Глава 24. Детские шалости (1/1)

В дверь внезапно постучали.—?Вы кого-то ожидаете? —?настороженно спросил маркиз.Анжелика растерялась:—?Вовсе нет…Из коридора послышались жалобные стенания.?Что-то случилось!?. В следующую секунду Анжелика распахнула дверь.—?Барба! Что произошло?! Что-то с мальчиками?! Говори!Испуганная служанка запричитала, утирая слезы:—?Мадам, наши мальчики пропали! Я зашла четверть часа назад, проверить спят ли они, а комната пуста! И их нигде нет! Они сбежали!—?Нужно поверить весь замок, вряд ли они добрались до леса,?— раздался за спиной Анжелики сухой голос маркиза.—?Да простит меня господин маркиз, мы осмотрели весь дом, но маленьких господ нигде нет! Мальбран, Ракан и отец де Ледигьер вместе со слугами обходят парк. Ох, месье, как бы они не утонули в пруду!Анжелика еле сдержала порыв отвесить няньке пощечину и начала лихорадочно одеваться.Утонули в пруду! Подумать только, что за глупости! Зачем только я держу столько прислуги, если детей невозможно оставить ни на минуту?! Ни на кого нельзя положиться! И она одернула Барбу:—?Перестань реветь и помоги мне одеться! И почему ты не пришла ко мне раньше?!—?Ах, я думала, они просто дразнят меня, а как увидят, что я места себе не нахожу, тот час выскочат из убежища.Анжелика оглянулась, ища глазами мужа, но Филиппа уже не было в комнате. И вдруг она замерла.—?Барба… так ведь мальчики в Монтелу…Глаза служанки округлились.—?Как же, мадам? Господин маркиз забрал их сразу, как Вы уехали в аббатство! А потом они напроказничали, Флоримон… ну не важно, и господин маршал запретил им выходить. А Флоримон говорит: ?Мы отказываемся есть, пока Вы нас не выпустите?, а господин маркиз ответил, что его право ложиться спать голодным. Вот я и пошла тайком накормить их, они же не ужинали сегодня, бедняжки! А в спальне только галеты, да печенье и ничего горячего. Птенчики мои, боюсь, даже и не знали, что Вы вернулись. Верно они решили сбежать, искать Вас или я не знаю, куда,?— служанка снова зарыдала. Анжелика оттолкнула ее и побежала вниз.Как он посмел забрать моих сыновей?! А Ортанс?! Я же велела ей ни за что не отдавать мальчиков Филиппу! И как он мог их наказать?! Запереть в комнате! Господи,?— лихорадочно думала Анжелика,?— если бы я только знала!В парке царило необычайное оживление. Десятки факелов мелькали между деревьями, отовсюду доносились окрики, лай собак. Среди всей этой чехарды, она с трудом нашла маркиза. Он допрашивал Мальбрана.Замок был проверен от чердака до подвалов, парк пуст, оставался лес.—?Нужно проверить запруду у излучины реки. Пещера слишком далеко, вряд ли они доберутся до нее ночью. Или… —?маркиза осенила внезапна догадка,?— Ла-Виолетт! Скачи к барону де Сансе, не к нему ли они отправились …Подбежав ближе, Анжелика уже хотела потребовать от мужа объяснений, но сейчас важнее было разыскать сыновей.—?Филипп, я думаю, что они где-то в замке, они не смогли бы выйти незамеченными. А никто из слуг их не видел.—?В подвале есть подземный ход. Он ведет в лес. Помнится, в детстве я сбегал так. Оставайтесь здесь и поверьте еще раз все укромные места.Месье де Бюсси подвел маркизу лошадь, и небольшая кавалькада двинулась в путь.Анжелика металась по дому, не находя себе места. Как такое могло произойти? Куда могли пойти Флоримон с Кантором?— ее послушные мальчики?! Ночью! Одни! Никому ничего не сказав! Но разве она сама не собиралась бежать в Америку в десятилетнем возрасте? Ох уж эти детские мечты! Как опасно, когда их пытаются исполнить маленькие искатели приключений. Или они, наказанные отчимом, решили сбежать из дому? Но куда им идти? В Монтелу? В Ньельское аббатство? К Рамбурам?Стали появляться разбуженные гости. На маркизу посыпались тревожные вопросы, предположения и бесполезные вздохи сочувствия. Смертельно перепуганные слуги носились по дому, не останавливаясь в своих поисках, боясь гнева хозяйки и от их мельтешения у Анжелики закружилась голова. В конце концов, она в отчаяние опустилась на кушетку.