Глава 7 (2/2)

Замечаю, что Уилл, Кристина и Ал вернулись. Смог ли он признаться остальным, что участвовал в покушении на свою подругу? Что совсем отчаялся и решил уподобиться в своих действиях Питеру? Мой живот сводит, и я сажусь на край своей кровати, наблюдая за окружением. Кристина и Уилл спокойно ложатся спать — видно, они не знают. Ал лежит в постели, накрытый покрывалом с головой. Прячется от стыда, от угрызений совести, ото всех остальных вокруг него.

Трис не ночевала в общей спальне. Я вижу её лишь перед завтраком — она занимает единственное свободное место в ряду, к которому я направляюсь, — рядом с Уиллом. Он и Кристина слишком заняты, чтобы заметить меня, и я ищу другое место, где могу позавтракать. Нахожу его за соседним столом и присоединяюсь к группе Бесстрашных, что за ним едят. Я слишком поздно замечаю лица Питера и Молли, что сидят неподалёку. Мне не хочется находиться в его компании, но они уже заметили меня, так что просто уйти не получится. Остаётся лишь игнорировать их и спокойно пить свой напиток.Я внимательно рассматриваю Трис. Её волосы аккуратно уложены, на ней мужской свитер. Она не ночевала в комнате. А Питер сказал, что девушке помог Фор. Происходит ли между ними нечто большее, чем допустимое между инструктором и инициированной? Или же это был акт сочувствия? Стоит ли мне доложить об этом управлению? Это серьёзное обвинение против инструктора, а у меня нет доказательств, так что мои слова не воспримут всерьёз. Отречённая говорит с Алом. Его губа уже не кровоточит, на лице синяки. Я сижу недалеко от них, но шум, что издают Бесстрашные рядом со мной не даёт услышать их разговора. Полагаю, он пытается извиниться и просит прощения. Понимаю, что разговор проходит неудачно, когда Беатрис громко сообщает, что он трус. Девушка напугана, поэтому пытается напугать своего противника сильнее. Искренний чуть опускает голову и уходит.— Надо же, ты так переживаешь за Ала, — Питер ведёт себя совершенно спокойно, разделяя хлеб напополам в руках. — Скоро я подумаю, что ты влюбилась в него.Молли переводит непонимающий взгляд с него на меня.— Первым признаком глупости является полное отсутствие стыда, — я встаю из-за стола и разворачиваюсь, чтобы отнести поднос.— Ах да, я ведь совсем забыл. Все знают, что у тебя нет сердца.Я замираю лишь на секунду, но затем продолжаю идти. Раздражение побуждает меня швырнуть поднос в общую кучу, но я подавляю этот инстинкт и аккуратно кладу его на место.Недалеко от Ямы доносятся крики о помощи. Толпа собирается возле Пропасти, несколько Бесстрашных верёвками вытаскивают тяжёлое на вид тело из бездны. Многие замирают на месте, удивлённо вздыхая, другие пятятся назад. Я вижу знакомую чёрную куртку с оранжевыми тканевыми вставками и надеюсь, что ошибаюсь. Подхожу ближе, обходя остолбенелых инициированных, чтобы рассмотреть прыгнувшего.

Ал не выдержал того, что Трис его не простила. Не выдержал человека, которым стал сам. Не выдержал мысли, что провалит тест и станет Изгоем. Я касаюсь кончиками пальцев его холодной щеки и рассматриваю спокойное лицо. У него длинные ресницы и кровоподтёк под глазом. Его светлые волосы мягкие, влажные от пота.— Бедняга. Кто он? — Бесстрашный опускает тело на пол, развязывает узлы на верёвке.

