Глава 25. Улыбка богини-луны, полночный вой серебряного волка (1/1)

В вечерне-сумеречную Инабу пришли покой и прохлада. Солнце, мазнув золотым лучом на прощание, скрылось за линией горизонта, погрузив округу в то редкое и мимолётное состояние ни дня, ни ночи, когда одно ещё не сменило другое, но и первое не до конца отпустило узды правления. Ветер, уже холодный, пробежался по округе, поднимая клубы пыли и посвистывая в щелях домов. Свет отступал, отступал перед напором ночи, напоминая собою юркую ящерицу, что быстро скользит по стенкам домов, пытаясь скрыться от погони или же, напротив, силясь настигнуть оную. Луч света от ярких фар вспорол улочки Торгового Квартала: по нему, двигаясь с севера на юг, ехала просторная машина, в которой знакомые могли бы узнать семейный кар для путешествий Рётаро Доджимы. И тем горше было мужчине, что разъезжал он на нём в основном в одиночестве или же, как сегодня, вместе со своим подопечным: Адачи Тору. Рётаро не хотел в этом признаваться даже себе, но… он относился к этому растяпе с большой теплотой, можно сказать, как к сыну, которого у него так и не появилось. За рулём сидел сам детектив, который, вглядываясь в дорогу, пребывал в мрачных раздумьях. Внезапно, его взгляду попалась знакомая табличка: Тофу… Он начал сбавлять скорость. Адачи, сидевший на соседнем кресле и дремавший, встрепенулся, после чего покосился на начальство. — Мы что-то здесь забыли, Доджима-сан?.. — мужчина припарковал транспортное средство прямо возле лавки, после чего вздохнул и потянулся к нагрудному карману… только чтобы вспомнить, что там уже пусто. Внезапно, перед его лицом возникла вожделенная никотиновая палочка. — Ты ж не куришь?.. — с сомнением взглянул он на своего напарника, который хитро улыбнулся. Щёлкнул огоньком зажигалки, после чего блаженно затянулся, откинувшись на сидении. — А я просто подумал, что вам могло бы понадобиться, вот и позаботился об этом, — Доджима хмыкнул, уловив в интонациях Адачи знакомые елейные нотки, когда тот пытался подмазаться. — Подлиза, — растянул серебряновласый мужчина уста пошире. Тору, замерев лицом, нервно рассмеялся. — Но сегодня ты хорошо потрудился. Молодец, — похвала от ?Ониджимы? явление, как говорили в полицейском отделе Инабы, столь же редкое, сколь и ценное, а молодой детектив умудрился удостоиться её за сегодня дважды… отчего он совершенно растерялся и проглотил язык, образно говоря. Доджима, чьё настроение поползло вверх, хлопнул того по колену. — Расслабься, Адачи. Мы просто проведём маленькую беседу с Куджикавой Рисе. Я как раз договаривался с ней о встрече. — О, Риз! — тут же загорелся энтузиазмом черновласый. Правда, под насмешливым взором своего наставника тот сдулся и стушевался. — А зачем?.. — Меня… терзают предчувствия… — нехотя ответил старший детектив после молчания, затянув сигаретку посильнее. — Это всего лишь ощущение… но… — Предчувствие?.. М… а, вы про похищения! — стукнул кулаком об ладонь Тору. — Да, — кивнул Доджима, после чего стряхнул пепел в раскрытое окно, хлопнул по руке выше локтя, убивая коварного комара, уже примостившегося на рубашке. Попал, оставив грязное пятно. — Что-то мне подсказывает, что она следующая на очереди… — А? То есть, вы хотите сказать, что хотели просто предупредить меня о том, что меня могут похитить? — Рисе выглядела усталой, посему неудивительно, что, найдя треногий табурет, она уселась на него прямо возле прилавка, так и не сняв с себя рабочий фартук. И да — её лицо не выглядело сильно удивлённым. Что напрягло уже Рётаро. — Тогда вы немного опоздали — кое-кто сделал уже это до вас… Адачи и Доджима переглянулись. Серебряновласый даже закашлялся, видимо, перебрал с куревом. Или он так попытался спрятать слова, которые хотели вырваться наружу. Ризетта продолжила болтать ногами. Слово взял Тору: — А… вы не могли бы нам сказать, кто именно нас… опередил?.. — ?Только не мой племянник, только не мой племянник, только не…? — мужчина ощутил, как его ладони вспотели, покуда в голове вертелась пугающая мысль. — М… — девушка поднесла палец ко рту, уставив глазки в пол. — Трое. Один — большой и с пулей на шее. Другая — с чёрными волосами и… красная?.. А, ну и Нару, конечно же! Рётаро, не сдержавшись, со всего маха впечатал ладонь себе в лицо. Рисе заморгала глазами, уставившись на Доджиму. — А, Доджима-сан?.. — Я убью его. Я убью… — голос полицейского звучал донельзя скорбно, почти что на грани истерики. — Простите, это личное.