41. Стань сильнее (2/2)

— Какой это сонет?— Двадцать седьмой, — не задумываясь, безошибочно ответил Кол.Елена внимательно смотрела на него, не моргая, не отводя взгляд.— А... Как дальше?Кол посмотрел Елене в глаза и спустя мгновение продолжил.— Опять гляжу в ночную темнотуИ, как неутомимый пилигрим,Иду сквозь тьму, слепую пустотуНа образ твой, что и во мраке зрим.Голос Кола был едва слышен — он ни на тон не повысил его, но каждое слово, произнесенное им, таявшее в глубине ночи, отдавалось внутри Елены звучным эхом. Кол не пытался говорить с нарочитым выражением — каждую фразу он произносил так, как он говорит в обычной жизни. Но в том, как он проговаривал эти строки, было что-то такое, что зажигало внутри желание слушать их снова и снова — и это безумно нравилось. Елена внимательно слушала его, казалось, затаив дыхание, не желая его прерывать.— Мое воображение хранитТвой облик и во мраке узнает.Он, как алмаз на бархате, блеститИ обаянье ночи придает.

Его бархатный голос, казалось, разливался по венам вместе с кровью. И Елена вдруг ловила себя на мысли, что никогда до этого момента не обращала на него особенное внимание, не вслушивалась в него так пристально, как это было сейчас.— Днем я, а ночью разум мой в пути,Мне без тебя покоя не найти.Последние слова отдались внутри каким-то неясно-беспокойным ударом сердца. Взгляды Кола и Елены вновь встретились, и прошло еще несколько секунд тишины, прежде чем Елена вернулась в реальность.— Парня, читающего наизусть Шекспира, я встречаю впервые, — с легкой полуусмешкой на губах призналась Елена. — Ты любишь его?— Если признаться честно, я знаком с ним не так хорошо, — чуть наморщив лоб и склонив голову набок, сказал Кол.Елена слегка полувопросительно приподняла бровь.— Что же тебя тогда подтолкнуло к такому подвигу? — улыбнулась она.Кол замолчал на несколько секунд, а потом смущенно ответил:— Моя учительница по литературе в средней школе, которая сказала, что хрен нам, а не нормальные оценки, если мы не сдадим ей сонеты Шекспира.Сознание прояснилось мгновенно. Елена возмущенно вскинула брови.— Да ну тебя! — с искренним негодованием, на которое, впрочем, невозможно было сердиться, воскликнула она. — Ты испортил всю романтику!Кол засмеялся.— Зато я честен, — сказал он, и по его интонации нельзя было сразу понять, утверждение это или вопрос.

— Да, этого не отнять, — уже мягче усмехнулась Елена.

— Если быть до конца честным, то я в литературе, конечно, тот еще лопух, но этот сонет действительно люблю. Для того, чтобы получить ?А?, нужно было выучить пять сонетов, и из всех пяти я до сих пор помню только этот. Не могу объяснить и сам, почему он мне нравится, — Кол мягко, едва заметно пожал плечами.То, о чем сказал Кол, не было удивительным для Елены. Когда он читал этот сонет, в его голосе, в каждом движении тона, в каждом произнесенном слове было что-то настолько искреннее, что на мгновения казалось, что он рассказывает свою историю и делится собственными эмоциями.

