На разъезде (1/1)

—?Александр, у меня… проблемы со здоровьем. —?Магнус сглотнул вязкую слюну. В ответ Алек только раздраженно закатил глаза.—?Серьезно?! —?то ли спросил, то ли резюмировал Лайтвуд, раздраженно сжав челюсти.—?Алек,?— умоляюще протянул танцор. —?Прости, но все правда сложно.—?Что сложно? Не знаешь диагноз? —?грубо прервал Алек.—?Это психологическое! —?соврал Магнус резко, повышенным тоном и абсолютно уверенным голосом. Как говорится, не прикопаешься, если не знаешь человека не один десяток лет. И, честно говоря, Алек нашел ответ логичным.—?И с чем это связано? —?обеспокоенно нахмурив брови, поинтересовался он. Бейн придумал легенду в рекордные сроки с минимальными знаниями в области медицины и неврологии в частности.—?Эти боли психосоматические, связанные с детской травмой,?— пробубнил он, уставившись в окно. —?Рано потерял семью. Я же тебе рассказывал об этом? По-моему, да.Рука Алека соскользнула с руля на нервно упершуюся ладонью в бардачок руку Магнуса. Лайтвуд не сжимал, просто положил кожа к коже, даря слабые потоки тепла и спокойствия. В жесте было столько заботы, что танцору стало немного стыдно за утаивание и вранье. То же чувство он испытывал, сбегая от сердобольных Рагнора с Катариной. Если честно, этот стыд преследовал его до сих пор.—?Автомобильная авария, да, конечно, я помню. Мне жаль.—?Не о чем жалеть, Александр. Я уже смирился со своим сиротством. Было время, не так много, но было.—?И как авария связана с ногой?—?Я не уверен, честно. Ты думаешь, у моей семьи есть деньги на хорошего врача? —?ядовито усмехнулся Бейн.—?Магнус! Те шприцы, их просто так не достать. А значит, у тебя есть предписание от врача! —?строго сказал Алек, впрочем, не убирая своей ладони с руки юноши.—?Я говорил про хорошего и многого действительно не знаю. Он больше с тетей беседовал, а она считает, что мне вдаваться в подробности не надо, только выполнять предписания. —?Магнус даже не соврал, его слова отчасти оказались правдой, потому, открыв для себя искренность этой исповеди, он смело поднял свои школадные глаза к ореховым Алека, уверенно впившись взглядом.—?И что же из всего тебе известно? —?хмуро спросил Лайтвуд.—?Начались боли одновременно с кошмарами, после аварии мне часто снилась их гибель… очень реалистично, словно я сидел в одном салоне с ними. Часто я видел, как грузовик с бухим в хламину водителем влетает в наш ?минивэн?. Передняя часть машины почти сразу сплющивается. Помнится, врачи говорили, что мама с папой даже не успели почувствовать боли. Я надеюсь, это действительно было так. —?Соленый ручеек побежал вниз по теплой щеке. —?А сон… в нем я сам постоянно получал травмы: то вместо мамы сидел на переднем пассажирском кресле и весь удар приходился на меня, то при торможении неудачно блокировался ремень. —?Первый всхлип покинул искусанные губы. —?А чаще всего то дверью, то чем-то еще мне сдавливало колени так, что я мог слышать, как под кожей крошатся коленные чашечки. Именно эта воображаемая боль преследует меня до сих пор.Машина затормозила у обочины, с водительской стороны послышался щелчок ремня, и сильные руки сжали дрожащее тело танцора в объятьях.Магнус впервые с момента их знакомства испытал тот тип неловкости, когда кажется, что ты слишком сильно открылся человеку, теперь все твои слабости лежат в его руках и ему решать, что с ними делать, кому еще показать ошметки разбитой души. Сквозь всхлипы стали различаться слабые попытки возмущения, но хватка на плечах танцора только усилилась. По шее прошла волна дрожи от дыхания Алека в миллиметрах от его кожи. На секунду мелькнула шальная мысль: как хорошо бы было, прижмись эти губы к его коже. Но нет, он прогнал это наваждение и настойчивей оттолкнул тело Лайтвуда от себя. На лице Александра мелькнуло что-то тенью, похожее на обиду, но, возникнув, оно прошло так же быстро. От неловкости момента Магнус спрятал свой взгляд в цифрах спидометра.—?Александр, поехали, посмотри на время: поторопимся?— и уже ранним утром будем там.—?Не терпится отдохнуть от дороги? —?спросил Алек, иррационально испугавшись, что его компания Бейну в тягость, но в этом он сам себе пока не мог признаться.—?Что ты, я только вошел во вкус,?