М-14 (1/1)
Волдо Зайдель жил в очень обеспеченной семье. Ещё его дед, немецкий солдат, военный в третьем колене, начал устраивать их гнёздышко, приобретя дом недалеко от озерца. Отец в своё время наслушался историй о том, как сложно это было, но всё-таки по стопам деда не пошёл, прервав семейную традицию и уйдя в бизнес. Уютный дом постепенно становился не только уютным, но и богатым. Волдо не знал, что такое ?нет?. Его воспитывали достаточно строго, по всем правилам, не делая поблажек, но если ребёнок хотел телефон последней версии или ещё поехать на каникулы в тёплые страны — он ехал. По мере взросления, юноша, а потом уже мужчина, понял, что больше всего на свете ему нравится рыбачить. Рыбалка в Германии — это только хобби. Подготовка к рыбалке стоит намного дороже улова, но Волдо нравилось это: сидеть на берегу озера, слушая плеск воды и глядя на спокойную гладь, уходящую к далёкому другому берегу. Чтобы заниматься любимым делом, пришлось постараться с выбором работы. Необходимо было не только хорошо зарабатывать, но и иметь достаточно выходных, чтобы насладиться отдыхом. Жизнь мужчины была тиха и спокойна, как та же гладь воды. До тех пор, пока к нему не подсел смуглый блондин в очках. Сначала Волдо думал, что он откуда-то из России или Америки, но после того, как незнакомец бодро заговорил на родном немецком, отбросил эти мысли. А через несколько часов за беседой уже рассказывал, что недавно справил свой юбилей по случаю тридцатилетия, что жениться не торопится, что ему хорошо и так. За разговором пересохло в горле, но термоса мужчина отчего-то не нашёл. Странно, вроде бы брал? — Вот, возьмите мой, — уже улыбался, предлагая, Юрий. Через несколько дней беспокоившиеся долгим отсутствием сына родители найдут удочку с оборванной леской, стул и лежащий в кустах полный термос. Но только не Волдо.*** М-21 со вздохом отложил папку и чуть скривился в усмешке. Союз ломает столько разных судеб! Вот у этого парня в жизни не случилось бы ничего сверхъестественного, разве что неожиданный отчёт по работе. Но нет, он погиб из-за прихоти Кромвеля. Интересно, как бы он ушёл из жизни, если бы остался Волдно, а не М-14? От старости или по случайности? В одиночестве или в окружении внуков? Интересно, что ждало его самого в этой самой прошлой жизни? Как Юрий выбирал своих жертв? От этого неожиданного вопроса модифицированный даже приостановился. А ведь и правда, как? Все люди из разных стран, мест, районов, в конце концов! Они не знакомы друг с другом, наверняка ходят в разные больницы. По какому принципу он шёл именно за тем или иным человеком? — Его звали Волдо Зайдель, — медленно начал М-21, уже сидя на своём месте. — Немецкий рыбак, чья жизнь была настолько простой, что эта ложка кажется куда сложнее. Пересказывать биографию поначалу было странно, словно он раскрывал чужим людям чьи-то секреты, показывал обратную сторону медали, но М-21 отмёл эти мысли ещё при первой истории. Потому что все его товарищи смотрели с таким интересом, сочувствием и желанием узнать, что не рассказать было бы просто неправильно.