Перед ней возникла набожная мина Альберта.—?Дорогая сестра, я думаю, настал час обратиться к Богу. Это наказание за наши грехи. Не угодно ли тебе пройти вместе со мной в часовню и помолиться за спасение невинных душ?Гнев неожиданно вернул ей силы.—?Немедленно заткнись, Альбер! Не то я отколочу тебя! Лучше найди мне лошадь! Я еду к запруде. И ты едешь вместе со мной.Испуганный таким напором брат не посмел возражать и мгновенно ретировался.Через четверть часа они выехали из парка. Черная, густая, душная мгла Ньельского леса обволакивала спутников, затягивая в свое нутро. Вековые деревья, словно мачты на призрачном корабле, таяли в клубах тумана.?Не забирай их,?— молила она лес,?— не забирай?.Вдали послышался шум. На дороге один за другим проявлялись очертания всадников. Впереди всех мужчина на белом коне с перекинутом через луку седла грузом. Анжелика вгляделась в темноту. Что-то зловещее было в этой фигуре. В лунном свете маркиз дю Плесси показался ей предвестником смерти.—?Матушка!Через мгновение в ее объятиях оказался сначала Флоримон, спрыгнувший с лошади месье де Бюсси, а затем и Кантор. Забыв о своей привычной сдержанности, он плакал.—?Матушка, прости нас! Мы не хотели!Через полчаса согретые и накормленные, утирающей слезы Барбой, молодые дворяне, стояли в своей комнате перед отчимом и виновато глядели в пол. Маршал, выдержав паузу, сухо начал.—?Итак, господа, ваше поведение непростительно и заслуживает серьезного наказания. Объявляю вам, что с настоящего момента вы находитесь под домашним арестом. Никаких увеселений, никаких игр, никаких визитов к барону де Сансе …—?О, нет, месье дю Плесси! —?воскликнул Флоримон, но тут же, под стальным взглядом маркиза, примолк.—?Поездок к барону,?— повторил Филипп тоном, не терпящим возражений. —?И отдайте мне свою лютню,?— неожиданно добавил он, обращаясь к Кантору.—?Лучше выпорите нас, месье,?— угрюмо отозвался мальчик, на всякий случай, спрятав любимый инструмент за спину.—?Всему свое время,?— пообещал маркиз.Анжелика не смела вмешаться на протяжении всей сцены. Первый страх за жизнь сыновей прошел, и молодая женщина размышляла о последствиях произошедшего. Нельзя не признать, что деревенский воздух и прелести загородной жизни избаловали мальчиков. Ночной побег, переполошивший гостей замка, без сомнения заслуживал наказания. Мальчики могли потеряться в лесу, стать добычей диких зверей, утонуть в реке, и просто необходимо строго призвать их к порядку. Но, как любящая мать, Анжелика боялась, не будет ли Филипп слишком жесток с ее детьми. И возможно ли потребовать от него не вмешиваться в воспитание пасынков? С другой стороны, она замечала, что мальчикам не хватало мужского воспитания, ибо наставники не смели слишком сильно ограничивать их свободу, и, пожалуй, излишне потакали их капризам.Мучимая сомнениями и смутным желанием отблагодарить, она вышла из детской вслед за мужем и коснулась его локтя, привлекая внимание.—?Филипп, я бы хотела… Сегодняшнее происшествие…—?Своим неповиновением и упрямством, мадам, Вы сами подаете им пример. Ох уж мне эта кровь Сансе!И вырвав руку, он ушел не оглянувшись.***На следующий день жизнь потекла как будто ее спокойствие ничего не нарушало. Отведавшие розг наставников, мальчики усердно учили латынь. А ведь аббат де Ледигьер не мог их усадить за уроки всё время деревенских каникул.Анжелика зашла к ним перед обедом. Обрадовавшись матери, Флоримон и Кантор отбросили книги и протянули к ней руки, как бывало в детстве.—?Мои маленькие дурачки,?— она потрепала их кудри,?— знали бы вы, как напугали меня вчера. А если бы вы не вернулись? Чтобы я делала?—?Матушка, мы не хотели Вас пугать! —?Флоримон обнял ее за шею, уткнувшись носом ей в плечо, как делал, когда был маленьким. —?Мы хотели переждать пока Вы не вернетесь.—?В лесу?! —?ахнула Анжелика—?Ну не совсем, есть же хижины углежогов, и пещера колдуньи, а за лесом гугенотская деревня,?— увлеченно рассуждал Флоримон,?