Баки Барнс/ОЖП (Мстители) (1/1)
Щекочущий обоняние резкий запах медикаментов. Стерильная чистота белоснежных стен. Холод стальных инструментов. И ты – новоприбывший работник медицинского отсека базы Мстителей и по совместительству хороший друг самого Капитана Америка ? в кристально чистом как первый снег халате в этом царстве бинтов и шприцов легко порхаешь от полки к полке, скрупулезно расставляя по местам всевозможные бутылочки с разными растворами и упаковки с таблетками на все случаи жизни, и тихо подпеваешь звучащей из стоящего в углу комнаты радио песне.
- Thunder, feel the thunder, - настроение сегодня на редкость приподнятое, отчего радостно пританцовываешь на месте, как раздается какой-то неуверенный стук в дверь. – Да-да, входите, - продолжаешь тихо мурлыкать себе под нос приятный мотив, ставя последнюю бутылочку с микстурой от кашля, и оборачиваешься на вошедшего.
Весь радостный настрой сняло как рукой. На пороге, смотря исподлобья, смущенно топчась на месте и зажимая рукой левый бок, вокруг которого уже наметилось такое нехилое кровавое пятно, стоял Баки Барнс и как-то сконфуженно улыбался уголками бледных губ.
В последнее время лучший друг героя всея Америки слишком уж зачастил к тебе. То бедолагу проткнут ножом в рукопашном бою, то подстрелят на задании, то вообще руку сломают. И это при условии, что он легендарный Зимний Солдат, гроза разведки и непревзойденный киллер. С ним явно происходило что-то неладное, из-за чего Стив словно курица-наседка носился за своим другом, по возможности прикрывая от шальных пуль и чужих кулаков, но, как видно, не всегда успевал. Как результат – обвиняющий себя во всех смертных грехах Роджерс и, наверное, раз уже в сотый сидящий на жесткой кушетке твоего кабинета Джеймс.
- Мне иногда кажется, что ты специально встаешь посередине всей заварушки и ждешь, когда в тебя выстрелят, - ты осторожно промывала не особо глубокую, но не менее болезненную рану смирно сидевшего мужчины. – Серьезно, Джим, что с тобой творится? – на мгновение поднимаешь взгляд на Барнса, отмечая про себя его явную озадаченность, и продолжаешь перевязку. - Да, ничего такого… Наверное, - он поджимает пухлые губы и неуверенно пожимает плечами.
- Ты стал каким-то невнимательным, из-за чего, вон, уже начал пропускать пули и стал моим почетным гостем, - немного нервненько смеешься. – Стив беспокоится о тебе. - А ты? – неожиданный вопрос с его стороны заставляет пораженно замереть на месте, а сердце сделать невероятный кульбит в грудной клетке. - Что я? – удивленно смотришь в серые глаза напротив, чувствуя, как к лицу приливает краска смущения. И почему ты раньше не замечала, насколько они красивы? Такие чистые, светлые и неимоверно затягивающие. Да, нет, замечала, конечно, просто не хотела себе в этом признаваться. - Ты беспокоишься обо мне? - Конечно, еще как беспокоюсь, - после секундного молчания утвердительно киваешь, снова опуская взгляд на рану. – Если тебя что-то тревожит, ты всегда можешь поделиться. Поверь, станет намного легче и тебе, и окружающим. Так мы хотя бы будем знать, как помочь, - прочно затягиваешь бинт и завязываешь аккуратный узелок, отходя к металлическому столику с использованной ватой. – Все, готово. Сзади слышится громкий какой-то несчастный вздох, что внутри все сжимается, и глубоко сидящий в тебе альтруист не может пройти мимо человека в беде.- Чайку хочешь? – ласково улыбаешься на неуверенный кивок и достаешь из небольшой тумбочки заварочный чайничек и упаковку лимонного печенья. Горячий чай с бергамотом заметно расслабил мужчину, что к бледным щекам, покрытым темной щетиной, прилил здоровый румянец, а сам Баки, к твоему удивлению, решил, видимо, воспользоваться советом и начать делиться проблемами. - Влюбился? – позабыв про давно остывший чай, сидишь, пораженно хлопая глазами и заинтересованно подперев ладонью подбородок, с усердием подавляя внутри неприятный червячок некого расстройства. – Так это же замечательно. А в чем собственно проблема?
- Она не замечает меня как мужчину, - и без того поджатые губы превращаются в узкую полоску, а Барнс мрачнеет еще больше, крутя в стальных пальцах маленькую чайную ложечку. - С чего ты такое взял? – опять неопределенно пожимает плечами. – Подойди и скажи ей о своей симпатии. В конце концов, ты ведь ничего не теряешь. Если ответит взаимностью – великолепно, если же нет – тоже ничего. - Думаешь? - Конечно, - опускаешь глаза в чашку, с ?интересом? разглядывая плавающие чаинки, а потом снова поднимаешь взгляд. – Если девушка правильная, то она точно оценит твой поступок. Стив вообще говорил, что в 40-х ты был еще тем ходоком, - хитро улыбаешься, замечая, как Барнс заметно смутился после произнесенных слов. – Так откуда в тебе теперь такая неуверенность? Прочь сомнения и лишнюю скромность, они только мешают. - Быть решительней? – удивляешься, когда Баки неожиданно резко подрывается с места с горящими глазами и каким-то даже воинственным видом. Неужто решил действовать прямо сейчас, немедля ни секунды? - Ага, - поднимаешься следом, убирая оставшееся печенье обратно в полку, и чуть ли не разбиваешь чашки от следующей фразы. - Я влюбился в тебя, Т/И, - пораженно разворачиваешься к застывшему в нескольких шагах мужчине, поначалу думая, что он просто шутит, но серые глаза были предельно серьезны, смотря уверенно и открыто. – Влюбился, как только первый раз увидел, - внутри разливается приятное тепло, что невыносимо хочется радостно смеяться и прыгать на месте как ребенку. – Я пойму, если ты не захочешь быть рядом с таким как я… - Барнс уже в который раз пожимает плечами и опускает голову, словно нашел что-то до боли увлекательное на белой кафельной плитке кабинета. Он молчит, потому что больше нечего сказать, да и страшно, если честно. Ты молчишь, потому что еще не совсем в состоянии отойти от неожиданной новости и свалившегося на голову счастья, вот только Баки твой ступор трактует совершенно по-другому, разворачиваясь, при этом как-то побито сгорбившись, и собираясь уже уходить. - Джим, - глубоко выдыхаешь и, улыбаясь, произносишь обернувшемуся Барнсу. – Постарайся быть более внимательным на следующих заданиях, а то мне так не хочется видеть кровь на своем молодом человеке. Его лицо в миг из хмурого и расстроенного преображается, сначала вытягиваясь от удивления, а потом озаряясь счастливой улыбкой, и, кажется, глаза начинают буквально светиться изнутри сотней ярчайших звезд. Да, теперь он обязательно будет осторожен.