— но, так же как была внезапна реакция, мужчина вернул себе самообладание. — Что ж, Куджикава-сан, берегите себя и, если что-то случится, не стесняйтесь звонить. Доброй ночи… — после чего, накинув пиджак на плечи, повернулся и направился на улицу. И, между делом, он бросил: — Адачи, на выход. — М… всего доброго, Рисе-чан! — Тору спешно откланялся идолу, после чего припустил за начальством, которое не прекращало яростно сопеть. Очутившись на улице, Рётаро подошёл к машине, после чего слабо стукнул по ней кулаком. Та запищала. Опомнившись, он отключил сигнализацию. Адачи, уже знакомый с привычками шефа, тут же вытащил новую сигаретку, и, очутившись подле Доджимы, вытянул руку. Тот неохотно принял подношение, после чего снова затянулся. Детектив дымил. Минуту. Другую… даже не думая обращать внимание на кровопиец… которые, впрочем, сейчас брали на штурм Тору, переминавшегося с ноги на ногу, периодически дёргавшегося в попытках отмахнуться на слух или прихлопывавшего зазевавшееся насекомое. — Доджима… сан?.. — жалобно поёжился Тору, заметив, что Рётаро впал в ступор. Тот тяжело вздохнул, после чего швырнул под ногу окурок и потушил его носком ботинка. — Почему подростки, которые ничего не знают о происходящем, оказались во всём быстрее меня или тебя… — пробормотал он, точно бы озвучив свой внутренний монолог мысли. — Я понимаю, что он — затычка в каждой бочке… но сегодня он превысил все разумные пределы… — кулаки серебряновласого опасно хрустнули. — Адачи, мы идём в Широку, пропустим там пару стаканов. — и взор, который он подарил подопечному, как бы говорил: ?И не думай отказаться…? Тот сглотнул и съёжился под таким напором… Майя сидела за столом, который, волею судеб, был превращён парой девушек в туалетный, то есть косметический. Наборы карандашей, тушей, мази, коробки с помадой — всё это уже было разобрано и рассыпано по поверхности ровным слоем; среднего размера зеркало на складной основе, в которое, изучающе водя глазами по своему лицу, она и вглядывалась, выделялось на общем фоне. В её руках как раз был карандаш, которым она подводила брови. Совсем чуть-чуть, для выразительности, но без этого моциона, как говорится, ни одна приличная дама не могла выйти в свет. Повертевшись, она сочла достаточным нанесённый слой. Теперь, её внимание всё сосредоточилось на глазах: нанести небольшой слой теней под цвет кожи на веки, пару мазков, а потом, взяв в руку контурный карандаш, Амано начала вести стрелку над самыми ресницами по верхнему веку. Сначала аккуратно на одном, переключиться на другой… её движения были уверенные и отточенные, чёткие и аккуратные: чувствовалось мастерство и опыт, которые приходят с годами к женщине, не единожды проходивший подобную процедуру и оттого уверенную в конечном эффекте. Поморгав и убедившись, что всё сделано правильно, журналистка потянулась за пузырьком с красящей жидкостью: чёрная, тягучая, с нотами фиолетового, почти незаметными, но перекликающиеся с её оттенком глаз. Несколько лёгких мазков кисточкой и вуаля: её глаза обрели хищную красоту и грацию, очарование, почти что сверхъестественную пронзительность, как говорил Кацуя, сражало наповал. Между тем, Майя ещё раз оглядела наведённый на лице марафет: сочтя его достаточным, она, всё же, нанесла небольшой слой розового телесного тинта* поверх губ, визуально их увеличив. Снаружи раздался недовольный голос Урары: — Майя, ты скоро там? Такси подадут через десять минут, поторапливайся, — девушка отложила косметические принадлежности, после чего откинулась на спинке стула и потянулась, широко зевнув при этом. — Да, Урара, я почти закончила, скоро выйду… — Поторапливайся! А то я тебя знаю… ?Скоро выйду!? — Серизава звучала донельзя недовольно. Майя надулась, скорчив зеркалу рожицу. — ?А то я тебя знаю!..? — передразнила она подругу, пробурчав себе под нос. — А то я не знаю её… сама копается черт те сколько… — её глаза снова изучили собственное изображение. На её уста скользнула улыбка. — Какая я молодец. М… парни, берегитесь! Майя охотница на сердца идёт в бой! Паф! Паф! — хихикнув, девушка сделала несколько выстрелов из ?пистолета?, заместо оного употребив указательный палец на правой руке. Даже подула на него. — Ладно, думается, я готова… — Амано, подпрыгнув, мгновенно оказалась на ногах, после чего проследовала в сторону выхода.

