Alice, what have you done? (2/2)
– Да, мне нужно еще время, чтобы описать всё, то я хочу сказать. В любом случае, ты сегодня еще и опасная, – он посмотрел на нож. Мы целовались на лестнице, не замечая наших друзей и врагов. Потом поднялись в комнату.– Мне кажется, это был наш последний раз, и я очень хочу провести оставшийся вечер с тобой.
– Я не знаю, что скоро произойдет, но сейчас мы вместе, и этого главное, – я мягко поцеловала Донни, он обнял меня еще крепче. Шум вечеринки слабо доходил до нашего убежища, поэтому, насладившись друг другом, мы решили пообщаться со всеми в последний раз.
Мы танцевали, пили, смеялись и целовались. Окруженные толпой, но как будто одни во всем мире. Но мир, к сожалению, не принадлежал только нам. Главная тайна в моей жизни должна была раскрыться. Сестра Донни включила телевизор на фоне, но тут выплыл экстренный выпуск новостей. Она приглушила музыку, пьяные подростки уставились непонимающе на экран. Суд состоялся. Директор моего приюта оказался убийцей моей семьи. Джим Бамби – не просто распространитель детского порно. Он похищал определенных детей. Я была его целью. Но моя семья помешала ему забрать меня. Джим ловко замял следы, а потом внушил мне, что я подожгла дом, что я уничтожила свою семью. Весь приют и вся я были как на ладони, доступные для любых его целей. Картинки, поток информации не отпускал меня. Фрэнк рассказал мне всё, он шептал мне и шептал своим металлическим голосом. Я вспомнила. Донни звал меня, я слышала его голос, как через толстое стекло. Он потряс меня за плечи, меня сразу отпустило. Элизабет, хмыкнув, выключила телек. Все были ошарашены тем, что такой поборник морали вел двойную жизнь, но все равно через какое-то время продолжили танцевать и веселиться.
Мои мысли и воспоминания не давали мне покоя. Я молча вышла на улицу и пошла куда-то. Донни молча шел следом. Какая-то сила в мозгу посылала меня куда-то. В незнакомое место.
– Алиса, куда ты?– Не знаю, подальше от дома, – Донни остановил меня, взяв за руку.– Я всё знаю, я слышал Фрэнка. Просто знай, я здесь, я люблю тебя и я рядом. Иди ко мне, – я зарыдала в его руках. Так больно, так больно. Мы, оказывается, дошли до заброшенного дома Роберты Спэрроу. В почтовом ящике виднелось что-то белое.
– Смотри, – сказал Донни, когда я чуть успокоилась. – Надо его достать. Парень протянул руку и достал конверт, на нем было написано ?Дорогим Донни и Алисе?. В конверте была записка, написанная от руки.?любовь лечит от всего на свете, и ты даже не замечаешь, что исцеляешься, пока любишь? Мы облегченно вздохнули. Она права. Моя боль утихала в любящих руках, казалось, что скоро всё закончится. Я и Донни выучимся, уедем куда глаза глядят, купим наш уютный дом, заведем собаку и будем любить друг друга без таблеток и несчастий…– Эй, вы, фрики, собрались еще один дом поджечь? – спросила, одетая с ног до головы во все красное, Квинроуз. За ней вывалились дружки, которые терзали Донни эти недели, и ее ?фрейлины?. Они выряделись в джокеров. – Я знаю, Алиса, что это ты сожгла приют.– А Дарко затопил школу, – гавкнул Эдди. – Пора бы вас самих облить бензином и поджечь, сумасшедшие придурки.– Таких нужно запирать в палатах! – начала орать банда. – Фрики, фрики, фрики!– Мы из-за таких, как вы можем и проснуться, – толпа начала подступать к нам.
Смерть – то, что нужно для хэллоуина. Она произошла за одно мгновение. Мы начали защищаться. За поворотом на всей скорости неслась машина, а в ней смерть. Сбить могло кого угодно, но… Донни. Это сделал парень Элизабет Фрэнк. Двухметровый парень в костюме зайца. Он был пьян, он кричал, что незачем было находиться на дороге. Фрэнк был прав. Я так давно мечтала убить его. Все разбежались, увидев меня, закалывающую его ножом. Мне было так хорошо, наконец-то, всё закончилось. Я дотащила окровавленный труп до обветшалого дома и подожгла их. Мой кролик горел точно во снах. Я стала, как и убийца родителей. Огонь – это моё. Я возвращаюсь домой. К тебе.
Мы остались вдвоем. Нужно было убираться. Я не отдам тебя никому. Не знаю, как у меня хватило сил затащить твое тело в машину, как просто хватило сил… Тот самый обрыв, где мы так часто были вместе. Я только сейчас поняла, почему во сне приходила сюда: мне было хорошо там с тобой. Единственное место в мире, где мне было по-настоящему хорошо. Светает, а все еще держу твою прохладную руку и плачу у тебя на груди, как будто чем больше слез я пролью, тем вероятнее ты снова оживешь. Не сразу на бледно-розовом небе я заметила самолет. Это же рейс твоей мамы и Саманты. Я так рада, что ты с ними успел помириться.
Боязнь раствориться в другом человеке, боязнь потерять себя в нем навсегда. Этот страх вполне несет в себе инстинкт самосохранения. Ведь если не станет этого человека, то и ты превратишься в ничто. Тебя не станет, сперва духовно – ты умрешь от боли, которая со скоростью света сожрет тебя заживо изнутри, сожрет все то последнее, что осталось от тебя самого, а потом физически – ты уже будешь не человеком, а простой оболочкой, ходячий кусок мяса, рыдающее, слабеющее день ото дня тело. Так зачем жить таким жалким существом? Зачем жить, когда тогда так больно? Тебя не станет. Так же как и меня. Роберта была права. Все живые существа умирают в одиночестве.
– И я умру сейчас, Дарко, – я спрыгнула с капота автомобиля. Каждый шаг отдавал прохладой, ветра не было. Тишина. И твои мертвые глаза. Шаг, шаг, шаг. Мелкие камни летят с обрыва. Наверное, я закричала, полетев вниз. Небо такое красивое.