— Его звали Ал, — я ещё несколько секунд смотрю на безжизненные черты лица, а затем разворачиваюсь, чтобы найти взглядом Трис. Но её совсем не видно. Я стискиваю ладони в кулаки и смешиваюсь с толпой, чтобы побыть в уединении. Я больше не виню Питера. Ал принял решение послушаться неправильного человека и понёс наказание за это перед Фором и самим собой. Но Трис поступила эгоистично, не простив его. Я понимаю её позицию. Не представляю, что она чувствовала, когда близкий ей человек напал на неё. Не могу вообразить, что она думала в момент, когда её пытались сбросить в пропасть. Но Ал — её друг. У него были трудности с первой недели в новой фракции. Она могла ему помочь, ведь прекрасно знала о его проблемах. Неужели она не могла представить, что он чувствовал? Ушедшая из Отречения могла найти каплю прощения в своём сердце. Это доказывает снова, что её фракция на самом деле совсем не человеколюбива, хотя все утверждают обратное. Лучше бы Питеру всё же удалось столкнуть Трис с пропасти, а я думаю, что волнует меня больше — переживание за смерть Ала, или радость тому, что была права насчёт Отречения? Или я виню себя, что сама не могла помочь юноше?

Возможно, у меня действительно нет сердца.???Мои ладони трясутся от волнения, и я прячу их в карманы кожанки, чтобы не выдавать эмоций. Последний этап, ландшафт страхов, станет определяющей точкой будущего инициированных. Мои страхи сольются воедино, происходящее будет мне неподвластно. Стану ли я частью Бесстрашия? Смогу ли пробиться в правительство и работать в этой высотке со стеклянными окнами? Буду ли я следить за порядком у Стены? Или стану Изгоем?

— Что, умница, волнуешься? — моя напускная уверенность не сбивает с толку Питера, потому что тот волнуется не меньше меня. Он пробирается через толпу инициированных, становится рядом.— Это тебе поможет? — в ответ юноша хмыкает и опускает голову, упираясь взглядом в свои начищенные ботинки.Меня вызывают следующей и я задерживаюсь на секунду. Не знаю, чего жду — колкого комментария Питера, пожелания удачи? Или же просто борюсь с беспокойством? Я вытаскиваю руки из карманов и твёрдым шагом направляюсь к закрытой двери. Огромное светлое помещение заполнено Бесстрашными и Эрудитами. Неужели они так откровенно показывают себя? Чем оправдывают своё присутствие? Хотят убедиться, что сыворотка сработает, или выискивают дивергентов? Я замечаю у панели управления Джанин. Она стоит в окружении советников и обсуждает успехи предыдущего инициированного. Мне хочется поприветствовать её, но это будет неприемлемо. Я подхожу к центру комнаты, к оранжевому подсвеченному креслу. Сосредотачиваюсь на мысли, что нужно найти способ выбраться из симуляции, преодолеть свой страх. Новая сыворотка позволяет осознавать, что мы находимся в модулировании. Это должно мне помочь, так как я смогу найти лучшую стратегию не тратя времени на эмоции и чувства. В конце концов, это лишь тест на интеллект. Ничего такого, с чем я бы не сталкивалась ранее. Как только я занимаю в кресле удобную позу, Бесстрашная женщина подходит ко мне и, вкалывая буро-оранжевую сыворотку, желает удачи. Мои веки закрываются. Борись, или прими. Бойся, или контролируй.Я слышу мягкое постукивание колёс о рейсы и открываю глаза. Комната Бесстрашия обретает вид соснового леса, а мои лёгкие наполняются прекрасным хвойным запахом. У меня есть семь минут, чтобы предотвратить своё падение в бездну, и первые четыре я трачу на поиски предмета, который может пригодиться. Нахожу лишь пистолет, лежавший в заднем кармане одного из пассажирских сидений. Он может понадобиться позже, но это не то, чем можно остановить несущийся вагон. Лесная зона пейзажа заканчивается, теперь меня окружает безжизненная пустыня. Впереди виднеется конец железного пути и болото из зелёной мерзкой слизи. Замираю, становлюсь за кресло водителя и сжимаю край его спинки. Несущийся поезд, который невозможно остановить. Я боюсь потерять контроль. Контроль над собой, над окружающими. Мне неприятна смена переменных, я никогда не действую без плана. Боюсь неизвестности, того, чего не понимаю, чем не могу управлять. Но я могу верить себе. Своим убеждениям, своим знаниям, действиям. Пока тормозной рычаг не покрывается ржавчиной, я резко тяну его на себя. Вагон со скрипом тормозит.