Буквально на мгновение, она остановилась и вгляделась в широкую и просторную панель телеэкрана, плоскую и чёрную. И, конечно же, там тоже было её отражение, в чёрном зеркале жидкокристаллической глади, несколько иное, притягивающее взгляд. Внезапно, Майя ощутила пульсацию в районе виска, сильную и пробивающую. Её лицо скривилось от боли, покуда ладони сжали голову. — А-а… — ощущение усилилось, потому ея уста прорвал тихий стон. В ушах нарастал свист ультразвука, гудение. — Пожалуйста, я вас умоляю, не надо! — мужская рука, худая, сальная, но такая сильная и грубая, сжимала череп, норовя, вероятно, выдавить всю внутренность наружу. Твоя голова, засунутая во что-то мягкое, расходящееся волнами, шумами и помехами, но, в то же время, стремящееся поглотить её внутрь. Безумный смех был тебе ответом. Истеричный, с высокими нотами, с нечеловеческим исступлением. Буквально на мгновенье хватка, доставлявшая столько боли, ослабла и ты смогла немного высунуться из этой жидкости, в которой тебя так и норовили утопить: жёлтые, золотистые глаза нечеловеческой алчности, похоти и безумия взглянули на тебя. Ужас — вот что ощутило твоё существо. — ХАСТА ЛА ВИСТА, СУЧКА! — тебя резко и силой забрасывают в это искажённое море. Последнее, что ты слышишь, проваливаясь внутрь — это всё тот же хохот, но теперь звуки его перестали напоминать человечьи: лающий, прерывистый и звонкий. ?Пожалуйста, спасите меня, кто-нибудь!..? Майя обнаружила себя на коленях на полу, руки в упоре. Её волосы выползли вперёд, дыхание было тяжёлым, надсадным, а лоб обжигало холодом. Видение-морок, чем бы оно ни было, медленно отступало. ?Это чувство… может ли быть… память?..? Медленно, точно бы учась ходить заново, девушка поднялась на ноги, покуда чёрное зеркало отразило её же собственный болезный лик. Её глаза слабо сфокусировались на самой себе. Ей было плохо: пусть её и отпустила чужая память, но сами ощущения, которые она пережила… это… нелегко вынести. ?Значит, Ямано и вправду закончила свои дни в этом номере…? Амано, чувствуя слабость, медленно потянулась рукой к глади кинескопа, который её точно бы манил, гипнотизировал… — МАЙЯ! — её транс оказался прерван Серизавой, которая, совершенно бесцеремонно, ворвалась внутрь, пинков открыв дверь. Журналистка вздрогнула и выпрямила спину. Она скосила свои глаза на подругу, которая, стуча носком обуви, выглядела недовольно. — Ты чего застряла здесь, а?! Уже машину подали, я тебя зову-зову, зову-зову… — Я… задремала. Немного, — как бы оно не сложилось, Майя предпочла пока придержать факт пришедшего ей послания при себе: Урара, как уже говорилось, к подобным вещам относилась с долей скепсиса. Что не мешало ей, впрочем, самой увлекаться гаданиями и астрологией. Как в одном человеке могли уживаться не только материализм и догматизм, но и вера в предсказательные системы, девушка утверждать не бралась; тайна эта ей так и оставалась неразгаданной. Между тем, аловолосая повернулась спиной и пошла на выход, бросив: — Пошли, водитель наш ждёт… — остановилась, после чего обернулась и ткнула в товарку пальцем: — все издержки оплачиваешь ты! — Как будто мы не за мой счёт идём кутить… — пробурчала себе под нос Амано, после чего, вздохнув, последовала наружу. Бар-питейная, являющийся одним из самых злачных мест во всей Инабе, снова распахнул свои двери перед Доджимой и его подопечным: смог от табака, терпкий и нестерпимый запах перегара, а также очаровательная (как она думала) улыбка местной хозяйки, уже немолодой и пухлой женщины. Рётаро, бросив лёгкий кивок, подошёл к барной стойке и плюхнулся на стул. Адачи, слегка закашлявшись, прошёл внутрь, щуря глаза, которые с трудом адаптировались к взвеси никотина и дыма, болтавшейся в воздухе. — Саке, — озвучил детектив свой заказ, после чего покосился на Тору. Тот затравленно заглянул в глаза шефа, ища там сострадание и, не обнаружив оного, вздохнул, скорчив страдальческое лицо. — Мне тоже, — хозяйка, шаловливо и эротично подмигнула Адачи, покуда её руки, действуя без пригляда, разливали прозрачную чуть мутноватую жидкость.