— М-14 был… забавный, — М-21 коротко засмеялся. — Они что-то перемудрили с его модификациями, и он периодически терял память. — Ребята, — неуверенный голос позади заставил вздохнуть и прервать неспешную беседу. М-21 развернулся в сторону неуверенно переминавшегося с ноги на ногу М-14 и чуть раздражённо выдохнул. У них и так мало времени вот так вот просто посидеть. Неужели действительно сейчас? — К-кто-нибудь знает, где мы? — в голосе Четырнадцатого было столько детского страха и неуверенности, что сердиться дальше не получилось. Сделав знак Первому и Трёшке, что он сам разберётся, М-21 поднялся и пошёл к чуть сжавшемуся товарищу. Тем двоим необходимо отдохнуть после действия препарата. На него же вроде бы подействовало нормально? — Слушай и не перебивай, хорошо? — Иногда он всё вспоминал прямо на середине рассказа, иногда ходил в прострации несколько недель. Мы всегда старались следить за ним, потому что в такие моменты он точно не знал, куда надо идти. Конечно нашу комнату и лаборатории соединял только один коридор, но до него ещё дойти надо было. — Прямо, М-14, — хрипло проговорил Двадцать первый. — Иди в толпе, не отставай. Не давай им видеть тебя. — Но почему? Если доктора увидят, что мне плохо, они мне помогут? — Скорее будут долго и болезненно пытаться понять, почему тебе плохо, — сквозь зубы процедил М-21. — Причём долго и болезненно для тебя, они друг друга сменяют с поразительной точностью! Так что… ох!.. Боль заставила скрючиться, сжимая живот обеими руками. Из-за этого сбился шаг, М-21 оступился, запинаясь о свою же ногу и упал. — Держу, Два-один, — уже нормальным голосом проговорил М-14, подхватив товарища. — Куда мы?
— Идём… в к-комнату, — с трудом выдавил М-21, сосредотачиваясь на том, чтобы оставаться в сознании и выпрямиться. Спокойный уверенный голос говорил о том, что Четырнадцатый, наконец, всё вспомнил, и теперь они хотя бы до места доберутся. — К сожалению, со временем его амнезия становилась всё дольше, — со вздохом закончил М-21. — Он забывал всё на следующий день, потом через несколько часов, через час, и не вспоминал неделями, месяцами. В конце концов они приняли решение… утилизировать его, как мусор. — Утилизировать? — Ага, — М-21 поднял голову, открывая взгляд от столешницы. — Это значит последний раз осмотреть, вколоть препарат, реакцию которого им интересно посмотреть, но не позволяет карта подопытного, а потом сжечь. Обезболивающего нам, конечно, никто не давал. Я… — мужчина чуть запнулся. — Меня однажды тоже едва не утилизировали. Наверное, в тот день я разучился бояться. — Препарат не приживается, — сквозь шум в ушах услышал М-21. — Предыдущие пятнадцать попыток так же безуспешны. Формулы один, десять и тридцать пять не действуют. Я не вижу смысла продолжать с этим объектом. — Поддерживаю, коллега, мне он так же не интересен. — Окей, — третий мужчина подошёл к компьютеру и нажал на несколько кнопок. — Тогда — утилизация. Дыхание перехватило. М-21 резко выпрямился, неожиданно ясно осмыслив весь разговор. Они все здесь — вся серия смотрит на него, кто-то не скрывая жалости, кто-то — ужаса. Его… собираются убить? — К столу. Нет! — Нет!!! — Держите его. М-21 не помнил, чтобы хоть когда-нибудь сопротивлялся так рьяно, с таким упрямством вырывая руки из креплений, отталкивая медбратьев, но именно в этот день они провозились с ним очень и очень долго. Когда наконец избитый в процессе подопытный был надежно закреплён, мужчины отошли, утирая вспотевшие лбы. Учёные же, недовольные заминкой, подрастеряли хорошее настроение, что для него, смертника, было совершенно нехорошо.
