Эурон Грейджой/ОЖП (Игра Престолов) (1/1)
Она всегда, сколько себя помнит, была окружена самодовольными жадными до власти и переливчатого звона начищенных золотых монет подобно оголодавшим диким зверям людьми, вызывающим лишь смердящий застоявшейся гнилью сизый налет жгучего омерзения и легкой жалости.
Король был самодоволен и жалок – пузатый как раздувшийся изнутри бурдюк с вином, с раскрасневшимся заплывшим жиром и хмельными парами лицом и каким-то совершенно отрешенным стеклянным взглядом маленьких глаз-бусинок, он не умел и не хотел править Семью Королевствами, уделяя внимание лишь ломившимся от блюд столам да разгульным девкам, стремительно прогнивая телом и давно умершей душой. Мать – горделивая беспощадная львица со шкурой из сияющей золочеными нитями власти великого дома и зияющей страшной глухой пустотой внутри, иногда проскальзывающей в уголках ее презрительно искривленных губ, - была самодовольной и от этого не менее жалкой, без страха и ненужных сомнений устилая ломкими костями и густыми кровавыми реками путь к заветному трону. Бесконечно сменяющиеся словно тоненькие дрожащие листья в раскидистых кронах исполинских деревьев королевского дворца десницы и советники были самодовольными и жалкими, облачаясь в роскошные одежды и напыщенно выпячивая грудь.
И стоящий сейчас перед ней человек, несколькими мгновениями ранее с блаженством купающийся в восторженных полных любви и безграничной радости криках толпы, бесспорно был самодовольным – каждая мелкая морщинка на хитром жестоком лице говорила об этом - но назвать его жалким просто язык не поворачивался. Он был клубящимся разрушительным штормом, ледяным как морозное сковывающее дыхание зимы, пугающе безумным, жадно смотрящим из самых глубин колких пытливых глаз. Смотрящим прямо на нее. - И что вы желаете в награду за проявленный героизм? – ее мать навряд ли бы когда-нибудь стала заключать союз с подобными ему людьми, считая их грязью под подошвами сапог, но складывающиеся обстоятельства порой вынуждают поступать нас так, как никогда бы и не помыслили. Им нужен был флот, и у Эурона Грейджоя он был. Вопрос оставался лишь в цене. - Знаете, еще когда я был маленьким, я хотел вырасти и жениться на самой прекрасной женщине в мире, - ей же хочется поскорее уйти с этого представления, которое сухо обозвали переговорами о сотрудничестве, где вор и убийца, называющий себя королем, пытается выторговать у ее матери более лакомый кусок награды, - И вот он я, с тысячью кораблей и… всего лишь одним единственным желанием.
- Каким? – голос матери, так напоминающий неприятное шипение, как всегда холоден, он покрывает хрустящей корочкой инея абсолютно все вокруг, и ей приходится плотнее, почти до хруста, сжать собственные ладони за спиной в попытке не заледенеть окончательно, ведь даже жар от полыхающих рядом факелов не согревает. - Ваша прекрасная дочь станет моей женой.
Наступившая могильная тишина, окутываемая со всех сторон звенящим напряжением настолько сильно, что, кажется, его можно было ощутить даже на кончиках пальцев мерзкой противной слизью, прерывается лишь гневным скрежетанием зубов замершего немного вдалеке дяди, стремительно ухватившегося за резной увенчанный массивной головой скалящегося льва эфес меча. И он воспользовался бы им в тот же миг, не раздумывая, отправляя зарвавшегося наглеца к его обожаемому Утонувшему Богу, она была в этом уверена, если бы не прозвучавшие горьким расчетливым завыванием приближающейся вьюги слова: - У вас будет то, что желает ваше сердце, - она отчетливо видит, как он медленно расплывается в довольной блаженной улыбке, а холодные лукавые глаза заволакивает густой маслянистой пленкой, - Когда война будет выиграна.
Да, Эурон Грейджой обязательно возьмет то, что ему причитается и, возможно, даже больше, - Ланнистеры всегда платят свои долги – но сперва корона получит обещанные тысячи кораблей.