Веко младшего детектива дёрнулось, покуда на уста приклеилась перекошенная улыбка… Бульдожьи щёки, морщины, ну и косметика, нанесённая весьма… вызывающе. Яркая подводка глаз, румяна, стрелки, ресницы, брови, губы… Как говорили, она уже находилась по неправильную сторону от шестидесяти. Тору, мужественно преодолевая внутренний страх, с той же миной принял на грудь алкоголя, бросив короткое ?Кампай!? своему начальнику. Тот же осушил всё залпом и молча. Сохраняя безмолвие, Рётаро поднёс опустившую деревянную мисочку. Женщина её снова наполнила, после чего покосилась на Тору, показав ему ряд своих позолоченных зубов. Он нервно сглотнул, после чего поставил и свою ёмкость. — Ещё разок. Между тем, Рётаро, выпив и вторую порцию, немного расслабился, после чего достал телефон и начал набирать сообщение, отщёлкивая нужные ему каны* и иероглифы… От кого: Дядя Юу-кун, буду поздно. Проследи за тем, чтобы Нанако не засиживалась за телевизором или не заснула на диване. Отправь её спать в постель. …и да: я хочу с тобой серьёзно поговорить сегодня по возвращении. Сегодня ты перешёл все границы. — Что он там пишет? — Саки, любопытная до ужаса, просунула свой призрачный носик, склонившись прямо над экраном. — О, кого-то ждёт серьёзный разговор. Что будешь делать, герой-любовник? — её личико стало донельзя злорадным и глумливым, покуда глазки насмешливо посмотрели на Юу. —…просто заткнись, ладно? Сцена сия происходила на первом этаже, на диване, под трели и шумы телевизора, в котором сейчас шёл какой-то американский боевик с дубляжом. Пальба, плохие парни глумятся над хорошими, хорошие звереют и в особо жестокой форме превозмогают плохих… старая добрая неизменная классика драматургии. Нанако, которую откровенно разморило сегодня, задремала прямо так, сидя, и Наруками, недолго думая, укрыл сестрёнку одеялом и уложил на бок, сам переместившись на самый краешек. Рука его сжимала банку персикового зелёного чая — жуткая отрава, но зато холодная и сладкая. То, что нужно после полного нервов дня школьнику. Глаза же были расфокусированы и потому с трудом ловили происходящее на экране. Ещё некоторое время попялившись в него, подросток просто щёлкнул пультом и отключил надоедливую коробку. Нанако засопела спокойнее и громче, видимо, глубоко уснула. Вообще, его кузина встретила его сегодня довольно ?горячо?, в том плане, что она была напугана и взволнована, поскольку слухи о Ясогами распространились быстрее чем грипп в сезон дождей: буквально через полчаса об этом говорили уже в каждой части города. Так что, вы можете представить себе, насколько извелась девочка, не имея никакой возможности связаться с её любимым ?братиком? самостоятельно. Кониши на это заметила, что у неё хорошо проглядывается начинающий ?комплекс брата?, и что для полного комплекта в гареме Наруками не хватает только какого-нибудь трапа — девушку, косящую под парня или мальчика, с такими же сомнительными увлечениями… серебряновласому, уже усталому, истощённому, в тот момент хотелось провалиться под землю и придушить заодно эту язву. Как это озвучила сама Саки: ?Так, лоли, двинутая на ?братике? — есть, шикарная блондинка с грудью оверсайз и непонятными целями — тоже. Черноволосая красавица со странными наклонностями — в списке. Школьная подруга, скромняга и задира… идол с загребущими наклонностями… Нару, да у тебя почти полный комплект! Осталось найти трапа, и тогда можно смело принимать звание “Король гарема 2011!”? На несчастье парня, он в тот момент ел рис с соусом… как понимаете, оный встал поперёк горла в ту же секунду. Но, вернёмся в настоящее. — У-у… какой ты злой!.. Какой холод… — призрак обняла себя за плечи, говоря нарочито театральным тоном, — неужели я не подхожу к твоему гарему?.. А я так… старалась!.. — Кониши, которая находила особое удовольствие в издёвке, вся просто сияла, точно начищенный медный пятак, улыбаясь, широко и очень злорадно. Наруками приложил ладонь ко лбу и сомкнул веки. — Саки, — наконец, умоляюще молвил он. Та покосилась на него, выпрямила спину, после чего подплыла и улеглась перед ним в воздухе. Подумав, всё же снова приняла стоячее положение. Всё же, по имени он к ней обращался редко. Что значило, что нужно настроиться на серьёзный лад. Ну, попытаться. — Ты понимаешь, что я ни капли не рад сложившейся ситуации?.. — Слушай, что ты так паришься? — склонила девушка голову набок, покуда Наруками, отняв конечность