— Сами посудите, к деду нам возвращаться было нельзя, он бы сразу отправил нас в Плесси. А здесь?— месье маркиз. По какому праву он нами командует?Кантор угрюмо покосился на брата.—?По праву вашего отчима,?— ответила Анжелика,?— почему месье дю Плесси вас наказал?Мальчики переглянулись, младший вздохнул.Слово взял Флоримон:—?Этого, матушка, мы никак не можем Вам сказать,?— с достоинством произнес он,?— не обижайтесь.Анжелика устало опустилась в кресло.—?Но посудите сами, к чему привело ваше поведение. Вас заперли в комнате, лишили ужина…—?Неправда,?— возразил Флоримон,?— мы сами отказались есть!—?Ну хорошо. Но ведь и розгами вам досталось.—?Это разве досталось! —?радостно отозвался Кантор,?— месье де Монтозье?— вот кому не стоит попадаться под руку! Бедный Дофин! Знали бы Вы, матушка, как его секут!Флоримон со знанием дела подтвердил:—?Да уж, порка так порка! Хотя какие уж там шалости у Дофина!—?И потом, матушка, Вы же знаете, чтобы драться на дуэлях и на войне мужчине нужно уметь терпеть боль. Мы же не девчонки!Анжелика заулыбалась. ?Откуда только ее мальчики набрались этих идей? И этот, так не вязавшийся с их детскими личиками, серьезный тон! Надо будет поговорить с наставниками?. Вслух она сказала:—?Все-таки обещайте мне быть умницами и не спорить с отчимом, хорошо?Кантор кивнул, но Флоримон отвел глаза.В дверях показалась голова аббата де Ледигьера.—?Мадам маркиза, месье дю Плесси поручил привести мальчиков вниз.—?Зачем? —?насторожилась Анжелика.—?Отвечать выученный урок. Монсеньор предложил их послушать.В зеленой гостиной принц Конде играл в карты с хозяином замка в окружении своих дворян. Флоримон благодаря врожденной памяти и обаянию, с чувством продекламировал один из античных стихов, который прочитал всего пару раз, и, заслужив улыбки гостей, был отпущен. Кантор же, не обладавший такими талантами, с трудом вспоминал заученное.—?Подожди, мой мальчик. Так дело не пойдет,?— остановил его принц,?— Скажи мне, о чем пишет поэт?—?О любви к Отечеству,?— пробурчал Кантор.—?Вот! К Отечеству! Знаете ли Вы, сударь, что такое любить Отечество? Тосковать по Родине?Тосковать, будучи изгнанником в чужой стране, не имея возможности вернуться? То-то! А ты бубнишь как пономарь. Ты понимаешь, что я хочу сказать?Кантор, не догадываясь, что имеет в виду принц, молча, но прямо, продолжал смотреть на него.—?Да, Монсеньор,?— тихо подсказал Филипп.—?Я не Вам, Плесси.Кантор подумал, и, в свою очередь, тихо сказал:—?Да, Монсеньор.Принц прищурился и досадливо пробурчал:—?Маркиз, долго еще малец будет жужжать у меня над ухом латынью?—?Ты закончил, Кантор?—?Нет. Остался один стих из Овидия,?— хмуро признался мальчик.Принц махнул рукой, разрешая приступать, и обратился к картам.—?Только с чувством! —?напутствовал он.Кантор перевел дыхание и, уставившись на высокородного гостя, начал, серьезно, чеканя каждое слово:Каждый любовник?— солдат, и есть у Амура свой лагерь;Мне, о, Аттик, поверь: каждый любовник?— солдат.Для войны и любви одинаковый возраст подходит:Стыдно служить старику?— стыдно любить старику.Недоуменные взгляды принца Конде и маркиза дю Плесси встретились.—?Ба! —?первым выпалил принц. —?Что я слышу! —?и, не сдержавшись, расхохотался.—?Аббат де Ледигьер! —?маркиз развернулся к наставнику пасынков.Учитель латыни, страшно побледнев, подскочил на месте, и, наконец, обретя дар речи, необычно высоким голосом пропищал:—?Кантор! Что Вы читаете?! Вы должны были учить из ?Скорби к Августу?!Мальчик перевел непонимающий взгляд с отчима на аббата и возразил:—?Мы с Флоримоном учили этот. Читать дальше, месье?—?Довольно,?— остановил его Филипп и смерил аббата недобрым взглядом.Конде отсмеявшись, взял себя в руки, и примирительно сказал:—?Если Вам интересно мое мнение, мой дорогой, довольно латыни. Молодых дворян стоит экзаменовать шпагой, конем и порохом.—?Вы правы, Монсеньор.—?Сударь,?— серьезно обратился к мальчику принц,?— Вы покажете нам, как Вы держитесь в седле?—?О, да, месье! —?