Аут. (1/2)

Не то что бы Паулаускас бывал на многих пресс-конференциях. Но доводилось. Хотя обычно туда звали только Серегу, как самого результативного игрока. Но даже Модестасу было понятно, что встреча с журналистами прошла… иначе.Он постоянно чувствовал ее, сидящую по другую сторону от Гаранжина. Цветущую и расточающую вокруг себя утонченную женскую чувственность, почти ощутимую на коже и… Мужчина машинально провел рукой по губам, хотя эффект тут же исчез, стоило только сосредоточиться на нем.Лида была милой, улыбчивой, живой и очень красивой в этом своем бежевом костюме по, несомненно, французской моде. Соболева с легкостью переходила с французского на русский, с французского на английский и снова на родной язык. К словам спортсменов и тренера всегда что-то добавляла от себя, и это было нечто веселое, легкое, ироничное. Перевод не требовался, это слышалось в тоне, манере разговора. Журналисты готовы были есть с ее рук, чего, судя по расслабленной позе и легкой улыбке Белова, никогда не было с Терещенко, который с каждой ее репликой краснел все больше.Одна из корреспондентов что-то спросила, кивнув на двух рослых мужчин, и Лида засмеялась. Гаранжин приподнял брови.- Спрашивают, какого мне с такими красавцами работать, - усмехнулась брюнетка.- Это не конструктивный вопрос! – тут же взвился Терещенко.- Не стоит быть таким агрессивным, Геннадий Михайлович. Женщины не любят ворчунов. Вполне безобидный вопрос, к тому же, у меня есть ответ, - улыбчиво, но как-то… железно отбрила переводчица, снова наклоняясь к микрофону.Все та же журналистка, записав ответ, задала новый вопрос.- Сережа, у тебя спрашивают – есть ли в твоем сердце место прекрасной даме, или там только баскетбол? – Брюнетка улыбнулась, глядя на десятый номер. В ее лице Модестас не заметил какой-то личной заинтересованности. Хотя, может, просто не хотел замечать? – Капитан, готовьтесь. Сейчас и вам перепадет.- Место уже занято самой лучшей из дам, - серьезно, как и всегда, ответил друг.Модя улыбнулся. Пассию друга он бы не назвал ?лучшей из дам?, но на вкус и цвет фломастеры разные. Да и та девчонка с чемоданчиком, полным инструментов, отлично подходила куда более сложному по характеру, чем литовец, Сергею.Секретарь быстро перевела сказанное, судя по всему, добавив и что-то от себя, и среди женской аудитории раздался разочарованный вздох. Владимир Петрович усмехнулся на такую реакцию.- Расстраиваешь поклонниц, Сережа.Как и предсказывала Соболева, следующий вопрос предназначался Модестасу. По крайней мере, свое имя он расслышал отчетливо. Как и рассмотрел взгляд девушки, спросившей что-то на французском. Вот уж где заинтересованность на лбу светится!..- Ну а вы, Модестас, свободны? Это дословно, - перевела Лида.- Свободен. Не нашлось пока еще той красавицы, что затмит собой баскетбол, - произнес мужчина, кратко глянув на пресс-секретаря.Брюнетка вздернула бровь и хмыкнула, как бы говоря: ?Не очень-то и старалась!?, после чего перевела реплику. Дамы в зале приободрились, взглядами разделывая капитана на сувениры.- Так, ну все, заканчиваем этот балаган! – прошипел ей функционер.Девушка облекла, по-видимому, его слова в куда более культурную и вежливую форму, после чего советская делегация покинула конференцию, попутно отмахиваясь от других, менее воспитанных и более наглых журналистов.После, когда они уже зашли в довольно узкий коридор, связывающий конференц-зал и небольшое помещение для ожидания, красный от злости партийник схватил ее за локоть, останавливая. Тренер и игроки поначалу ничего не заметили, продолжая идти вперед.- Что ты им там наговорила, а, вертихвостка?! Что напела, что лягушатникам было так весело?! Небось весь Союз опозорила?!Гаранжин двинулся на помощь, Сергей – за ним, прикрывать и, если что, оттаскивать, и, похоже, только Модестас увидел, как на секунду презрительно скривились женские губы. Так бывает вовсе не от страха. А от твердого осознания, что ты этого противника можешь расчленить прямо здесь, вот только кровь плохо отстирывается с тонко выделанной шерсти.