Металлические стены поезда мгновенно портятся коррозией и крошатся, а меня окружают злачные поля Дружелюбия. Я вдыхаю аромат ярких цветов и разворачиваюсь к Стене. За ней видно полыхающее пламя пожара, охватывающее Эрудицию и Бесстрашие.

— Я рада видеть тебя снова, дорогая, — разворачиваюсь на голос матери, что стоит позади меня. Её бледное жёлтое платье сочетается с зелёными глазами, а полевые цветы украшают волосы. В её руках красивый венок из ромашек, предназначенный для меня. Разве я боюсь собственной мамы? Или меня пугает то, что я ассоциирую с ней? Я боюсь стать бесполезной, как когда-то стала она. Меня пугает перспектива не занять своё место, не вписаться в систему фракций. Но больше всего боюсь того, что в какой-то момент это перестанет меня волновать. Так же, как перестало волновать и её. Я вынимаю пистолет из пояса и навожу дуло ей на грудь. Необходимо избавиться от этих мыслей. Женщина мягко улыбается и тянется ко мне рукой.— Дорогая, всё хорошо, ты можешь успокоиться, — она гладит меня по щеке мозолистыми от работы в поле пальцами, с нежностью заглядывает в глаза. Сомнение закрадывается в мысли. В прошлый раз я лишь угрожала ей, хватит ли мне на этот раз смелости выстрелить? — Пойдём домой.

— Я никогда не стану тобой. И это не будет моим домом, — мой голос полон металла, и свинцовая пуля попадает ей в сердце. Мёртвое тело падает на колосья. Я разворачиваюсь, чтобы найти способ остановить пожар, но из земли вырастают стены хорошо знакомого помещения.

— Ты меня сильно подвела, Эбигейл, — отец стоит у своего рабочего стола, опираясь о деревянную поверхность. На его лице привычное недовольство, но ещё и суровость, разочарование. — Ты так легко поддаёшься своим чувствам, позволяешь некорректным данным изменять структуру твоего мышления.

Его домашний кабинет обставлен белой мебелью. На хорошо знакомых полках лежат книги, дневники, блокноты с заметками. Одинокое растение возле окна, тёмно-синий ковёр посреди комнаты.

Он достаёт оружие из верхнего ящика и направляет его на меня. Я сжимаю ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу.

— Эбигейл, ты должна понять, что я желаю тебе лишь добра. Поэтому, я даю тебе шанс. Убей его, или я застрелю тебя.

Он на секунду отводит свой взгляд влево от меня, а затем снова смотрит мне в глаза. Я поворачиваюсь и вижу Ала. Он привязан всем телом к стулу, рот заклеен скотчем. В его глазах мольба и слёзы, на лице синяки. Из-под клейкой ленты прорываются глухие звуки. Я боюсь быть недостойной отца. Изо всех сил стараюсь быть похожей на него, но словно именно это отдаляет нас друг от друга. Мне неприятно думать, что он видит во мне черты моей матери. Из-за этого он так строг? Но сейчас у меня есть способ всё исправить. Хотя бы в симуляции. Нащупываю рукоять пистолета и прицеливаюсь в Ала. Мне есть что сказать и ему.— Я непричастна к твоей смерти. Ты изначально должен был сам стараться. В этом нет моей вины, — я стреляю ему в лоб, и его голова опускается на плечи. Капли крови пачкают идеально чистый ковёр.

— Молодец, — словно в первый раз получаю похвалу отца. Поощрение, озвученное его голосом, звучит неестественно. Я прикрываю глаза, чтобы запомнить этот момент.