Елена не заметила времени, когда колесо сделало полный оборот. Странное дело: она так хотела увидеть Лос-Анджелес с такой высоты и мечтала побывать на этом колесе обозрения еще до встречи с Колом...Но она больше не смотрела вниз, не задумывалась о городе, оставшемся там, далеко, — ее мысли, казалось, были заняты чем-то другим, настолько отличным ото всего этого, что то, о чем она думала и тревожилась раньше, сейчас виделось лишь в смутных очертаниях, было как будто незнакомо, — до этого не было дела. Но несмотря на это, Елена ощутила в себе чувство, чем-то схожее с опьянением, когда вновь впервые ступила на землю. Вот только причиной его были не впечатления от высоты, а совершенно иное.Когда аттракцион закончился, Кол, не зная, была ли Елена утомлена после такого долгого и поистине насыщенного вечера, достал было мобильный телефон, чтобы вызвать такси. Но в этот же момент он встретил полный неподдельного недоумения взгляд Елены.— Мы приехали в SIX FLAGS MAGIC MOUNTAIN почти ночью, весной. И ты правда думаешь, что спустя десять минут мы просто возьмем и уедем домой?Кол неотрывно смотрел на Елену, не веря своим ушам.— Ты сейчас серьезно?— В моем списке есть минимум три аттракциона, которые я хотела бы опробовать здесь. А у тебя?Ни один мускул не дрогнул на лице Елены, ни на йоту не изменился ее голос: она будто бы не замечала недоумения Кола, сквозь которое, несмотря ни на что, было видно предвосхищение невероятного довольства. И лишь в ее карих глазах, сверкнувших сейчас ярким блеском, лукавых и таких манящих, можно было прочесть хотя бы часть того, что на самом деле было сейчас у нее внутри.— Этот вечер только начинается, Кол Майклсон, — шепнула она ему на ухо и, взяв его за руку, увлекла за собой.Кол не имел силы и совершенно не хотел сопротивляться.Парк развлечений работал до двух часов ночи, и бòльшая часть аттракционов, даже некоторые из экстремальных, была открыта: начинался туристический сезон. И эту возможность, вдруг случайностью выпавшую им в этот вечер, Кол и Елена использовали сполна.Они были, как маленькие дети. Над городом дремала ночь, но парк светился огнями неоновых подсветок самых разных аттракционов, и свет этот, хотя и немного ослеплял поначалу, поселял в душе какое-то необъяснимое чувство, близкое восторгу. Они брали билеты на самые экстремальные аттракционы, точно желая проверить свои нервы на прочность: это был и Lex Luthor, названный в честь заклятого врага Супермена и напоминавший собой гигантский неуправляемый молот, с людьми, находившимися на нем и казавшимися такими маленькими, сначала взмывавший вверх, а затем резко, на бешеной скорости опускавшийся вниз; и карусели, на первый взгляд похожие на детские, но отличавшиеся от них бешеной скоростью вращения, которую они постепенно набирали, начиная от самой медленной и безобидной, и которая была отличным способом испытать свой вестибулярный аппарат, и Apocalypse - один из самых знаменитых roller-coaster’ов** в Штатах: гигантская машина, похожая на стальную гусеницу на несколько десятков мест, мчащаяся по изломанным сумасшедшими изгибами железным горкам, которым, кажется, нет конца, резко тормозящая и затем срывающаяся в пропасть, разгоняясь на десятки километров в час за пару секунд, извивающаяся и оглушающая нестерпимым грохотом, заполняющим тебя до краев. Ни Елена, ни Кол никогда в своей жизни не боялись высоты. Но даже стиснув зубы, не издать ни звука, когда неведомая бешеная сила выталкивает тебя вперед, не оставляя никакой возможности сопротивляться, когда земля в буквальном смысле поворачивается на сто восемьдесят градусов под твоими ногами, невозможно даже самому смелому человеку. Вокруг мерцали огни подсветки, которые скорость сливала в один ослепляющий поток, легкие захлебывались прохладным ночным воздухом, для которого, казалось, уже не было места, но который, вопреки всему, организм продолжал вдыхать, и сердце билось, полностью подчиняясь ритму этой машины: замирало, когда она вдруг останавливалась, начинало до боли колотиться, когда вновь с диким ревом срывалась с места.

— Ну что, теперь сможешь прочитать Шекспира? — со смехом спрашивала Елена, на пределе голоса, до хрипоты пытаясь перекричать этот невыразимый гул, грохот и гвалт.— Маа-маа!!! — только и мог в ответ прокричать Кол, крепко вцепившись руками в прочные ограничители, буквально приковывавшие пассажиров к своему месту.

Голова кружилась еще долгое время даже после того, как они вновь оказывались на земле, но невозможно было бы описать словами те чувства, которыми клокотала кровь, пульсировавшая по венам, разрывавшая их в клочья.Пересмотрев вагон и маленькую тележку ужастиков и триллеров на любой вкус, Кол и Елена не боялись ничего сверхъестественного, — но то ли понимание того, что все это происходило почти ночью имело свое влияние, то ли причиной было что-то другое, — кончики пальцев холодели, когда они, передвигаясь по тоннелю ужасов, который освещался лишь иногда встречавшимися на дороге тусклыми лампами, ожидали, какая мумия или скелет выпрыгнет из своего склепа в следующий раз. И вроде бы они знали, чего им ожидать, и все было понятно, — но сдержать крик, когда прямо перед ними, казалось, в нескольких сантиметрах, с омерзительным хрипом или рыком выскакивал очередной монстр, сдержать крик было трудно. Ты можешь быть каким угодно скептиком, — все это рассыпается в один-единственный миг — и возраст здесь совершенно неважен.Кол старался не показывать свои эмоции иногда до смерти пугавшейся впечатлительной Елене, хотя самому ему было не по себе.— Здесь еще и ветер завывает... — замерев, боясь пошевелиться, словно от ее движений зависело появление нового чудовища, прошептала Елена.— Может, просто дыхание чье-то? — предположил Кол.

