Конец и начало (1/2)

Сегодня старший сержант полиции Пауль Ландерс вышел на работу пораньше, чтобы застать прибытие майора и побыть с ним наедине хоть несколько лишних минут. Прошло всего лишь несколько дней, но их отношения развивались стремительно. После той любовной игры на столе Шнайдер предложил продолжить общение именно в таком духе, а не рассердился, как ожидал Пауль.На самом деле майор был очень даже не против однополых отношений. Из-за непривлекательной внешности у него были большие проблемы с личной жизнью, и, отчаявшись, в свой сорок один год майор понял, что эти проблемы - не из-за лишнего веса, делающего его уродливым, а из-за того, что он давно уже отдал своё сердце одному человеку - Паулю. Паулю, который принимал его таким, каким майор был, не обращая внимания на его недостатки. В ту ночь, пропитанную запахом жасмина, когда они ехали домой на такси и втайне от водителя трогали друг друга жадно и грубо, Шнайдер понял - всё подхалимство Пауля, его лесть были лишь средствами, которые заставили майора обратить внимание на лучшего друга и подчинённого.

Они знали друг друга с подросткового возраста, и дружба их, удивительно верная, с возрастом только крепчала. И никто из них не заметил момента, когда она перешла в любовь. Возможно, они любили друг друга и раньше, только сами себе боялись в этом признаться и теперь пытались восполнить за несколько дней то, что можно было сделать за тридцать лет, пока они были рядом. Каждую свободную минуту они проводили вместе, и хотя Шнайдер не любил романтику, именно он заставлял Пауля привносить хоть немного нежности в их странные отношения. Майор был великолепным актёром - у него прекрасно получалось скрывать от окружающих не только то, что происходит между ним и Паулем, но и собственные эмоции. А Пауль так не умел. Его простое лицо не могло скрыть чувства, переполняющие радостно прыгающее от близости Шнайдера сердце, а острый длинный язык так и изнемогал в нетерпении поделиться с кем угодно самым сокровенным.Ландерс помнил и знал майора холодным и неприступным, что часто давало ему повод задуматься - а может ли он считать себя другом Шнайдера? Но в минуту откровенности, когда им уже нечего было друг от друга скрывать, майор объяснил ему, что эта холодность - всего лишь панцирь, в который он прячется, стоит кому-то вступить в его зону комфорта. Избранным был только Пауль - при нём майор с облегчением снимал опостылевшую маску защитника порядка, но при знакомых они вели себя как начальник и подчиненный, на людях - как очень хорошие друзья, а оставаясь наедине, в нетерпении падали на любую плоскую поверхность, будь то диван, пол или стол. Поначалу им было трудно преодолеть тяжёлые минуты молчания, и Шнайдер первый предложил заняться настоящим сексом - уж слишком тягостно ему было смотреть в потемневшее от сдерживаемого желания лицо возлюбленного. Обычно весёлый, Пауль был едва ли не мрачен в эту минуту, как грозовые тучи, скопившиеся за окном в ту ночь. Их настоящий первый раз произошёл на квартире Пауля, в гостиной, где из всей мебели был только продавленный диван, который невозможно было разложить, и тогда Ландерс не нашёл лучшего выхода, чем заняться этим прямо на полу. За окном лил дождь, и фиолетово-белые молнии с грохотом пронзали тёмное небо, и гром заглушал стоны, раздававшиеся в комнате, освещаемой всполохами молний. Постелив на старый паркет полицейскую форму Шнайдера, Пауль взял майора грубо, словно намеренно причинив ему как можно больше боли. Он помнил, как длинные сальные пряди выскальзывали из дрожащих пальцев, когда он держал майора за голову, чтобы тот не вырвался, и Шнайдер слушался, пытаясь не думать о боли, разрывавшей его тело. Он пытался думать о том, как мог не замечать, что счастье было рядом все эти годы?

Работа в полиции сделала Шнайдера жестоким, а болезнь поставила крест на дружелюбном отношении к обществу. Но Пауль знал Шнайдера, знал, что он может быть чувствительным и даже нежным. Потому что рядом с возлюбленным майор давал волю своей настоящей сущности. И такой Шнайдер нравился Ландерсу ещё больше.