Лида едва заметно поморщилась, словив взгляд капитана. Наблюдательный, смотрите-ка. И ведь именно он! Почему не какой-нибудь Белов?!Поэтому пришлось прятать привычные методы за истинно женскими, то есть улыбчивыми, скромными, но смертоносными.- Если еще хоть пальцем дотронетесь, Юрию Владимировичу* будет дюже интересно узнать, в чьем кармане оседают некоторые суммы из ежемесячных выплат на нужды спортсменов. И на что – на кого – они тратятся. Вашу жену будем ставить в известность? – мило улыбаясь, шёпотом спросила брюнетка, чтобы даже ближе всех успевший подоспеть тренер ничего не услышал.Терещенко мгновенно побледнел до мертвенно-белого и разжал пальцы. Для верности еще и к стене отошел. Он шевелил губами, словно хотел что-то спросить, но, скорее всего, крутил в голове вопрос – кто же именно она такая. Вариантов было немного, и девушка ему подмигнула, сузив круг до одного-единственного.Правильного ответа он все равно никогда не узнает.- Лида, все хорошо? – напряженно спросил тренер.- Да, Владимир Петрович, - улыбнулась брюнетка. – Конечно. Геннадий Михайлович просто хотел уточнить, где именно я так хорошо научилась разговаривать на французском.Гаранжин ей, естественно, не поверил. Слишком уж злым и красным был функционер. А сейчас и вовсе – подозрительно белым.- Идемте. – Она бодро махнула маленькой ручкой, увлекая тренера за собой. – Владимир Петрович, вы же не будете против, если я немного выгуляю ваших орлов?- Я не пойду, - с сожалением произнес Белов. Прогуляться по Парижу хотелось, но лучше отказать себе в малом, чем потом пропустить игру. – Колено ноет.- Я тоже, - хоть и с некоторым недовольством, но все же открестился Модестас, и теперь уже его притормозил Серега, оттянув от основной группы.Переводчица сделала вид, что не заметила двух отказов, продолжая вопросительно глядеть на тренера. Терещенко плелся где-то в самом конце советской группы. О чем разговаривали друзья, было не слышно, но спустя минуту к Гаранжину подошел Модестас. Не более счастливый и дружелюбный, чем обычно.- Так что, можно?Мужчина посмотрел на девушку, лицо которой чуть посветлело, на высокого парня, который всеми силами старался выказать свою неприязнь к секретарю. И милостиво разрешил:- Наших проверьте заодно. Они в баре рядом с Бульваром капуцинов.Молодые люди кивнули и сразу же направились к выходу, даже не смотря друг на друга, но Белов, заходивший в лифт, улыбнулся. Похоже, и литовца удалось пристроить в надежные руки. Надо зафиксировать колено и Любе позвонить. Только бы Модя не забыл про просьбу…***На улице уже вечерело. Парижане не спеша гуляли по проспектам, туристы фотографировались на фоне каких-то достопримечательностей, дети бегали за собаками, кошками, родителями…Паулаускас же чувствовал себя, как чертов охранник при богатой наследнице какого-нибудь английского лорда.Они шли раздельно, даже не рядом, она – чуть впереди, бодро цокая каблучками, и энергично вертела головой. Он же вышагивал несколько угрюмо, засунув руки в карманы, пока не наткнулся взглядом на мальчонку, который точно также плелся за матерью, что-то сердито ему выговаривающей.- Хочешь мороженого?Модестас не среагировал, погруженный в свои мысли…После Севы и того, что было обнаружено в его сумке, еще один человек, приставленный к их команде, должен был казаться подозрительным. С другой стороны – это же сопливая девчонка, что она может?.. Еще один наблюдатель? К тому же, поведение ее совсем не агентовское какое-то. Разве будет засланный казачок язвить и огрызаться? И эта ее любовь к европейским шмоткам… Сомнительно, что главный орган охраны спокойствия Советского Союза разрешил бы своей сотруднице одеваться у ?врага?. Да, измельчали агенты КГБ, усмехнулся спортсмен, сам не понимая, как додумался до такого. Паранойя, не иначе.