от лица, вглядывался в просвечивающий силуэт. — Ты ж, считай так, выполнил вековую мечту: поцеловался с самой Амаги, притом последняя была не против, как я видела, и углубить отношения… — когда речь зашла о Юкико, в её голосе так и засквозил яд зависти. Она прервалась, заметив, какая тоска отразилась в серо-ртутных глазах юноши. — А ещё на меня вешалась Риз, я просыпался в обнимку с Сатонакой… — простонал серебряновласый, совершенно не меняясь в лице. — Плюс, с тебя сдувает пылинки Маргарет, — Саки фыркнула, покуда Юу изобразил скепсис. — Да, Нару, я не знаю, что ты сделал, чтобы добиться от неё такой реакции, но она… блин, даже мне неуютно от неё! — она заметно поёжилась. — Когда Шинджиро тебя распекал… ну, на том экзамене-тренировке… мне показалось, что она еле сдержалась, чтобы не сорваться в твою защиту. Или убить Арагаки — тоже вариант, — девушка опустилась на пол, после чего начала имитировать ходьбу по комнате, заложив руки за спину в замке. Парубок лениво наблюдал за ней, и глаза его немного слипались — усталь брала своё. — Кониши, скажи мне одну вещь: что мне делать? Если Амаги, Куджикава и Сатонака окажутся в одной комнате со мной… — в этом месте он сделал паузу. Она затянулась, поскольку лица их начали вытягиваться, вытягиваться в выражении чистого и незамутнённого ужаса. — Никогда. Никогда. Никогда не позволь им пересечься вместе… — в ужасе прошептала семпай, на глазах становясь всё более прозрачной. Внезапно, она помотала головой, стала обычной и улыбнулась, всё той же глумливой миной. — А в остальном — живи и пой! — чуть ли не пропела та фразу. Между тем, Наруками моргнул. Раз, другой, а потом откинулся на спинку и, совершенно внезапно, начал отключаться… — Ой, да это же Доджима! Эй, вечерка тебе, старый волчара, — Адачи, слегка захмелевший, лениво перевёл свой сонный взгляд в сторону голоса: говорившим оказался мужчина, вероятно, ровесник его шефа, в синей рубашке офисного типа, серых брюках и чёрным галстуком, вида довольно дорогого. Взгляд переместился выше: чуть морщинистое лицо, слегка приплюснутое, с маленьким и острым носом, напоминающий крысиный или мышиный, жиденькими и вислыми длинными усиками, и узенькими и бегающими глазками. На голове у того проглядывала уже лысая проплешина, где-то на макушке, в жиденьких угольных зарослях, которую тот прикрыл при помощи зачёса и доли лака. Рётаро покосился на подошедшего к нему, после чего устало кивнул. — И тебе привет, Хирогано. Слышал, тебя собираются повысить в звании?.. — Хирогано, приняв вид максимально гордый, омерзительно хихикнул: его смешки шли через нос, за счёт чего у него получалось нечто схожее с писком. — А то. Но я тебе посочувствую: это дело с репортёршей и школьницей легло на весь наш отдел мёртвой кобылой… — Рётаро потяжелел лицом, но ничего не ответил, а лишь сделал новый глоток живительно-алкогольной влаги. — Что пришёл? — сипло молвил серебряновласый, подарив своему знакомому полный неприязни взор. Тот замахал руками: — Ой, ой, я что, не могу просто осведомиться о том, как идут дела у моего приятеля? — судя по виду Доджимы, тот не удовлетворился таким объяснением, и подозрительность не ослабил. Хирогано вздохнул, после чего пригладил свои усы. — Слушай, Доджима, тебе нужно хотя бы иногда расслабляться, а не постоянно ходить в этом твоём режиме: ?Коп на страже Справедливости?… я что подошёл: пошли, старая компания собралась. Пропустим саке… или, я тут слышал… — он обратился к хозяйке, которая, до того возившаяся с протиранием уже вымытой тары, подняла свою голову: —…что сегодня завезли кой-чего покрепче… вискарик, водочка, ром… — Мне нужно ехать домой, — отмахнулся Рётаро, после чего попросил у хозяйки сигарету. Та ловким движением пальцев, точно фокусник, выложила палочку на прилавок. Детектив сунул её в рот, чиркнул зажигалкой и затянулся. — А если я пойду к вам… — в этом моменте он себе впервые позволил за диалог улыбнуться, — я гарантировано уползу отсюда… — Так у тебя же есть это, ?ходячее недоразумение?, как ты его назвал при мне, — в этом месте глаза у Тору расширились, покуда рот медленно раскрылся, а серебряновласый детектив закашлялся и замахал руками, покуда Хирогано, довольный произведённым эффектом, мерзко захихикал. — Пусть оно тебя и доставит домой. Пошли, хоть немного отдохнёшь!.. Так, Рётаро, несмотря на его протесты и возмущения, оказался перемещён за дальний стол, где уже собралась приличная компания полицейских среднего звена: тех самых ?