться слишком часто.

У Кристиана не получится его прогнать. Тилль заставит взять его обратно всё то, что он наговорил за четыре года, пользуясь слепой любовью Тилля.Лоренцу хотелось закричать, сделать Линдеманну что-то ещё более гадкое, но он, показывая выдержку, лишь комкал одеяло.Они могут договориться, но не делают этого. Дуются друг на друга, как злые дети.Едва сдерживая теснившиеся на языке ругательства, Кристиан заскрипел зубами от бессилия. Он целиком зависит от Тилля, и потерять его внимание было бы слишком опасно.

- Что такое? - прошептал Тилль, услышав едва различимый скрежет, и испугался своего равнодушного тона.

- Ничего, - голос Кристиана звучал тише, чем писк комара, хотя Лоренц думал крикнуть это слово так, чтобы вздрогнули стены. Но он боялся отпугнуть Тилля, без которого не мог, хотя уже и не любил его.

Лоренц прикрыл глаза, пытаясь представить давно забытое одиночество, но всё равно слышал, как Линдеманн тяжело дышит над ухом.

Нельзя просто так смотреть. Надо действовать.

Тилль забрался в кровать, разворачивая одеревеневшего Кристиана. Тот пытался закутаться, защитить нежное нутро колючками, как это делают ежи, но Тилль был гораздо сильнее, и Лоренцу не оставалось ничего, кроме как повернуться на спину. Он закрыл живот, сжимаясь, но Линдеманн был уже совсем близко. Тилль первым шагнул навстречу к примирению, и Кристиан понял: до такого благородства ему никогда не дорасти.

Он осторожно открыл свои больные, мутные глаза, глядя в ясные и яркие зрачки склонившегося рядом Тилля. И под строго-внимательным взглядом Кристиан понял, что должен примириться.

Он боязливо положил руку на плечо человека, который мог раздавить его одним пальцем, и, робко притянув к себе тяжёлую голову, приподнялся, протягивая губы. Жёсткие волосы Тилля щекотали, и Кристиан робко отводил чёрные пряди.

Линдеманн молчал - пусть это непонятное творение природы делает, что хочет. Он уже устал сопротивляться и спорить.

Кристиан по-детски обнял его за шею, тыкаясь губами в рябые колючие щёки. Потом осторожно отдалился, проверяя, не изменилось ли что-нибудь. Тилль уже хотел усмехнуться - так жалко выглядел Лоренц в эту минуту - но лёг рядом и попытался завалить его на себя.

- Крис, ты невозможен! - ничего не понимая, мягко улыбнулся он, когда возлюбленный сам залез на него, и лёжа на мягкой груди, смотрел так доверчиво...

- Я думаю, нам пора помириться, - робко предложил Кристиан, ложась удобнее, и лицо его собралось в одну сплошную нерешительность.

- Конечно, - Тилль поднёс к губам острый кулачок, жадно, взасос целуя выступающие суставы и косточки, - не понимаю, из-за чего мы поссорились.- Это всё моя хандра, - Кристиану тоже хотелось поцеловать Линдеманна, но он молчал, отворачивался, и чувствовал, как приятно саднит руку от поцелуев.

- Конечно прощаю, - более искренне, чем обычно, произнёс Тилль, не желая думать, сколько простил Кристиану за четыре года.

Лоренц улыбнулся широко и ясно, и улыбка эта добила мягкосердечного Тилля окончательно.

Он осторожно поцеловал Лоренца в висок, с удовольствием вдыхая запах его давно не мытых волос. Но этот запах был очень вкусным. "Было бы неплохо принять душ вместе", - сделал он себе заметку в памяти. Мягкие сальные волосы лезли в глаза и рот, и, выпутываясь из них, Тилль не сразу заметил, что Кристиан покраснел.

- Я никогда не сделаю так больше, - шепчет Лоренц напоследок, - ведь у нас будет малыш, и ему не понравится, если мы будем кричать при нём.

Тилль вспоминает про операцию и болезненно морщится, не представляя, как справится с возложенной трудностью. Операция, гормональная терапия, беременность - все эти слова непременно ассоциируются у Линдеманна с чем-то жутким, и Кристиан не может не заметить, как переменилось его лицо.

- Боишься? - деликатно спрашивает он, хотя всё знает.

Тилль кивает, обнимая его крепче, и чувствует, как жёсткие ладони гладят по щекам, а тихий голос, такой приятный и нежный, шепчет:- Всё будет хорошо, не переживай. Просто настрой себя на лучшее, - эти же слова Тилль говорил Кристиану, когда тот разочаровывался в своих силах, и убеждение всегда работало.