Тёплые струи воды спускаются по моему обнажённому телу, и это даёт мне осознать, что нахожусь в общей душевой Бесстрашия. Я была здесь каждый день с самого первого дня инициации, что тут может быть такого? Приобнимаю себя за плечи, провожу пальцами по пене на коже. Чувствую присутствие за свой спиной и оборачиваюсь. Сути этого страха я не понимаю.Взъерошенные, обычно уложенные назад волосы сейчас прилипли к его лицу от воды, что вытекает прямо на него из смесителя. Он чуть жмурится, на лбу появляются неглубокие складки, а в уголках глаз мелкие морщинки. Он смотрит на меня. Питер стоит совсем близко ко мне, и я стараюсь не думать о том, что так же как и я, он обнажён. Его ладонь ложиться на мою щёку. Я касаюсь маленьких шрамов на подбородке, провожу по следу, что пересекает его шею. Касаюсь пальцами шрама на плече. Он утыкается носом мне в висок. Тёплое дыхание обжигает ухо и я чуть вздрагиваю. Сердце бьётся всё быстрее, ускоряя свой ритм, разгоняя горячую кровь по телу. Питер снова заглядывает мне в лицо, на его губах дразнящая ухмылка, и я испытываю непреодолимое желание его поцеловать. Оно давит на меня, словно подталкивает в спину. Завладевает моим разумом, это всё, чего я хочу. Вот оно. Я игнорирую своё первое побуждение, отдаюсь логике и просчитываю каждый шаг. Я боюсь делать то, что первым придёт в голову, опасаюсь довериться интуиции. Живу последовательностями, которые обычно работают, но лишают маленьких удовольствий. Я обхватываю его скулы и чуть притягиваю к себе. Прислоняюсь к его губам своими, целую, поглаживаю большими пальцами влажную кожу. Он чуть надавливает ладонью на мои лопатки, целует в ответ, и я чувствую, как мозг перестаёт обрабатывать информацию. Прижимает меня к себе, и наши тела соприкасаются. Дыхание вскоре сбивается, и я отстраняюсь. Чуть покусываю его губы, потому что мне так хочется, но мне так неловко поднять голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Питер улыбается, игриво прикусывая мою нижнюю губу в ответ. Он проводит кончиками пальцев по уголку моего рта и растворяется в воздухе.

Комната словно вращается вокруг своей оси и замирает на месте. Я снова одета, стою у самого края Пропасти.— Ты не сказала мне, — Джанин читает что-то на планшете, не поднимая на меня взгляда. — Скрыла информацию, хотя мы столько времени обсуждали эту тему. Знания должны быть всегда доступны для всех членов фракции. Ты говорила ложь, а я доверяла тебе.Женщина передаёт устройство коллеге и складывает руки в замок, наконец позволив себе посмотреть на меня.— О чём вы? — я лишь думаю о том, как бы сохранять равновесие, стоя у обрыва. Взгляд Джанин острый, жестокий, беспощадный. Я никогда не видела таких эмоций в её глазах. — Что я не сказала вам?— Что ты дивергент, — мой рот слегка приоткрыт, лёгкие замирают на месте, не позволяя сделать вдох. Невидимые шоры опускаются на глаза, в поле зрения появляются чёрные пятна. Во рту пересыхает и мне трудно говорить, я провожу по губам кончиком языка.— Что?

— Но у тебя есть возможность всё исправить. Тебе нужно лишь прыгнуть, — смотрю перед собой и вижу лишь пропасть. — Именно так. Ты ведь сама знаешь, насколько опасны дивергенты. Ты не вписываешься, твоё чувство контроля над собой ложное, ты распространяешь деструктивное влияние на остальных. Твоё существование дефективно. Но ты можешь уберечь остальных от проявления своей неправильной природы. Ведь именно это ты и хочешь сделать — помочь городу. Не так ли?Несмотря на то, что сейчас я нахожусь в роли жертвы, я понимаю Джанин. Её намерения бескорыстны, она знает, что делает. Это имеет смысл. Она взяла на себя роль моего наставника, дала мне второй шанс. Я боюсь подвести её, наделав глупостей. Я отвожу взгляд от пытливых голубых глаз. Позволяю одной ноге соскользнуть и даю себе упасть в бездну. Мои органы по инерции поднимаются вперёд, и я чувствую, как вот-вот выпрыгнет сердце.Симуляция заканчивается, и я резко открываю глаза. Несколько секунд смотрю вперёд перед собой и вспоминаю, где нахожусь. Выпрямляю спину, встряхиваю головой остатки онейратаксии* и ищу взглядом Джанин. Всё ещё ощущаю лёгкую сонливость, мозг чешется под мягкой оболочкой. Я поднимаюсь с кресла и вытираю ладони о брюки.