трудовых лошадок?, на которых держится вся система. Ибо рядовые… Адачи Тору некоторое время сидел в прострации. ?Ну Доджима-сан!..? — возмутился он внутренне. ?Недоразумение, значит!..? Внезапно, он ощутил, как чья-то стальная хватка сомкнулась на его ягодице. Мужчина замер парализованный, после чего деревянно повернул голову. Его глаза встретились со взглядом хозяйки, которая алчно облизывалась. — Так и бы и съела… котик… — …и обстреляла парня глазками! — Доджима-сан, подождите меня!.. — с диким воплем он подскочил с барного стула, после припустил вслед за шефом. Посему он не мог заметить того, как расплылась в улыбке трактирщица и засмеялась сама себе, довольная выходкой, после чего вернулась за прилавок. — И что, часто здесь заказывают такси? Местечко-то… захолустное! — Когда как, Серизава-сан. Соберутся, например пожарные, где-нибудь за городом на праздник и давай до потери пульса ?любоваться? чем-либо. А нам потом туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда… за утро наездишься до осточертения! А бывает ждёшь заказа. День. Другой. Третий. А потом плюнешь и в Окину… Так что, тут не угадаешь. Такие клиенты как вы — большая редкость… — Фью… фью… Сия сцена происходила внутри небольшой жёлтой машины — местное такси, небольшая фирма, услугами которой воспользовались Урара и Майя, притом первая заняла место слева от водителя, а последняя — заднее сиденье, где, устроившись поудобней и утопив пятую точку в мягкости, она и задремала, пристегнувшись ремнём безопасности. Покуда Серизава, откровенно скучая,беседовала (и да — она, на удивление, рассталась с солнцезащитными очками… хотя… ночь), так что, её карие глаза расслаблено водили по ночным улочкам Инабы, покуда их транспорт, вспарывая раннюю ночь фарами, держал путь в Широку — местную обитель пития и разврата, ну а также — главное сборище, как утверждали слухи, всего полицейского департамента. — Урара, послушай меня, — Майя, что для неё редкость, говорила донельзя серьёзно и собрано, вонзив свои сиреневато-фиалковые глазки в подругу. — Если мы начнём приставать к местным с расспросами, а мы этим вынуждены будем заняться, — в этом месте она наставительно подняла свой палец, покуда Серизава, даже не глядя в её сторону, занималась ногтями, крася их в ярко-алый цвет. Впрочем, слушала она всё равно внимательно. — Нас быстро рассекретят. — И в чём проблема?.. — аловолосая включила фен для ногтей и начала водить им по поверхности подсыхающего лака. Её ноготочки были короткими, но довольно крепкими, на зависть, и теперь, блестя кровавым оттенком, они смотрелись очень опасно. Амано вздохнула, после чего подошла к своей товарке и встала позади неё так, чтобы её серьёзная и недовольная мордаха отразилась в зеркале. Серизава на мгновенье скосила глаза. — Проблема в том, что мы здесь неофициально. Как бы. И если мы привлечём к себе внимание как журналисты… это очень усложнит наш сбор информации. Никто не любит журналистов!.. — последнюю фразу Майя сказала по-детски надуто и несчастно, на что Урара только покачала головой. — И я их понимаю. — Урара! — Амано притопнула ногой, покуда в устах ея подруги появилась шаловливая улыбка. — Бука. Так вот: мы собираемся в бар Широку — местный бар, а также сборище полицейских и иных служителей Отчизны. Место знаковое. — И что мы там будем делать, что я, как ты сказала, ?Должна быть во всеоружии??.. — Серизава выключила фен, после чего расслаблено откинулась на стуле и отклонила макушку назад, дабы видеть, пусть и снизу, лицо журналистки. Та, не удержавшись, хихикнула и легонько щёлкнула аловолосую по носу. Той было лень даже реагировать. — О, всё просто. Ты просто должна побыть сама собой. — Э?.. — Серизава, не ожидавшая такого поворота разговора, заморгала часто-часто, покуда её лик принял вид растерянный до неузнаваемости. Амано растянула уста пошире и снова издала невинный смешок. — Я же тебя знаю: напьёшься, спровоцируешь мужчин, начнёшь над ними издеваться и орать неприличные песни… — ротик Серизавы, видимо, в порыве возмущения, раскрылся и оттуда вырвался звук ?