…пока в буквальном смысле не налетел на девушку, замершую посреди дороги.- Ты чего встала? – буркнул баскетболист. – Топай давай, куда хотела.Брюнетка вздернула бровь, сложила руки под грудью, весьма интригующе ее при этом обтянув тканью пиджака и белоснежной рубашки.От этого простого, но какого-то провокационного жеста Модестас разозлился еще больше.- Иди, говорю, куда шла! Чего замерла?!- Не рычи на меня! – вдруг прошипела девушка, поднимаясь на носочки и наставляя на него тонкий пальчик. – Я тебя спрашивала, вообще-то. Про мороженое. Будешь? Может, хоть подавишься, наконец…- Что, уже не на ?вы?? – хмыкнул спортсмен, забавляясь тем, что она такая маленькая. Но смелая. – Буду.Секретарь успокоилась также быстро, как и завелась. А потому спокойно пошла рядом с ним.- Сейчас ты не кажешься мне таким суровым и злым. Идешь по чужому городу, бу-бу-бу что-то там себе под нос… Забавно! – Лида засмеялась, и мужчина передумал язвить. – Вон оно.Она указала на небольшую тележку, вокруг которой скакала ребятня, выклянчивая деньги у родителей, либо решая, кто первый в очереди. Молодые люди перешли через маленький канал по аккуратному ажурному мостику и на всякий случай встали чуть в стороне от визжащей толпы.Что было очень кстати, особенно для довольно-таки молодого парня в черной шляпе, что едва заметно кивнул литовцу.- Что ты сказала Терещенко? – спросил капитан, привлекая к себе ее внимание.- Если еще раз тронет, то два лучших игрока сборной СССР по баскетболу будут играть его головой вместо мяча. – Засмеялась и без перехода спросила, глядя на Модестаса: - Ты родился в Вильнюсе?Мужчина же, наоборот, старался на нее не смотреть. Потому что по секунде глядеть не получалось, а минуту пялиться… Странно слишком. И заметно.- Нет, в Кретинге. – И ожидаемо увидел, как брюнетка нахмурилась. Эти русские… Ничего, кроме собственных Москвы и Ленинграда, не знают. – Рядом с Палангой, курортным городом.Она виновато и чуть смущенно улыбнулась:- Я вообще не сильна в географии. Даже по Союзу не особо ориентируюсь. Ты один в семье?- Да, а ты?Впереди, между мальчиком и девочкой лет пяти-шести, завязалась небольшая потасовка.- Нет, я средняя из трех сестер. – Лидия тоже заметила разборку местной малышни и недовольно нахмурилась, неосознанно болея за девочку.Мужчина в шляпе прошел мимо. Почти.Тут мальчик толкнул девочку, и малышка выпустила из ручки ленточку, держащую шарик. Он стремительно полетел вверх, никто из детей не успел до него дотянуться. Модя дождался, пока веревочка не будет проходить рядом, чуть подпрыгнул и без труда поймал беглеца за хвостик. Маленькая француженка смотрела на него влюбленными глазами. Девушки и женщины часто так на него реагировали, особенно, когда он улыбался.Проблема в том, что улыбаться хотелось далеко не всем.- Ты теперь герой, - засмеялась переводчица, пихнув его в бок.Было желание немного подпортить эффект, выпустив шарик, но спортсмен все же не стал. Малышка была очаровательной – с копной темно-каштановых кудрей, убранных под голубенький, в тон платью, ободок – расстраивать ее не хотелось.Да и другая малышка, очень, кстати, похожая на первую, его осудит. Причем куда более подробно и матерно, чем пара слезинок. Паулаускас почему-то был уверен, что Лида не будет плакать сама, а заставит рыдать всех остальных.Наконец, очередь дошла до них, и девушка вопросительно посмотрела на мужчину, переведя названия, хотя и так понятно было. Мороженщик быстро сделал им по порции шоколадного и клубничного, последнее украсив разноцветной посыпкой, чтобы с улыбкой вручить брюнетке.- Хочешь, можем к Эйфелевой башне сходить, - предложила Соболева.- Ты уже была в Париже? – догадался Паулаускас.- Конечно.?Конечно?!.. 99% процентов всего СССР дальше его пределов не выезжали, а она так просто об этом говорит!- Нам еще надо ребят проверить и… - Модестас вспомнил, о чем просил Серега, и едва слышно застонал. - …и купить сувенир.