— Поздравляю, Эбигейл. Это было впечатляюще, — Джанин и несколько Эрудитов подходят ко мне. Они все видели препятствия, с которыми мне пришлось столкнуться, каждую секунду симуляции. Я киваю ей в ответ, теребя кончики своих пальцев. — Ты отлично справилась с моделированием. Возможно, даже займёшь место среди лидеров.

От её слов мне хочется улыбаться во весь рот, но это тот порыв, который следует сдержать.— Спасибо, — я коротко пожимаю ей руку и направляюсь к выходу из помещения. Бросаю взгляд на Эрика. В его глазах насмешка, которую он даже не пытается скрыть. Мне не должно быть стыдно за то, что произошло в симуляции. Мозг сам определяет, в какой форме показать абстрактную суть страха. В коридоре меня встречает толпа инициированных.

— Это было потрясающе! Показатели твоей кардиограммы ни разу не повысились выше пределов нормы! — Уилл приобнимает меня за плечи и я ненадолго утыкаюсь носом в воротник его куртки.

— Тебе вообще хоть было страшно? — Кристина недоверчиво заглядывает мне в глаза. Я обвожу взглядом коридор, замечаю макушку Питера.— Было.???Макс, стоя среди инициированных в столовой, произносит вдохновляющую речь и поздравление со вступлением в Бесстрашие. За его стеной на таблице появляются имена, соответствующие каждому новичку. Я нахожу себя четвёртой. На первом месте Трис. Она ловко обвела всех вокруг пальца, заставив поверить, будто хрупкая девушка из Отречения ни на что не способна. Если её выбор падёт на работу в правительстве, отвратные ценности и напускной альтруизм просочатся в самый верх системы. Но я вспоминаю, что победа вскоре будет на стороне Эрудиции.— Невероятно, да? Она поднялась из самого дна в начало списка, а теперь первой выберет своё назначение. И как ей это удалось? — Питер становится рядом со мной, смотря на доску. — Хотя, вполне вероятно, что завтра на голос Отречения никто не обратит внимания.Макс и Эрик ему рассказали. Я поворачиваюсь к нему и безэмоционально смотрю в насмешливые глаза. Его улыбка такая же жёсткая, как паслён.— Теперь она Бесстрашная, её принадлежность к Отречению больше не имеет значения.— О, да ладно. Ты же понимаешь, о чём я, — он ухмыляется, пробегая взглядом по моему лицу. Он сокращает расстояние между нами, пытается заставить меня нервничать.— Не то, чтобы она заняла твоё место в любом случае. Тебе повезло — те, кто оказываются в десятке снизу, обычно проводят жизнь на посту охраны, — мне интересно смотреть, как эмоции сменяются в его глазах. Мы словно играем в игру, жонглируем словами, дразним друг друга, скрывая истинные мотивы.— Не переживай за меня, умница, я пробьюсь наверх. Возможно, даже рассмотрю одно из твоих предложений на заседании совета, когда стану лидером, — его улыбка смягчается. — Только постарайся сохранить его деловой смысл, хочу избежать неловкости.Мне становится неприятно смотреть на его лицо, слушать его планы на будущее. Мне ещё противнее от того, что он видит в нём меня, хоть и принимающую эпизодичную роль. Я больше не хочу играть и отворачиваюсь. Рассматриваю Уилла, что обнимает и целует Кристину. Он счастлив, так как находится среди тех, кто сможет занять хорошее рабочее место. Меня тошнит от их радости и детских мечтаний. Но я позволяю себе абстрагироваться от этих чувств и расслабиться, так как сегодня прошла финальный тест и стала Бесстрашной.Я присаживаюсь за стол рядом с Уиллом. Он добродушно треплет меня по плечу и поздравляет с высокой оценкой. Кристина передаёт мне кусок торта, переклоняясь через весь стол.