А?. — В общем, этого я от тебя и хочу: будешь моей большой дымовой завесой. А я буду изображать грустную-грустную девушку, которой немного неудобно и одиноко в обществе подруги-задиры… Ай-яй-яй, — девушка покачала головой, сделав грустное лицо, после чего ?понимающе? постучала по плечу Урары, которая стремительно покраснела… впрочем её глаза, напротив, слегка начали отдавать в синь. — МАЙЯ! — неизвестно как и почему, но в имя подруги, всего в одно слово, Серизава умудрялась вкладывать неимоверное количество эмоций и фраз, которые выражались столь кратко, точно бы выстрел. Ещё интересней было то, что сама Майя всё прекрасно понимала, практически с полуслова. — Что ?Майя??.. Как будто ты этим бы не занялась и без моей помощи. А так — принесёшь пользу общему делу! — бунтарка простонала что-то нелестное и нецензурное. За что оказалась наказана новым щелчком по носу. На этот раз, она всё же зарычала… — Так что, общий план такой: заходим, ты наводишь шороху, привлекаешь внимание, а я попробую наладить с кем-нибудь мосты. Ибо связи — великая сила! — На что я подписалась?.. — безнадёжно молвила Урара, доставая из глубин косметички помаду синего холодного цвета… — Будешь отрабатывать свой люкс и ?Всё включено?, — наставительно и покровительственно произнесла Амано. Серизава сморщила лицо… — Тоже мне… агент ноль-ноль семь Сумарского разлива… — тихо пробурчала аловолосая, прокручивая указания Майи, мирно спавшей на заднем сиденье, про себя. — Что, простите?.. — Водитель, услышав неясное бормотание, принял его на свой счёт. — Скоро говорю, доедем? — А, мы уже почти приехали. Дамы, можете готовиться к выходу… — его руки завернули руль в сторону, дабы остановиться прямо напротив Широку. Майя, точно бы ожидавшая этого момента, раскрыла свои глазки, зевнула и потянулась, лишь после чего начала отстёгивать ремешок безопасности… — Нару! Нару! Нару! — Кониши, порхая над Юу, пыталась добудиться до юноши, который, видимо, впал в глубокий сон. Надувшись, замерцав, она сделала руки рупором, после чего гаркнула во всю глотку: — СУКИН СЫН, ПРОСНИСЬ! Глаза Наруками открылись медленно-медленно, покуда сонный взгляд лениво скользнул по призраку, в немом варианте вопрошая: ?Чего ж тебе надобно, ирод?? Саки расплылась в улыбке и постучала ладонями друг о друга, совершенно беззвучно. — Всегда работает, м! — серебряновласый устало вздохнул, после чего выдавил из себя слабым голосом: — Что?.. — А, да тебе СМСка от дяди. Я подумала, там что-то важное… — рука парня лениво скользнула к покоившемуся на подлокотнике средству связи, а затем раскрыла его и отщёлкала сообщение. От кого: Дядя. Ты, маленький говнюк!.. Я доберусь до тебя, дай мне только… это… вернуться домой! И я тебе устрою допрос с применением спецсредств! Ты мне всё расскажешь про своих упырей и ваши общие делишки! Трепещи, Нару-чан! Сон, как понимаете, тут же сняло как рукой. Наруками уселся прямо, с расширенными глазами изучая сообщение снова и снова. Семпай, замерев над его левым плечом, тоже прочитала сообщение. Задумалась. Юу вопросительно подняв брови, перевёл взгляд на неё, ища совета или мнения. Та крякнула. — Знаешь, есть у меня подозрение, что кто-то сейчас набрался или набирается в дрова… — ХА-ХА-ХА! Отличная шутка, Мацуда! — Доджима, с сигаретой в зубах, ржал точно конь, стуча кулаком перед собой, даже прикрыв глаза. Стол, который находился перед ним, весь был усеян полупустыми и пустыми бутылками, грудой окурков, часть из которых находилась в пепельнице. Компания, подобравшаяся за этим столом, была довольно людной: семеро. Шестеро детективов в годах, повидавших своё, а также молодой и явно зеленеющий от борьбы со змием пьянства Адачи Тору. Впрочем, их столик не был единственным: рядовые, сержанты… в этот вечер, что немного необычно, собрался весь цвет полицейского управления, не считая, конечно, самых больших шишек, которым, ясное дело, было совсем не по статусу приходить в Широку и ?травиться этим пойлом?, как презрительно выразился глава всего отдела. Но цены, качество, проверенное годами и просто привычка всё равно срабатывала без каких-либо проволочек, и вот весь бар затянуло ещё более плотным маревом сигарет и перегарными пахучими звонами. И, так уж вышло, компания подобралась мужская, ну, за исключением хозяйки, которая, как понимаете… — Что, моё маленькое недоразумение, уже всё? Совсем, это, отъехал?.. — Между тем, Рётаро заметил, насколько нездоровилось своему подопечному, после чего, со всем добродушием, хлопнул того спине. Тому слегка полегчало… он даже нашёл в себе силы криво улыбнуться. — Доджима-сан… я в полном… хорошо… во. Хорошо… — его глаза, пьяные и с трудом двигающиеся, снова скосились на ?