— Странное какое-то тогда дыхание, — пробормотала Елена.— Даже если ветер, то и черт с ним. Сто процентов это какой-то очередной спецэффект для антуража, — попытался убедить ее Кол, но чувствовал, что она боится, и поэтому не отпускал ее.В этот момент вагонетку, в которой ехали пассажиры, купившие билеты на этот аттракцион, вдруг тряхануло, и она резко остановилась. Елена непроизвольно дернулась в сторону Кола, будто ища защиты, и в следующий момент почувствовала на предплечье прикосновение его пальцев: он приобнял ее.

— Знаешь, согласна, — переведя дыхание, через несколько секунд сказала Елена. — Тут может быть кое-что и...И в это же мгновение, откуда ни возьмись, словно из пустоты, откуда-то сверху с мерзким хохотом, эхом разносившимся далеко вглубь по тоннелю, хаотично дрыгая ногами и руками и громыхая костями, прикрепленный к специальным подвескам, вылетел скелет.— СТРАШНЕЕ!!! — закричала Елена, и ее голос затерялся в других самых разных криков их попутчиков, раздавшихся в этот же момент.

Когда аттракцион закончился и Елена и Кол вышли на улицу, где было намного теплее, что в тоннеле, они купили себе по сахарной вате, наплевав на время, а потом — по бутылке газировки, чтобы открыть которые, пришлось проявить отдельные чудеса силы и ловкости.

— Все, со следующей недели точно записываюсь в спортзал, — стиснув зубы, говорил Кол, вновь налегая на бутылку, крепко обхватив ее горлышко, закрытое крышкой, рукой так сильно, что его

костяшки и кончики пальцев побелели.

Они гуляли по залитым светом ярких фонарей аллеям парка развлечений, переводя дух после безбашенных аттракционо... И говорили, говорили, говорили. Быть может, если бы вдруг кто-то спросил Кола или Елену в этот вечер о том, как долго они знакомы, — они бы не могли дать ответ сразу. И вряд ли бы им в этот момент пришла в голову мысль о том, что истинный ответ этот — ?немногим больше месяца?. Они знали друг о друге так мало — и казалось, что знали все. Они вспоминали какие-то истории из жизни, которые неизменно вызывавшие искренний смех, о чем-то спрашивали друг друга и с большим интересом давали друг другу ответы на эти вопросы. Они не думали о том, что им куда-то надо ехать, что на следующий день их ждут какие-то дела — и самым настоящим кайфом было отпустить все эти мысли, стать абсолютно свободным. И, быть может, поэтому счастливым.Когда Кол и Елена уехали из парка, стрелки часов уже перевернули за цифру 12.

— Ты не голодна? — спросил Кол, когда они с Еленой вышли с территории парка. — Только честно, — предупредил он ее возможную реакцию. — Без мыслей о диетах, совести и попытках влезть в любимые джинсы, — улыбнулся он.

Кол помолчал немного, а затем добавил:— Я же знаю, что тебе это не грозит.Елена хихикнула, хотя и почувствовала, как на мгновение ее щеки вспыхнули.— Я ела сахарную вату в десять вечера. Какая уж тут совесть, — усмехнулась она.— Тогда... — Кол с долей лукавости улыбнулся, глядя Елене в глаза. — Здесь неподалеку есть отличный ресторан. Предлагаю проверить, совпадают ли наши вкусы в еде так же, как в музыке, — с улыбкой сказал он.Предложение Кола поужинать на самом деле оказалось очень кстати: Елена, которой все еще с трудом удавалось привести дыхание и сердцебиение в привычный ритм, чувствовала, что ей нужно немного прийти в себя, чтобы осмыслить все то, что было с ними этим вечером. Для этого самым лучшим вариантом казалось провести немного времени в спокойной обстановке — необязательно дома, не в одиночестве, но в месте, где было бы тихо и уютно. Какой-нибудь спокойный ресторанчик, где можно было бы выпить чашку ароматного чая с лимоном, а может, и побаловать себя чем-нибудь посущественнее, прекрасно для этого подходил — тем более в компании Кола. Кол был для Елены одним из тех людей, интерес к разговору с которым возникает и удерживается вне зависимости от того, к какой теме он относится, — поговорить с ним ей было приятно всегда.Елена со свойственной ей игривостью сделала вид, что взяла несколько секунд для раздумий, но Кол, внимательно следя за ней, терпеливо ждал ее ответа.— Твои предложения всегда заманчивы, — кокетливо взглянув на него, сказала она. — Ты не оставляешь мне никакого другого варианта, кроме как согласиться.