- Белов заказал? – мгновенно раскусила Лида. – Той ?самой лучшей даме в мире??Капитан только кивнул. Серый прозрачно намекнул, что неплохо бы было купить что-то женское (?ты же как раз идешь с Лидой!?), но ходить по бутикам, которые, наверное, уже давно закрылись, не было никакого желания.- Тогда чего мы ждем? Рядом с башней куча всяких магазинчиков!Их прогулка была какой-то совсем не романтичной. Да, они ходили по Парижу, да, видели железную махину Эйфеля и ели мороженое. Но молчали. Литовец сам по себе не отличался разговорчивостью, если, конечно, его собеседник не Сергей Белов, а Соболевой, похоже, было комфортно в тишине.Она нашла какой-то неприметный сувенирный, в который зашла с видом старожила. Сухая, но бойкая пожилая француженка при виде пресс-секретаря радостно всплеснула руками, сначала даже не заметив далеко не маленького мужчину. Они обнялись, а потом женщина что-то быстро начала тараторить, кивая на баскетболиста.- Pour l'amour de Dieu, ma fille, dis-moi que c'est ton partnaire mais ce n'est pas ta mission! (Ради всего святого, девочка, скажи мне, что это твой напарник, а не задание!)- Au total, petit à petit, Joséphine, c'est serait mieux comme tu disais... (Всего понемногу, Жозефина, но лучше бы было так, как ты сказала...)- Il est trop beau pour un ouvrier russe! (Он слишком красив для русского рабочего!)- Мадам Жюли говорит, что ты очень красивый для русского… - Лида еле успела договорить, прежде чем расхохотаться. – C'est un Lituanien et il est capitaine de l'équipe de basketball. Viens au match et tu le verras en action. (Он литовец, и он капитан баскетбольной команды. Приходи на матч, и сама увидишь его в деле.)Капитан тоже улыбнулся, потом благодарно кивнул старушке. Правда, ему показалось, что она говорила что-то еще. И отнюдь не про него. Но, решив оставить женщин наедине с их женскими штучками, он направился вглубь магазинчика.- Je suis trop vielle pour le voir dans l'action, mais toi, ma chère... (Я слишком стара, чтобы увидеть его в деле, а вот ты, моя милая...) – долетел до него обрывок разговора, но все равно ничего не понятно.Тут располагались портсигары, трубки и другая мужская блажь – и непременно с Эйфелевой башней в гравировке или словом ?Париж?. На французском, естественно. Еще здесь висели картины и какие-то мозаики из янтаря. Разнообразные колокольчики, декоративные цветы… Много всякого.- Эй, капитан? – позвала его Лидия, появляясь из-за поворота. – Как я тебе?На ее шее, подчеркивая длину и какое-то королевское изящество, чуть поблескивал золотой вышивкой тонкий фиолетовый шарфик.- Красиво, - кивнул литовец, хотя на саму тряпочку едва ли глянул.- Чудно! А главное – недорого! – просияла девушка и унеслась обратно.Модестас чуть заметно улыбнулся. Языкастая стерва раскрывалась с новой стороны, что было занятно и… интересно. Возможно, ему даже на секунду показалось, что будет нелишним присмотреться к ней повнимательнее. Главное, самого себя не спрашивать – зачем.Шарфик уже упаковали в фирменный пакетик, и француженка спросила у него, ехидно поглядывая на знакомую:- As-tu aimé quelque chose, beau? Peut-être moi? (Понравилось что-то, красавец? Может, я?)- Присмотрел себе какую-нибудь безделушку? – перевела Соболева, негодующе качая головой.- Нет.Да, но тогда на таможне его точно заметут.Женщины тепло попрощались, обнявшись, и они снова оказались на улице. Уже совсем стемнело, повсюду горели фонари, смеялись люди, и весь воздух, казалось, был пропитан этой атмосферой романтики и влюбленности.Глупость какая. Она ему даже не нравится!- Пошли, тут недалеко до Бульвара, минут десять-пятнадцать пешком, - бодро скомандовала переводчица, махнув в нужном направлении.***Французы не зря звались самым романтичным народом. Даже незнакомой парочке, что просто прогуливалась рядом, не смотря друг на друга, они заговорщицки улыбались, а некоторые – и подмигивали. Словно знали о них нечто такое, что… чего не было на самом деле.