опасную женщину?. Та, заметив внимание, очаровательно улыбнулась и послала воздушный поцелуй. Тору предпочёл заслониться бутылкой с чем-то прозрачным внутри. Оу. Водка. Придётся наливать. Гадость… Между тем, старшее поколение чувствовало себя вполне уверенно, даже набравшись так сильно. Что говорить: опыт и закалка. Хирогано, глотнув рома из снифера, многозначительно поправил свои усы. — Так, я к чему говорю: жениться бы тебе пора, Рётаро. А то… даже несолидно. Уважаемый детектив, дочка, а без жены. Непорядок! — покачиваясь, он помахал-погрозил перед собой указательным пальцем. Серебряновласый погрустнел, после чего подложил кулак под скулу и уставил глаза на свой бокал с виски. — Всё у тебя просто, Мацуда. Как будто я не пытался! — стукнул кулаком по столу, от чего вздрогнули все окружающие, а посуда звякнула. — Ты слишком серьёзный, мой неопытный друг. Женщины… они любят… ну, таких… — в философском жесте задумчивости он поднял руку к потолку, растопыренной пятернёй вверх, — которые попроще. А ты… — Мацуда Хирогано презрительно покосился на Доджиму. — Что я, Мацуда? Ты просто не понимаешь! В этом городе нет ни одной чёртовой бабы, которая бы мне подошла! — голос детектива звучал пьяно и бодро, но с нотами ярости. На него уставились теперь все и с удивлением. Тот, даже не растерявшись, продолжил свою тираду: — Думаешь, ко мне никто не подкатывал за прошедшее время? Ха! Это я им отказывал, а не они мне!.. — Рётаро смотрелся донельзя храбро и бравадно. — Ой, ой, ты уж нас такой мужчина мечты… — Хирогано сделал свой голос приторно сладким, точно бы у трансвестита, под общий одобрительный смех. — Что, прям любую закадришь, да?.. — А мне не нужна любая, — мужчина покачал головой и помахал рукой перед собой. — Мне нужна… Богиня, во! В этом месте все поперхнулись тем, что у них было во ртах. Кто-то даже разлил свой напиток. Тору, даже, будто бы протрезвел, выпучив глаза как два блюдца. — Богиня?.. — пропищал он. — Богиня! — снова долбанул по невезучему столику окончательно захмелевший шеф Адачи. — Да нахрена? — помотал головой другой мужчина из их компании — с бритой налысо головой, усами и бородкой, потягивая из литрового бокала пиво. —…знаете, моя супруга. Она была идеалом. Она так любила… хнык… — в этом месте Доджима снова качнулся эмоциями в сторону печали, даже хлюпнул носом под конец фразы, покуда говорил плаксиво и чуть ли не на грани истерики. — Она, чёрт подери, была Богиней! Моей Богиней, понимаете?! — Расслабься, Рётаро, мы все помнем Мей-чан. Она была… — в этом месте все остальные пять старожилов мечтательно вздохнули и завистливо покосились на Рётаро, который, сплюнув, залпом осушил бокал с виски. — Вот о том речь. Добрая, ласковая, понимающая… эх, где бы найти ещё такую… Компания мужчин дружно вздохнула, после чего каждый осушил свою тару. Повисло молчание, но только над их столом. Адачи, после водки, с мутным взглядом и высунутым языком пялился в одну точку. Видок у него был… осунувшимся, мягко скажем. Видимо, только последними усилиями воли он оставался в сознании. Двери, косые, но довольно крепкие, распахнулись внутрь с громким звуком ?Трах!?, который заставил ревнителей закона и порядка дружно повернуться на звук. — Йоу, мужики. В вашем мужском клубе найдётся местечко для двух заскучавших дам, а? В проходе стояла две дамы. Та, которая это молвила, пройдя чуть вперёд и потирая кулак, выглядела… эм… слишком Тацуми, во. С кричаще алыми волосами, с синими губами, и таким дерзким и наглым взглядом. Доджима нахмурился, после чего перевёл взгляд на вторую личность и… — А… позаботьтесь о нас, ладно? …и увидел Богиню. Которая тихо и робко улыбалась, точно бы неуверенная в том, чтобы пройти внутрь. Чёрные волосы, лицо, по-детски нежное и аккуратное, розовые губки и омут фиалковых глаз. Сердце немолодого волка полиции забилось чаще, сильнее, разгоняя по жилам пусть и отравленную алкоголем, но такую алую и горячую кровь. Сигарета, тлеющая и обросшая пеплом, нехотя выпала изо рта, мягко утонув в бокале с почти неслышным шипением. И вот…