Сержант подошёл к окну, высматривая в серой пелене смога черную машину Шнайдера. "Твой зад напоминает мне бампер Бентли," - вспомнил он довольно обидную шутку, вырвавшуюся во время их первого раза, и усмехнулся ей. Удивительно, что майор тогда не рассердился - кажется, любовь подарила ему способность прощать всё и всех.

Всего несколько дней прошло с той июньской грозовой ночи, а они уже в таких близких отношениях... Прелюдия длилась тридцать лет, но назвать её скучной Пауль не мог. Была в их юности одна тайна, которую кроме них знал только один человек. К счастью, он уже умер. Но если он мог рассказать? Да и кому?

Пауль задумался и вздрогнул, когда на плечи ему опустились знакомые руки.

- Как у тебя получилось подойти так тихо? - в стенах полицейского участка Пауль с трудом мог побороть желание обращаться к майору на "вы".

Шнайдер не ответил на его вопрос. Тонкие аристократические губы его разошлись в улыбке:- Давно поджидаешь меня? Я специально пришёл пораньше. Думал, нам удастся побыть вместе чуть подольше. Не понимаю, как ты прощаешь мне мою привычку поздно вставать, - усмехнулся он и зарылся носом в мягкие медного цвета волосы.- Самое странное, что я думал об этом же, когда выходил сегодня из дома в чёртову рань, - Пауль закинул назад руку, притягивая голову майора к своей шее. Шнайдер уже увлечённо полизывал изящную шею возлюбленного, думая, где следы от поцелуев будут менее всего заметны.

- Я хотел сказать тебе, Шнай, - Пауль резко развернулся к обмякшему в его объятиях майору, - как тебе идея жить вместе? Нам не придётся встречаться украдкой. Всё свободное время будет наше.

- Это очень хорошая идея, - Шнайдер потянул Пауля на себя, увлекая в сторону стоявшего в углу комнаты дивана. Ландерс не сопротивлялся - он только об этом всё утро и думал.

По обычаю, Шнайдер был снизу, и склонясь над ним, Паулю показалось, что бледное лицо Шнайдера освещено бело-лиловыми всполохами молний. Но это было всего лишь воспоминание. Приятное воспоминание. Ландерс посмотрел в окно - а не будет ли сегодня грозы? Но небо, несмотря на смог, было ясным.

Резкий шорох вывел его из задумчивости. Пауль подпрыгнул на мягком животе майора и увидел, как тот спешно запихивает в рот кляп из газеты.

- Зачем? - рассмеялся Пауль. Сам майор Шнайдер с кляпом во рту!

Не желая вытаскивать газету, майор несколькими неприличными жестами изобразил, что они будут делать дальше, и Пауль понял - кляп нужен, чтобы заглушить стоны.

- Думаешь, нас кто-то услышит? - несмотря на то, что Шнайдер сопротивлялся, Пауль вытащил газету и подумал, что рот майора сохранил вкус типографской краски, - кому-то так интересно заходить в кабинет с утра? Да и кому есть выгода приходить так рано? У нас есть ещё полчаса, успокойся. Пока кабинет на замке, никто не решится зайти. Мы вольны устроить здесь оргию, пока они будут ждать под дверью.

И, не желая тянуть дальше, Пауль сразу поцеловал его в губы, попутно расстегивая на майоре форму.

Это было в семь тридцать утра, как раз тогда, когда Оливер давно уже проснулся.

В час дня майор Шнайдер принял сидячее положение, но поняв, что остался совершенно без сил, уронил голову Паулю на плечо, и несколько минут они сидели обнявшись. У Ландерса даже защемило в носу от такой трогательной близости. Форма пропиталась едким потом, белые пятна засохли на губах и руках. Они зря беспокоились - никому майор не понадобился.

Но в час дня под дверью появился Оливер. Не долго думая, он постучал нагло и требовательно. Заперто. Но внутри есть двое.