— Нас, конечно, работа разбросает по разным уровням, но мы же всё равно будем собираться вместе? — девушка внимательно осматривает наши лица и накалывает кусок десерта на вилку.— Я не против, — Трис коротко пожимает плечами и беззаботно улыбается.— И я тоже, только если не буду занят, — Уилл встречает полный недовольства взгляд Кристины и смеётся. — Шучу.Я плавно выпадаю из разговора, становлюсь лишь наблюдателем. Смотрю, как ребята наслаждаются десертом, компанией друг друга, своей молодостью. Они ещё не знают, что ждёт их впереди, но их сердца полны надежд. В конце концов, система работает на протяжении двухсот лет, и сегодня они смогли занять своё место в новой фракции.После ужина по громкой связи передают, чтобы все отряды подошли к лидерам. Нас встретили несколько человек в коридоре, в их руках шприцы с новой сывороткой, к которой я приложила свои старания. Эрик приказывает всем разделиться на четыре колоны, и я теряюсь в толпе Бесстрашных. Ищу глазами командира, но Питер находит меня первым, выводит из очереди, крепко держа за предплечье.— Не сбивайся с курса, умница, держись меня. Всё же не зря они меня выбрали, — его полное самодовольства заявление смехотворно, ведь именно я порекомендовала Питера Эрудиции и Бесстрашию. Мне хочется выплюнуть ему это в лицо и смотреть на бурлящую реакцию, но решаю приберечь этот факт на потом, возможно, он пригодится.— Ты привлекаешь внимание, нам нужно найти Макса или Эрика, — я пытаюсь расцепить его пальцы, впивающиеся в кожу куртки, но не преуспеваю. Когда мы всё же наталкиваемся на Эрика, я расслабляюсь. Он точно знает, что делает.— Осторожнее, — произносит он слегка раздражённым тоном, но со спокойным лицом. Мы едва не привлекли ненужное внимание. Эрик прислоняет инъектор к моей шее, делая вид, будто вкалывает сыворотку. Мужчина кидает небрежный взгляд на Питера, уголок его губ едва заметно искривляется в усмешке и он снова смотрит на меня. — Мне стоит беспокоится о твоём девичьем сердце?Эрика беспокоит тот факт, что в своём пейзаже страха я целовалась с перешедшим, которого ранее рекомендовала завербовать. Мои действия выглядят предубеждёнными и ставятся под сомнение его логикой.— Нет, — я отхожу в сторону, когда Эрик проделывает те же манипуляции с шеей Питера. Что-то привлекает взгляд лидера за плечом юноши.— Исчезните с глаз моих.Я замечаю сзади Трис. Она, так же как и мы, выбилась из очереди, направляется в нашу сторону, ищет кого-то. Эрик обходит нас, загораживает спиной, и встречает девушку, позволяя скрыться. Питер проявляет инициативу и тянет меня к выходу.— Что он имел в виду? — юноша чуть сбавляет темп ходьбы и глядит на меня. В голосе нет привычной издёвки, лишь интерес. Вскоре он отпускает мой локоть, позволяя идти самой.— Ничего.

Проходит довольно много времени, когда все в общей спальне окончательно засыпают. Я завязываю шнурки на ботинках, когда слышу шорох со стороны кровати Питера — он ищет футболку в своём рюкзаке. Задерживаю взгляд на плече, выделяющемся шраме что его украшает. Я отворачиваюсь, когда он застёгивает куртку до самого верха, и надеваю свою. Только сейчас Питер обращает на меня внимание, кивая на выход, требуя поспешить. Я выравниваюсь с ним в коридоре, идя у его правого плеча.

Мы молчим до самого входа в диспетчерскую, предаваясь своим мыслям. Идём той же дорогой, что шли после теста. Только уже вместе, в одно назначение, с одной целью.

Солдаты открывают нам дверь, позволяя войти. Белый свет флюоресцентных ламп режет глаза после приглушённого освещения в пещерах, и я слегка напрягаю взгляд.Джанин заканчивает разговор с коллегой и поднимает на меня взгляд.