Глаза Кола сверкнули, и в них вновь заиграла улыбка.

Они с Еленой поймали такси, чтобы уже совсем скоро оказаться в самом сердце города, где грохотала, бурлила, кипела жизнь города, только начинавшего зажигать свои огни, освещая эту ночь.Ресторан “La Soirée”, несмотря на свое французское название, не был посвящен какой-то отдельной национальной кухне: он вобрал в себя, скорее, особенности европейской культуры в целом. Здесь пили вина Бордо и Ломбардии и приятно пахло свежим лимоном.

Здесь, в этом уютном уголке Европы, затерянном среди каменных джунглей и неоновых огней большого города, где был слышен негромкий, но ясный средиземноморский говор, где вместо привычных басов звучал тихий рассказ нежных струн испанской гитары, их родные страны оказались так далеко, что Елене и Колу казалось, что они правда вдруг уехали из Штатов далеко, за тысячи километров, оказавшись в совершенно другом мире. И сейчас, в этих негромких смешливых разговорах, улыбках, воспоминаниях, которые становились общими, терялись не мысли о времени — исчезало само время, испаряясь, словно его никогда не было.

Елена и Кол свои любимые блюда, и они одно за другим появлялись на столе изысканным калейдоскопом, который не оставил бы равнодушным даже самого искушенного ресторанного критика, — да и самих Елену и Кола, если бы сейчас был другой день. Но в эти минуты они вдруг понимали: им все это безразлично. Единственное значение сейчас имело совсем другое, гораздо более важное, такое близкое...В этот вечер Кол рассказал Елене многое о своей семье, о детстве... Об Элайдже. О том, как, имея с Колом разницу в возрасте лишь в шестнадцать лет, он стал для него не приятелем и даже не отчимом — он стал для него настоящим отцом, который не задумываясь отдал бы за него все, что имел сам, если бы понадобилось. Самым близким и надежным другом и мудрым наставником, показавшим ему мир, научившим всему, что умел сам. Кол рассказывал очень много историй, связанных с Элайджей, как из детства, так и те, которые произошли совсем недавно. И каждое слово, сказанное Колом об этом человеке, было пропитано таким уважением и каким-то необъяснимым светом, что Елена понимала: они действительно друг для друга родные. Иначе просто не может быть.За все время разговора Кол ни разу не назвал Элайджу по имени — только ?папа? или ?отец?.— Папка у меня что надо, — как-то в разговоре с усмешкой произнес Кол, и от этой фразы, такой простой и легкой, в душе Елены разлилась такая теплота, что на ее губах появилась непроизвольная улыбка.

Елена рассказала Колу немного о своей жизни до переезда в Лос-Анджелес. Они много говорили о Канаде, об учебе в Монреале, о стажировках; это были имеющие свою особую прелесть разговоры, которые всегда завязываются между людьми, испытывающими друг к другу еще неосознанную, но обоюдную симпатию, наполненные фразами вроде ?точно!? и ?а у нас...?, или ?а ты был там..??, смехом и бесконечными историями, которые могли вспомниться лишь от одного только слова, постоянно уводящими от основного разговора, к теме которого можно было вернуться даже через полчаса, вновь внезапно. Елена рассказывала о чем-то Колу, и в этот момент видела его глаза: в его широко распахнутых глазах, внимательно смотревших на нее, не было ни капли усталости или желания перейти к другой теме. Он слушал ее, жадно впитывая все, о чем она ему говорила, задавал множество вопросов и еще жаднее ждал ответов. Слушать — не потому, что это предписывают правила приличия, а потому, что тебе просто этого хочется, — взахлеб, принимая в сознание визрь совершенно других мыслей, — значит принимать. Принимать душу и впускать ее в свою, не боясь и не жалея ни о чем. Елена смотрела Колу в глаза и видела: он принимал ее. И в этом не было ни капли фальши.Они рассказывали друг другу о Париже, в котором оба так много раз бывали, — хотя и оказалисьв в этот момент по разные стороны баррикад: для Елены это был один из самых любимых городов мира, Кол же, прожив там несколько лет, больше всего на свете хотел забыть грязные парижские закоулки, запустелые криминальные районы, тесно перемежавшиеся с центральными, переменчивый климат и снобизм французов, характер которых так был схож с капризной погодой, царящей в тех краях. Но все это не мешало Елене и Колу раз за разом находить точки соприкосновения — даже в спорах, даже в несогласии друг с другом — и чувствовать себя от этого чуть счастливее.