Модестас шел чуть впереди, не оглядываясь, но ориентируясь на едва приглушенный цокот шпилек. Под него хорошо думалось. Это было напоминание о том, что он не одинок на этих незнакомых парижских улицах, а мысли его витали весьма далеко.

Тот самый вопрос, про баскетбол и даму сердца. Паулаускас не был никогда хоть сколько-нибудь романтичным, но медленно осознавал, что какая-то заинтересованность в секретаре у него есть. Возможно, немного больше, чем в обычной фанатке.

Она красивая, эта Лида. Маленькая, хрупкая. А еще ядовитая и со стержнем внутри. Этот самый стержень не давал ей сломаться, когда он напирал с откровенной грубостью.Именно этот стержень так раздражал Модестаса. Но именно он и привлекал.Она знала себе цену. Эта не свойственная советским женщинам горделивая осанка и посадка головы. Эта манера отстаивать свое мнение, не прячась за уже набившее оскомину ?мы?. Это проявлялось даже в дорогих, импортных костюмах. За без году неделю литовец ни разу не видел ее в одежде из Советского союза. Исключительно – заграница. Качество. Стиль. Мода. Элегантность. В СССР вещи шились усредненные, чтобы никто не выделялся из толпы, мужчины и женщины словно сходили с того же конвейера, на котором собирались трактора. Лида же очевидно придерживалась мнения, что простая – пролетарская – одежа не для ее королевского величества.

Молодой человек усмехнулся. Его самого веселили его же рассуждения. Подумаешь, выискалась королевна! Ну личико ничего такое, ну ножки красивые…

Модя еле удержался, чтобы не стукнуть себя по лбу от осознания. На самом деле все было настолько банально, что даже странно, как он не подумал об этом в первую очередь!Вот он, ответ на все его вопросы и терзания.

Просто красивая девчонка. И его реакция на нее – нормальна. Он – взрослый, здоровый мужчина, не знавший отказа у девушек и женщин. А здесь – маленькое недоразумение, исключение из правил. Логично, что оно вызвало интерес.

Почему-то капитан испытал облегчение от этой мысли. Но только с одной стороны. Какая-то часть мозга упорно нашептывала, что он прав, но не совсем… Однако эта часть была слишком мала, поэтому Модестас отмахнулся от нее, не желая и рассматривать подобный вариант.

Баскетболист машинально прислушался, поняв, что что-то поменялось в окружающем мире. Пропал привычный перестук каблучков. Он обернулся, благодаря росту быстро находя в толпе гуляющих парижан секретаря.

Лида стояла чуть в стороне, ближе к заборчику, отделяющему лужайку от пешеходной части, и смотрела куда-то вглубь парка. Взгляд Соболевой был каким-то странным. Потерянным, пустым, но в то же время – тоскливым. Мужчина проследил за его направлением и увидел пару молодоженов, которые фотографировались на скамейке, специально украшенной для такого дела.

Модестас фыркнул. Типично девчачья такая мечта. Замужество – как самоцель. Захомутать какого-нибудь мужика и сесть ему на шею. Брюнетка еще какое-то время понаблюдала за ними, без тени улыбки, но и без зависти. Просто наблюдение, словно сравнивала с чем-то. После чего едва заметно качнула головой в ответ на собственные мысли и повернулась к нему. Вздернула бровь, заметив, что он смотрит на нее. И, похоже, довольно давно.Намного дольше, чем на девчонку, которую просто захотелось себе в постель.- Так замуж невтерпёж? – язвительно спросил Паулаускас.

Больше желтые, чем зеленые в свете фонаря глаза едко прищурились.

- Платье страшное. Никогда такого не надену. – Модя закатил глаза. Что-что, а девушка все о тряпках. – А ты, небось, считаешь, что жениться могут только дураки?

- Думаю, у них есть свои причины, - удивительно дипломатично для себя пожал плечами спортсмен, неосознанно примеряясь к неширокому шагу собеседницы. – Но ведь жениться молодым – необязательно. Вот когда тебе уже за сорок…