Часть 16. (2/2)
-- Ты что, издеваешься? -- в вопросе даже можно было уловить смешок. Такой, с издёвкой.-- Я? То есть это я...-- Это всегда ты, Томас! -- перебивает его Рассел. И если бы только Томас перевёл взгляд на него, то увидел бы, как вены на шее парня напряглись, а взгляд стал нахмуренным и возмущенным, -- Это ты ушёл на танцульки со своей девкой, это тебе они пишут, это ты вернулся хрен пойми когда и игнорировал меня.
-- Тебе напомнить, что ты сделал? Типо ты весь такой идеальный, а Томас у нас плохой? -- он все ещё смотрит вверх. И Ньют решает заметить это.
-- Ты даже посмотреть на меня нормально не можешь, после вчерашнего. Вот только я не заметил, что ты был против. Ты слабак, Томас, пора признать! Спокойной ночи! -- Рассел вновь опускается на постель, устало откидывая голову на подушку, и резко выдыхает, будучи явно раздражённым. И его план работает просто великолепно, судя по тому, с каким возмущением Крауэл, наконец, переводит взгляд с неинтересного потолка на куда более интересного Ньюта. Для этого приходится приподняться, но замечая, с каким безразличием тот вновь возвращается ко сну, обрубая весь диалог, нервишки потихоньку начинают шалить.
-- Может ещё скажешь, что тебе на всё похуй, Ньют? -- голос стал тише, но тон не менялся. Брюнет все так же зол, но вовсе не на Ньюта. Пора это признать.
-- Да, так и есть. Дай мне отдохнуть, -- с усталостью, но поддельной, проговаривает Рассел, немного двига плечами и ёрзая на месте, чтобы найти для себя удобное положение.
Белоснежная кожа почти не освещалась, но от Томаса всё равно не скрылось то, как аккуратные ключицы двигались в такт его движениям, а плечи лишь на секунду напряглись.Томас лишь на секунду позволил себе представить, какойэта кожа может быть на вкус, вот только такие мысли его вовсе не смутити. Смутило то, что это его не смутило. И карий взгляд, продолжая слегка нависать над Ньютом, несколько секунд рассматривал блондина. Как идеально легли его волосы на этой подушке; как напряглись жилы и венки на его шее; каким размеренным было дыхание и какие тщательные попытки он пытался предпринять, чтобы сделать вид, что ничерта не чувствует. Но Томас знал, что чувствует. И Ньют знал, что Томас что-то чувствует. И этот замкнутый круг грозился быть вечным, если бы не одно но...
Крауэл таки спустил своих псов с цепи.
Когда Ньют чувствует, что ему резко стало тяжело, он лишь испуганно раскрывает глаза. Знакомый запах геля для душа ударяет в нос, а крепкие пальцы обхватывают его подбородок и заставляют повернуть голову на себя. Томас, чьи желваки напрягались с каждой секундой всё больше и больше, пристально смотреть прямо в его тёмно-карие глаза, а пальцы сжимали подбородок блондина всё сильнее. Крауэл поддерживал себя лишь одной рукой, хотя торсом и ногами брюнет полностью лежал на блондине. Их разъёдиняло лишь одеяло.
-- Похуй? -- повторяет свой вопрос Томас, на секунду поднимая брови. Это игра? Или это предупреждение? Ньют не знает, от того и интереснее.
-- Абсолютно, -- только и шепчет Рассел, а самому внутри смешно. Так и хочется спросить самого себя "Да неужели? А что ж ты взглядом его губы так обласкиваешь?". И действительно, гулял этим своим тёмным взглядом от глаз Томаса к губам, и обратно, изучая наизусть этот маршрут уже хренову тучу дней. Это тянется издалека, это происходит очень давно.
-- Тогда какого хуя ты ревнуешь меня, Рассел?
Ньют заметил это. Заметил, как глаза Крауэла лишь на секунду, на грёбаную секунду метнулись к его губам. И стало жарко. Так резко стало невыносимо лежать под этим одеялом, невыносимо быть у самого пола, где-то у подножия кровати. Ему захотелось чего-то другого, но ситуация кричала об обратном. Сейчас не о другом речь.
-- Я не ревную, лишь хотел по-дружески посоветовать тебе быть избирательнее в своих партнёрах.
Пальцы Томаса ведь все ещё держат его подбородок, но теперь не так сильно. Наверное, брюнет ослабил хватку, когда понял, что сопротивляться Ньют не собирается. Ещё бы, когда все тело так горит.
{to be continued...}