Они разговаривали, а время текло, стрелки часов двигались вперед, и ночь вступала в свои права. Елена не помнила, который был час, когда она вернулась домой. Не помнила, по каким улицам петлял таксист в поисках названного адреса, хотя и была абсолютно трезва — ни она, ни Кол не пили алкоголь в этот вечер. Но она помнила его глаза — вдумчивые, внимательные карие глаза, в тусклом свете уже потихоньку гасших ночных фонарей в глухих отзвуках грохотанья ночных клубов Западного Голливуда. Помнила его улыбку, когда он, выйдя из машины и проводив ее до дома, уже прощаясь, коснувшись ее руки, проговорил: ?Созвонимся завтра?? — и то, с какой необъяснимой легкостью внутри она ответила ему: ?Конечно?. Она помнила этот вечер и знала точно: она не забудет его никогда. Елена не знала, что будет дальше — что будет даже на утро, куда все повернет эта дорога и к чему приведет. Она не хотела об этом думать. Елена наслаждалась моментом — моментом, когда сердце стучало неровно и часто и когда на губах вдруг, без причины, появлялась улыбка. И ей невыносимо хотелось продлить это время, сохранить эти мгновения глубоко-глубоко в душе.

Переступив порог квартиры, Елена почувствовала, как по ногам разливается ноющая усталость — весь день на ногах дал о себе знать. Ритм сердца, казалось, едва-едва начинал приходить в норму. Усталость закрывала глаза, и Елена чувствовала, что ей едва ли хватит сил лишь на то, чтобы быстро принять душ.Уже перед сном Елена взяла в руки мобильный телефон. На нем было еще около 60% зарядки — она не использовала его в этот вечер. Елена сняла блокировку. Первым, что она увидела, были уведомления о нескольких непрочитанных сообщениях.7:33 PMЯ, конечно, понимаю, что вы сейчас с Колом отрываетесь в компании Джареда Лето или пьете вино где-нибудь на крыше, ну, или придумываете имена будущим детям и размышляете над тем, кого приглашать на свадьбу, но и ты, надеюсь, понимаешь, что я буду ждать отчет в красках. И ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ ЗАБЫТЬ!

Прочитав это сообщение, Елена рассмеялась и даже не подняв взгляд на графу отправителя, поняла, от кого оно было: не узнать Кэролайн было невозможно. Елена знала, как подруга относится к этой истории с младшим из Майклсонов, принявшей необычный поворот: они не раз говорили об этом и делились друг с другом мыслями по этому поводу, — и Елена знала, что такие вопросы Кэролайн обусловлены не одним только праздным любопытством.

