Prologue (1/1)

2007 год. Субботний вечер. Сумерки медленно спускаются на город, в окнах домов начинают загораться огни, люди спешат по своим делам. В окнах небольшого японского ресторанчика зажегся свет. Внутри этого скромного заведения тепло и уютно, шеф повар мастерски быстро шинкует овощи для очередного блюда, официанты чинно прохаживаются между столиков, обслуживая немногочисленных в этот вечерний час клиентов. За одним из столиков сидит рыжеволосый мужчина лет сорока пяти, и неторопливо поедает какой-то салат, рядом с ним сидит девятилетняя девочка, читает журнал и ковыряет соус для суши палочками, периодически подцепляя ими суши и съедая, не обмакнув в вышеупомянутый соус. Цвет волос и черты лица выдают в ней дочь человека сидящего рядом с ней. Дверь ресторанчика распахивается, и в помещение проходят двое ребят, оживленно беседующие на немецком: —?Мне похрен! Был уговор?— отыгрываем последний концерт, и я на две недели свободен! Какая нахрен работа над новым альбомом! —?негодовал один из них. —?Ты обещал Себастьяну. Ты не можешь нарушить обещания… —?спокойно сказал его спутник. —?Но почему сейчас? —?Потому, что у парня плотный график и все такое… —?Я знаю,?— фыркнул Заммет, закатывая глаза. Они сели за свободный столик по соседству с Мастейнами. Электра засунула палочки под верхнюю губу в районе клыков: —?Эй, пап, смотри, я?— саблезубый тигр! —?Электра, не балуйся,?— спокойно призвал дочь к порядку Дэйв. —?Почему? —?нахмурилась девочка. —?Ты ведь не хочешь быть похожей на него?— Мастейн жестом указал на вокалиста Эдгай, сидящего за его спиной, листающего палочками меню. Отец и дочь захохотали в голос. Йенс тем временем изучал меню. —?Ты что заказывать будешь? —?поинтересовался он у Тоби. —?Что-нибудь легкое, для поддержания фигуры?— Заммет состроил гимассу. —?Да ты хоть тортами питайся, все равно не разжиреешь?— ухмыльнулся Йенс. —?Ты так уверен? —?по лицу Тоби расплылась издевательская улыбка, больше напоминающая оскал. —?Тоби, мог бы ты не дурить? —?Зачем? Чтобы быть похожим на него,?— Заммет кивнул в сторону Мастейна. Всё это слышал Борис Гребенщиков, сидевший невдалеке за столиком возле окна. Его губы тронула легкая ухмылка, глаза на мгновение загорелись каким-то нехорошим озорным блеском. Он отхлебнул немного саке из своей рюмки и, отвернувшись к окну начал разглядывать опустевшую улицу, по которой вечерний ветер нес вчерашнюю газету.