Часть 3 (1/2)

- Танцы, глупые люди, наркотики, люди, варёный лук, утро, закат, своё одеяло, будильники, наушники без затычек, водка, жидкую подводку и насекомые, - сказала я Джо, загибая пальцы. Мы решили составить списки всего, что ненавидим и любим. И это список ненавистных мне вещей.- И это всё? – удивился он. Конечно, сам говорил минут семь.

- Ну, это главное. Есть ещё по мелочи. Самовлюблённые люди, например, или высокомерные люди.- Хех. О, я вспомнил, что самое главное! – воскликнул друг, и я хмыкнула. – Тесные кабинки туалета, - сказал он, и я засмеялась.

- Я чертовски буду по тебе скучать, Джозеф! Без тебя я, наверное, превращусь в овощ, - сказала я.- Я тоже буду скучать. Кто же будет меня исправлять на каждом слове и отвечать на всё сарказмом, - ухмыльнулся Джо, и я дала ему подзатыльник.

Парень весело улыбнулся и просто обнял меня. Я обняла его в ответ, утыкаясь носом ему в шею. Завтра уже церемония выбора и возможно, мы больше не увидимся вовсе.

– В случае чего, Мэйсили, ты можешь всегда сбежать ко мне. Я приму тебя и уверен, дружелюбные не будут против.- Эх, если бы, - вздохнула я. Молча, в объятьях друг друга мы провели ещё где-то полчаса, прежде чем снова начали говорить.- А теперь списки наших любимых вещей, - сказал Джо, но голос его притих и пропал тот первоначальный задор. Ненавижу эту систему фракций!

- Их слишком много, чтобы перечислять.

- Да ну? У меня всего три. Бухло, еда и девушки, - сказал он.- Впрочем, как и у всех парней, - заключила я.- Угу. А у вас, девушек, типа по-другому?- Конечно.- Но выделить несколько вещей ты ведь можешь?- Да, наверно. Книги, музыка и чай.- Ох, ничего другого я и не ожидал. Я чертовски удивлён, что тебя определили именно в бесстрашие.

- Я тоже Джо, я тоже…***- Доченька, и помни – это твой выбор, но тест тоже очень важен, - сказала мать, поправляя воротник моего пиджака. На мне сейчас белая рубашка и синий брючный костюм, но вот брюки я закатила до щиколотки и обула кеды вместо туфлей. Сказать, что я волнуюсь, значит ничего не сказать. Меня буквально скручивает от волнения! Отец усадил меня в машину и мы все вместе поехали. Я всё время закусывала нижнюю губу и в этот раз закусила до крови, но не смогла остановиться. Несмотря на боль, я продолжаю терзать и себя, и губу. Сейчас кстати бы пришёлся травяной чай бабушки и наушники с плеером. Надеюсь, это там хотя бы есть. Если нет, то я точно сойду с ума.

- Ещё долго? – спросила я папу.- Ещё минут десять, - ответил он, а мама успокаивающе улыбнулась мне и сжала мою руку в своей.- Всё будет хорошо, просто верь в себя, - прошептала она мне на ухо, крепко обнимая. ?Как раз этого, мама, мне и не хватает? - с горечью подумала я. Как только мы приехали, я сразу же выскочила на улицу. Погода отличная, но я не обращаю внимание. Щурюсь и прикрываю лицо рукой от слепящего солнца. Сейчас середина дня и оно печёт во всю силу. Родители выходят, но я этого не замечаю, уставившись в трещины на асфальте, поэтому маме приходятся схватить меня за руку и тащить за собой к лифту. Смотрю на отречённых, которые все вместе, толпясь, поднимаются по лестнице. Ни за что бы не хотела попасть в эту убогую фракцию. Я, конечно, не люблю эту фракцию, но стараюсь держать в себе. Ненавижу, как люди издеваются над другими людьми только из-за того, что им так захотелось. Один такой у нас был – наш сосед, года три назад, перешёл толи в бесстрашие, толи в искренность. Я запомнила его, потому что он всеми способами выражал свою ненависть к этой фракции, к людям,и вообще любому другому существу. Я никогда ещё не видела столь злого человека. Я так задумалась, что не заметила, как мы оказались в зале полном людей. Вздохнув, я высвободила свою руку из маминой хватки и пошла за отцом. Ненавижу эти слезливые прощания, мне всегда становится неловко, потому что я веду себя как чёрствая стерва. Ненавижу показывать свои чувства, поэтому всегда скрываю их, даже с самыми близкими людьми. Можно подумать, что всё это из-за фракции, но нет. Эрудиты бесчувственные только на работе, а вне серых стен они становятся совсем другими людьми. Как мои родители. Мама работает журналистом и прослыла самым жестоким и бескомпромиссным работником. Папа же, работает бухгалтером и всегда соблюдает точность. Он самый педантичный и скрупулёзный человек, которого я знаю. Но дома, готовя ужин всей семьёй или играя в бильярд, на весь дом звучит смех и искренние шутки. Мы проходим на второй четвертый ряд, потому что первые три освобождены для переходников.

С трудом верится, что скоро и я там буду сидеть. Спустя минут пятнадцать все фракции уже здесь, и конечно дружелюбные опоздали. Когда все стихают, на платформу выходит Джек Кан. В этом году очередь искреннего лидера вести церемонию. Как всегда, он произносит наизусть выученную речь и берёт список с переходниками. Начинает читать фамилии в обратном порядке, а я высматриваю среди толпы Джо. Он сидит на пару рядов выше меня и, замечая всю нашу семейку, машет рукой. Я улыбаюсь ему, когда звучит его имя. Он весело улыбается и подмигивает мне, а затем его губы движутся в шепоте, и я читаю по губам нашу любимую фразу ?Это начало большого приключения?. Может, мы и не знаем весь смысл этого предложения, но у нас свой смысл. Не колеблясь ни минуты, парень надрезает ладонь и…- Бесстрашие! – кричит Кан, оповещая весь зал, и бесстрашные поднимают жуткий гул своим свистом и аплодисментами, как и при каждом переходнике, брызнувшим свою кровь на угли. Я в шоке замираю. Как? Он же говорил, что перейдёт в дружелюбие! Он не выживет в бесстрашии! Я стараюсь найти его глазами, но тщетно. Он исчез в толпе чёрных и цветных одежд.

- Ох, бедный мальчик. Я слышала, что там просто адская программа инициирования, - слышу слева голос мамы и прикрываю глаза.

Это сон? Он не мог так поступить. За два человека до меня поворачиваюсь к маме и целую её в щёку, а папе говорю, чтобы меньше работал.