Далее были еще пара сообщений от Бонни, Кая и нескольких одногруппников. Елена сама не почувствовала, как пролистала список неотвеченных сообщений вниз — она искала определенное. Но его не было.После возвращения в Лос-Анджелес Елена дважды звонила Кэтрин, но так и не смогла дозвониться до подруги: в первый раз телефон был отключен, а спустя пару часов в трубке звучали лишь длинные гудки. Не увидеть несколько пропущенных звонков Кэтрин вряд ли могла бы: она была тем человеком, чей телефон был под рукой был двадцать четыре часа в сутки. Уже было не так удивительно, что по-прежнему остались без ответа те сообщения, которые Елена отправляла раньше. Зайдя в переписку с Кэтрин, Елена по отметкам девайса поняла, что она ее сообщения даже не читала. Немного отличный от ее, но схожий по смыслу результат имел Джереми: еще утром он рассказал ей, что в ответ на его СМС Кэтрин сухо написала лишь пару фраз, ответив на несколько его отвлеченных вопросов, проигнорировав, впрочем, самый главный, и сказала, она была занята и обещала написать позже. Сути это не меняло. Глядя на открытую вкладку с диалогом, Елена почувствовала, как внутри как будто-то чем-то стянуло. Это было странное чувство, необъяснимое поначалу, оно было смесью обиды, злости и страха. Елена чувствовала, что заходит в тупик, но как это исправить и что делать — она не знала. Она на протяжении нескольких секунд держала телефон в руках, словно в какой-то прострации. Где-то в глубине души Елена понимала: пытаться связаться с самой Кэтрин бессмысленно. И тогда в сознании блеснула мысль: что, если попробовать написать или позвонить тому, кто мог общаться с Кэтрин на протяжении последнего времени? Кому-то близкому, кому она могла бы доверять и, возможно, что-то рассказать...И в эту секунду в мыслях, словно молния, яркой вспышкой сверкнуло лишь одно имя. Но Елена, словно обезумев, попыталась мгновенно уйти от этих мыслей.?Это бредово, — подумала она. — Они знакомы около полугода, и вряд ли Кэтрин стала бы...?То имя, вспыхнувшее в сознании, Елена попыталась стереть другими, мысленно перебирая их в голове одно за другим, пытаясь понять, с кем Кэтрин могла общаться настолько близко, чтобы рассказать о чем-то, что могло иметь отношение к этой ситуации. Внутри глухими, слабыми отголосками прозвучало несколько имен, но в глубине души Елена, зная характер подруги и ее нежелание открывать какие-то свои проблемы подчас даже самым близким людям, понимала, что едва ли эти люди смогут чем-нибудь помочь. Но на часах было около четырех часов — даже если попробовать позвонить кому-то, нужно было хотя бы дождаться утра. Но Елена уже знала точно: этот звонок она совершит. Если несколько недель назад Елена могла давать волю обиде, теряясь в догадках, что могло послужить причиной таких изменений в Кэтрин, то теперь она понимала: происходит действительно что-то странное, и сейчас нужно что-то предпринимать.

Медленно выдохнув, Елена закрыла вкладку диалога и заблокировала экран мобильного. Положив смартфон на прикроватную тумбочку, она подключила его к сети, поставив на зарядку. Елена погасила свет и опустилась на подушки, прикрыв глаза. Но сердце было неспокойно.

***На следующее утро Елена проснулась от прерывистого звука вибрации переведенного в ночной режим телефона: какое-то сообщение с рекламой прислал мобильный оператор. Немного придя в себя, отойдя ото сна и взглянув на часы, Елена увидела, что на них было десять утра. Несмотря на то, что, по ощущениям, этих часов вполне хватило для того, чтобы выспаться, от вчерашней легкости не осталось и следа. Немного освежиться не помогла ни ледяная вода, ни завтрак, ни включенный для фона телевизор. Загрузив грязную посуду в посудомоечную машину и взяв телефон, Елена вновь, в который раз, проверила список входящих СМС: в Эдмонтоне тоже было уже утро. По-прежнему ничего. И в этот момент Елена почувствовала, словно внутри что-то вспыхнуло. Было ли это оттого, что она почему-то, быть может, в глубине души, не признаваясь самой себе, надеялась, что этим утром Кэтрин ответит, или же причиной был страх за нее — это было уже неважно. Елена почувствовала, как заколотилось сердце. И вновь, как вчера, уже не мимолетным мгновением, а звонким, настойчивым набатом внутри вновь зазвучало имя.Стефан. Стефан. Стефан.Они могли общаться. Это абсолютная правда.

Кэтрин могла ему о чем-то рассказать.Стефан может помочь.

В душе все еще звучат отголоски мыслей о том,что это может быть неправильно, что она может быть не права, что лучше позвонить кому-то из друзей Кэтрин в Эдмонтоне. Но этот барьер — ничто по сравнению с этим оглушительным взрывом, который в одну секунду перевернул в Елене все. Теперь на это было плевать.

Дрожащими плохо слушавшимися пальцами Елена начала листать телефонную книгу с множеством контактов. Буквы B... J... Q... M... S.

Зрение практически сразу вырвало из списка нужное имя, хотя на букву S в телефонной книге на мобильной было не меньше десяти человек.

Стефан Сальватор.

Стефан дал Елене номер своего мобильного в тот день, когда они с Деймоном приехали к нему поговорить о Дженкинсе. С тех пор Елена не звонила ему — они редко общались, имея все-таки разный круг общения, и необходимости беспокоить Стефана не было. Звонить ему и сейчас было... Не страшно. Но странно, непривычно, даже неловко, словно Елене предстояло сделать это впервые в жизни. Но Елена знала,что шаг назад уже не сделает.Медленно выдохнув, тщетно пытаясь привести в норму сбившийся сердечный ритм, замерв на мгновение, Елена спустя секунду с уверенностью нажала на кнопку ?вызов?.