радостно воскликнул Кантор, и, спохватившись, поправился,?— да, Монсеньор.Мужчины улыбнулись и поднялись из кресел.Филиппу не нравился живой нрав, горячность и постоянная суета Флоримона. Мальчик все время куда-то спешил, у него была куча мелких дел, он умел вовремя и совершенно искренним тоном сделать комплимент любому, улыбнуться, оказать услугу?— говоря иначе, обещал стать дамским угодником и всем приятным человеком, всеобщим любимцем, идеальным придворным. Поначалу, Флоримон пытался заслужить одобрение маршала проверенным путем обаяния и услужливости?— поскольку при Дворе можно продвинуться, лишь имея высоко стоящих покровителей, как любили говорить товарищи Дофина по играм. Но мальчик столкнулся с недоверчивой холодностью отчима, которую принял за гордыню. Хотя маркиз внешне не выказывал открытого отвержения старшему пасынку, Флоримон интуитивно угадывал его скрытое неодобрение, и стал считать его надменным, бесчувственным и злым. И лицемерным. Ведь неизменный спутник маркиза, давно приближенный к нему, камердинер Ла-Виолетт был развязанным как парижанин, неунывающим болтуном и пронырой. Почему же ему, Флоримону, давался такой отпор?Кантор, с непроницаемым взором зеленых глаз, постоянно пребывающий в своей таинственной замкнутости, неуклюжий в светском обществе, гораздо больше располагал маркиза к себе. И хотя Филипп не оказывал ему явного предпочтения, не баловал младшего пасынка, не дарил конфет, как многие воздыхатели маркизы дю Плесси, в надежде через внимание сына расположить к себе мать, Кантор проникся к отчиму уважением, смешанным с почтением и душевной склонностью. Младший пасынок рос мальчиком скрытным, но глубоко чувствующим и мечтательным, за его видимым спокойствием, пылали тайные и сильные чувства, не свойственные его возрасту, о которых не подозревала ни его мать, ни наставники, ни даже Флоримон.Кантору отчим был гораздо понятнее, чем старшему брату, ему не мешала молчаливость маркиза, его холодность, строгость и даже жесткость, он научился по еле уловимым и незаметным для окружающих знакам догадываться о желаниях отчима, намерениях и чувствах. Когда взгляд холодных голубых глаз маркиза дю Плесси останавливался на нем, Кантору казалось, что отчим в свою очередь читает его как открытую книгу, и эта тайна, неизвестная всем остальным, делала их в какой-то мере сообщниками. Кантору нравилось думать об этом. Вот почему младший пасынок дю Плесси испытывал к отчиму некоторую привязанность и не позволял Флоримону ругать маршала в детской или насмехаться над ним.Анжелика, успокоенная относительно намерений Филиппа, отдала некоторые распоряжения и вернулась к себе, намереваясь написать письмо Ортанс. Сестра еще не вернулась из имения отца и маркиза начинала подозревать, что та просто боится попасться ей на глаза. Интересно, пыталась ли она противостоять кузену? Молодая женщина уже заканчивала свое послание, когда в спальню вбежала запыхавшаяся Барба.—?О, мадам! Умоляю! Спасите! Он разобьется!Анжелика вскочила:—?Что стряслось?! Флоримон упал? —?она трясла няньку за плечи, пока та пыталась досказать, задыхаясь от волнения. —?Не Флоримон? Кантор?!—?Наш маленький Шарль-Анри,?— наконец выдохнула служанка.—?Откуда? Из кроватки?! —?и не дожидаясь ответа, молодая женщина побежала в детскую.Барба не поспевая за ней, кричала на ходу:—?Мадам, не туда! Не туда! Во двор! Бегите во двор! Маршал катает его на лошади.На секунду обомлев, Анжелика бросилась вниз по лестнице.На лужайке, огороженной с южной стороны замка для выезда лошадей, она действительно обнаружила маркиза верхом на его белой лошади, а на луке седла?— младшего сына в детском платьице. Всегда спокойный, младенец и на этот раз был невозмутим и завороженно уставился на уши кобылы.Проложив себе путь, молодая женщина сама распахнула калитку (?) и не раздумывая бросилась прямо к лошади Филиппа. Схватив ее под уздцы, она потребовала:—?Немедленно отдайте мне ребенка! Хотите, чтобы он убился?!