0 (1/1)

Пожалуй, у каждого бывало непреодолимое, возможно, даже и незаметное поначалу желание нагрузить себя какой-то работой. Кто-то делает это от окончательно одолевшей скуки, кто-то - потому что альтруист, а кто-то борется таким образом либо со внутренней пустотой, либо, напротив, с целым котлом демонов, скребущих на душе и не дающих покоя сознанию.Алекс приходится переживать последнее. Вечер и ночь она проводит на работе, сидя в ярко освещенной комнатке и занимаясь как бумажной волокитой и мелкими порученьицами, так и расправляясь с электронщиной и порой не брезгуя легким физическим трудом. Все, что угодно, только бы ощущение заебанности, простите, усталости, давило так, что не можешь думать ни о чем другом.К сожалению, очень часто в подобных попытках убежать от себя наступает момент, когда приходит осознание, что сделать это не получится. В конце концов, взвали себе на плечи и макушку хоть гору кирпичей, окажет ли это влияние на сердце, не считая очевидной лишней нагрузки? Разве что шею сломаешь, но вытряхнуть то, что сидит внутри и гложет, медленно, размеренно, днями и месяцами, иногда пугающим жаром опаляя внутренности, - нет, так сделать не получится. Как бы ни хотелось, наши призраки всегда с нами, а от себя не убежишь. Как ни пытайся.Она старается оградиться почти ото всего мира, ведя, разве что, почти ежедневно разговоры обо всем и ни о чем с Джонасом. С другими ребятами Алекс видится редко, и, пожалуй, отчасти это является для нее облегчением. Возможность успокаивать себя тем, что почти все ее время ест работа, дарит девушке хоть какой-то способ защититься. От боли, которая маячит где-то на горизонте, но не спешит подходить в упор. Что и говорить, у них и с братом не всегда все гладко, а общаться по душам с друзьями... Нет, пока она к такому не готова.Впрочем, и с Джонасом они проводят не так уж много времени вместе. Приходя утром, когда рассвет вступает в силу, домой, Алекс обессиленно плюхается на кровать, а когда встает вечером, у нее остается лишь пара часов, чтобы поесть и вновь уйти на работу, пока не стемнело.Ей нравится ее комнатка - небольшая, но почему-то дарящая ощущение спокойствия, несколько очень ярких лампочек, на случай, если одна-две вдруг перегорят, хороший обзор из-за стола, возможность сидеть спиной чуть ли не вплотную к стене.

Она до ужаса боится темноты. Почему-то даже больше, чем оставаться одной. О нет, призраки ничего не сделали ей на острове, но Алекс панически набирает в грудь воздух, пытаясь отмахнуться от этого морока и привести нервы в порядок.Первый месяц ее способ действовал. Сейчас же воспоминания о призраках раздирают девушку на части, цепкой хваткой как бы говоря, что ей не уйти, а сама она нервно закусывает губу и думает, как избавиться от этой боязни.В какой-то момент она делится этим с Джонасом. Тот хмурится, как-то нервно дернув плечом, и тихо рассказывает о том, что подобное мучило не ее одну. В прошедшем времени – потому что все, кроме нее, уже признали проблему и двигаются дальше. Потому что они собирались – далеко не один раз – чтобы без обидняков и отвода глаз, хотя, конечно, было и такое – поговорить о случившемся. И именно это желание, эти попытки снять хотя бы часть груза с души возымели успех. У всех, кроме Алекс, потому что она предпочла варить своих демонов одной, а точнее, попросту убегать и прятаться от кошмарной внутренней кухни.Он не осуждает ее, нет, в голову девушке даже закрадывается мысль, что брат все это время наблюдал, сколько она продержится. Джонас покачивает головой, будто знает, о чем она думает, и Алекс понимает – ей и правда нужно было время. Чтобы самой прийти к пониманию правильности того решения, что нашли друзья. Потому что она пережила (или помнит) куда больше, чем они.Он предлагает ей попробовать – предупреждая сразу, что помимо разговоров неким решающим действием была игра. Жестокая, но необходимая. Каждый, пожалуй, слышал о той, что называется ?семь минут на небесах?. Так вот, эта – ?семь минут в аду?.Темнота и человек, который прежде мог быть одержимым. Его глаза, когда-то светящиеся красным. Голос – то совсем обыденный, то тот, что сменяет интонации, словно радиоволны, через каждое слово. При одной только мысли об этом на глаза девушки наворачиваются слезы, а в горле встает ком. Джонас мягко касается ее плеча и тихо заверяет, что пути проще не будет. Что так надо. И с какой-то горьковатой усмешкой добавляет, что с ним же она общается – и даже не стряхивает сейчас его руку.Это дает ей повод задуматься. И ма-а-а-алюсенькую надежду.