— Чего сидите? Пошли прочь! Обездвиженный, обессиленный борьбой и недавними экспериментами, туго пристёгнутый к столу, М-21 мог только смотреть на то, как уходят его товарищи. Как украдкой оглядывается Трёшка — ему хотелось думать, что в её глазах стояли слёзы, — как коротко посмотрел Первый, в его взгляде можно было прочесть: ?Держись!? И смотрел и буквально чувствовал, как ему становится дурно от страха. Двери закрылись, и это словно сорвало какие-то стоперы в сознании модифицированного. М-21 замолчал, до боли сжимая пальцы в замок. Он не помнил, чтобы ещё когда-то так кричал, так извивался на столе, пытаясь не дать им вколоть в руку препарат. Он помнил только ужас, сковывающий все мышцы и в то же время заставляющий вырываться. Помнил боль — реакцию на препарат. Она словно выворачивала его мышцы. Помнил, как его резали, просто, наживую, не заботясь ни о чём. Он помнил всё из того дня. — Они испробовали на мне не один препарат, — хрипло продолжил М-21. — Прежде чем закончили. С его головы даже ещё не сняли шлем, просто оставили так, как есть, пристёгнутого к вертикально стоявшему столу, спелёнатого смирительной рубашкой, почти бессознательного после очередной терапии. — Ну, что скажешь? — Можно, конечно, попробовать, — другой голос. — Но для того, чтобы всё получилось, нужно большее напряжение. Объект ?Мэри? кажется достаточно хрупкой. — Она уже сейчас сильнее этого. Если он выживет, то и она справится. Подними на три деления. М-21 не успел даже сообразить, что это значило, как ток снова прошил всё тело, от макушки расплываясь волнами боли. Из сорванного горла сорвался очередной крик. Меньше через минуты в зубы сунули резиновый кляп. — Достал. — Я не мог даже сознание потерять, — усмехнулся М-21. — Чувствовал всё, всё понимал. Помню, как они зашвырнули меня в печь. — Как же ты выжил? — сипло от ужаса спросил Тао, когда товарищ замолчал. М-21 медленно посмотрел на него, и от этого взгляда всё тело отозвалось мурашками. Хакер даже не решился сказать точно, что он там увидел. Слишком много всего было. — У них получилось. Тесно, очень темно и тесно. Внутри пахло чем-то тяжелым, под спиной чувствовался не то пепел, не то прах. М-21 едва мог дышать из-за паники, руками и ногами упираясь в стенки, чтобы понять, какого размера его гробница.
Очень тесная, он не мог даже разогнуть конечности. А потом темнота сменилась оранжево-красным светом, а холодный металл стал стремительно нагреваться. Воздух — кончаться. Не надо! Пожалуйста, не надо!!! М-21 закричал от боли и ужаса, закрывая лицо ладонями, чтобы защитить глаза от жара, выгибаясь в пояснице, пытаясь уйти от почти мгновенно нагревшегося металла. Только не так! Разошедшийся огонь поднялся настолько, что теперь жёг руки и бока. Ещё полминуты и он уже не будет чувствовать боли. Он вообще ничего не будет чувствовать. Ещё полминуты — и он лежит на полу, выдернутый наружу. Жадно глотающий воздух, ничего не понимающий. Живой. — Я вам говорю! После тока всё пошло, как по маслу! Ай, больно! — Побольше хватайся за нагретый металл, ещё не так больно будет! Я уже открывал заслонки, чуть не сжёг его, идиота кусок, где ты раньше был?!
— Так бежал! Вы представляете?! Это же такой рывок во всех наших испытаниях! М-21 не слушал, лежал, скрючившись на полу, всё так же прижимая ладони к лицу. Он даже не отреагировал на прижатые к шее пальцы, проверяющие пульс. Он всё ещё не мог поверить в то, что жив. — Отведите его к остальной серии. Этот парень нам ещё пригодится. — Трёшка сказала, что лица у всех были презабавные, — нервно усмехнулся М-21, — когда меня притащили обратно. Утилизированных обычно не возвращали, но я… никому не говорил, что со мной делали. Не хотел, чтобы они боялись этого больше, чем если бы не знали. Я вообще, — мужчина запнулся, но продолжил чуть тише, — никому об этом не рассказывал. В гостиной не произнесли ни слова. Каждый, кто услышал то, что рассказал М-21, находился в шоке. Пережить такое и остаться в трезвой памяти — не каждому под силу. И то, что М-21 смог сделать это только добавляло уважение к их угрюмому Номеру Три. А так же добавляло и объяснений этой угрюмости. Ни Тао, ни Такео, являющимися образцами, для которых люди, подобные М-21, и проходили через всё это, не видели этих ужасов, не чувствовали этой боли. Их модификации были под наркозом, на проверенных препаратах и с чёткой уверенностью в результате. Ошибки минимальны. Но серия ?М? не являлась надеждой Союза на лучшие боевые единицы. Они были просто мусором. Подопытными кроликами, не больше, а то и меньше. И что хуже всего: М-21 снова это вспоминал.