Маркиз, остолбенев от ее неожиданного появления, с трудом удержал испуганную лошадь:—?Ничего не случилось!Но все же передал ребенка в протянутые руки жены. Она судорожно прижала младенца к себе и наконец перевела дух. Только сейчас Анжелика начала замечать окружающих. Ее сыновья, и несколько мужчин, включая принца застыли в седлах. Монсеньор нашелся первым:—?Мадам, клянусь, Вы поражаете меня своей храбростью! Лошадь могла взбрыкнуть…—?Я?— мать,?— многозначительно ответила маркиза и с достоинством, хотя у нее начинали дрожать колени от пережитого волнения, удалилась за изгородь. Передав плачущей Барбе младенца, она велела отнести его в детскую и впредь не спускать с него глаз.Урок верховой езды продолжился. Анжелика с замиранием сердца смотрела, как ее сыновья стараются из-за всех сил показать свои умения, и думала о том, как быстро они выросли. Она успокоилась и решила, что, возможно, Филипп не привык к маленьким детям и просто недооценил опасность таких игр.Урок окончился, мальчики, поклонившись матери исчезли, гости вернулись в замок. Анжелика задержалась, надеясь сказать пару слов маркизу.—?Я хочу поблагодарить Вас, Филипп,?— заговорила она, подойдя ближе,?— Может быть, Вы и правы?— мальчики взрослеют и им необходима мужская рука.Маркиз замешкался, перекидывая поводья.—?Ваш старший сын хорошо держится в седле,?— наконец ответил он,?— мальчик ловок и гибок?— будь он усидчив, из него вышел бы отличный наездник.Молодая женщина несмело улыбнулась мужу. Означает ли это, что между ними заключено перемирие?—?Пообещайте мне, пожалуйста, одну вещь,?— попросила она.Маршал бросил на нее настороженный взгляд, но она спокойно продолжила:—?Дайте Шарлю-Анри время вырасти из младенческих рубашек, прежде чем делать и из него отличного наездника.Филипп отвел взгляд и погладил лошадь по голове,?— договорились, мадам.***ЛЮБОВЬ?— ВОЕННАЯ СЛУЖБАКаждый любовник?— солдат, и есть у Амура свой лагерь;Мне, о Аттик, поверь: каждый любовник?— солдат.Для войны и любви одинаковый возраст подходит:Стыдно служить старику?— стыдно любить старику.Те года, что для службы военной вожди назначают,Требует также она, милая дева твоя.Бодрствуют оба: и тот и другой на земле почивают;Этот вход к госпоже, тот к полководцу хранит.Служба солдата?— походы. Отправь ты девицу подальше,Вслед за ней без конца будет любовник спешить;Он на горы крутые пойдет и в разлив через реки,И по сугробам снегов будет за нею идти.И, собираяся в море, не будет ссылаться на ЭврыИ созвездий искать в небе не будет тогда.Только солдат да любовник выносят хладные ночиИ потоки дождя вместе со снегом густым.Смотрит один за врагом, лазутчиком будучи послан;Очи не сводит другой: это соперник его.Тот города осаждает, а этот двери подруги;Ломит ворота один, в двери стучится другой.Часто служило на пользу напасть на врага, когда спит он,И безоружных людей сильной рукой избивать.Так суровые орды погибли фракийского Реса,И не стало коней, отнятых смелой рукой.Сон мужей любовникам также на пользу бывает,И для сонливых врагов много оружья у них?—Через стражей отряды пройти и умело и ловко.Как искусен солдат, так и любовник всегда.Марс, как Венера, сомнителен; и побежденные частоСнова встают, а те, что побеждали, лежат.Значит, оставь называть любовное чувство ты праздным:Свойственно чувство любви и энергичным мужам,Страстью горит Ахиллес, лишившись Брисовой дщери,Пусть сокрушают сыны Трои аргивян добро.Гектор в битву ходил после сладостных ласк Андромахи,И на главе у него шлем был женою надет.Даже ты, о Атрид, прельстился дщерью Приама,Как у менады, у ней были красивы власы.Также и Марс, попавшись, узнал художника сети,Там на небе рассказ этот известнее всех.Я и сам был вял и для отдыха нежного создан:Ложе и тихая жизнь сердце смягчили мое;Но кручина по деве прогнала безумную леностьИ приказала служить в лагере строгом ее,Вот и подвижным я стал и войны ночные ведущим:Кто от лени бежит, пусть тот полюбит скорей.(перевод С. Бельского)