— располагающе улыбнулся танцор. —?Готов проехать еще дальше, но мне не терпится увидеть место, в котором разворачивалась моя любимая история любви.—?Личные Ромео и Джульетта,?— хмыкнул Алек, возвращаясь на свое место и вдавливая в пол педаль.—?Ты не так и безнадежен?— знаешь самую печальную историю любви.—?Их все знают. Я со слов других?— тоже.?—Алек начал разгибать пальцы, говоря:?— Книгу я не читал, фильмы не смотрел, спектакли не видел, балет?— тем более, и о сериале, если такой снят, даже не слышал. —?С лукавой улыбкой Магнус обвел взглядом шоколадного цвета глаз профиль своего спутника.—?Знаешь, а я ведь тоже ничего из этого не делал.—?Да? —?в неверии поднял Алек бровь. —?А мне казалось, ты ценитель всех сопливых историй.В притворной обиде Магнус ударил его кулаком в плечо, на что Лайтвуд притворно оскорбился.—?Хэй!—?Да, хэй! Александр, как ты мог?! Я думал, мы друзья! —?в шутку сказал танцор, но замолчал, стоило увидеть с надеждой смотрящие на него глаза.—?Друзья? —?уточняюще произнес Алек это слово, будто оно было молитвой.—?Конечно, а ты как думал! Мы за эти пару суток столько прошли вместе.—?Огонь, воду и медные трубы,?— мягко съязвил Алек, сосредотачиваясь на начинающей пополняться автомобилями дорожной полосе.—?Ливень, голод и твою невежественность в мире кино,?— ответил той же монетой Бейн.—?Не забудь про мое похищение,?— вставил Алек. Про приступы танцора они промолчали, понимая болезненность темы для обоих.—?Точно, лучшее решение в моей жизни,?— засмеялся Магнус и наконец сменил пластинку в стерео.—?Что, самому надоело? —?подколол его уже почти привычно Алек.—?Просто продолжаю знакомить тебя с искусством талантливых людей, дорогой.—?Мне все равно, я сосредоточен на дороге, и единственное, на что обращаю внимание в салоне,?— твои слова.—?Как мило, Александр, так и знал, что ты не равнодушен ко мне! —?театрально схватился за сердце Магнус, за что был награжден парой смешков своего редко веселого нового друга.Ненавязчивая мелодия, надежный человек рядом?— все, что было надо, чтобы испытать умиротворение. Ах да, еще стелющаяся в даль дорога и стрелка спидометра, колебающаяся в районе сотни. Деревья, кустарники, уродливые столбы за стеклом смазывались в картину авангардиста, начинало хотеться спать. Магнус аккуратно устроился на боку, почувствовал, как тяжелеют веки и как его поглощает сон.Через пару километров машина свернула на обочину, и водитель вышел. Высокий, почти под два метра, мужчина размял ноги на небольшом участке зеленого ковра. Открыв заднюю пассажирскую дверцу, он стянул дырявый плед с облупившихся сидений и направился к своему спутнику, сладко задремавшему впереди. С удивительной для него нежностью и заботой Алек укутал смуглое тело в теплую ткань, борясь с желанием поцеловать прикрытый челкой лоб. Он последний раз провел руками по пледу и вернулся за резко ставший привычным руль.***Ночь подкралась незаметно: просто в какой-то момент чистое от рваных полосок облаков небо поменяло свои оттенки, от мили к миле становясь все темнее. Это был самый сладкий сон за последнее время. С удивлением Магнус отметил на себе тепло пледа и сильнее завернулся в него.—?Спасибо,?— произнес он хриплым ото сна голосом.—?Пожалуйста. Ты просто так трясся, пока спал, и я подумал, чтохолодно, а сзади как раз плед был,?— сказал Алек, словно его поступок был очевиден.—?Я и говорю, спасибо. Ты сам останавливался? —?спросил Магнус, про себя уже ответив на этот вопрос. Легкое мотание головой его догадку подтвердило. —?Пока ночь, постов на дороге нет. Александр, я все понимаю, но пусти за руль, у тебя уже глаза закрываются.—?Ничего страшного,?— резво отмахнулся Лайтвуд. —?К утру приедем, ты пока гулять там будешь, высплюсь.—?Вот,?— громко по сравнению с их прошлыми репликами произнес Магнус. —?Ты хочешь проспать самое интересное?! Нет, мне правда не сложно, и вожу я не так и плохо. Мне семнадцать, Александр, я по закону Соединенных Штатов уже вполне могу находиться за рулем!—?Именно что не можешь! —?Алек удивился впервые озвученному возрасту. —?Во-первых, ты сам признавался, что на вождение не учился. Во-вторых, семнадцать?!—?Алек, ты не спрашивал, я не отвечал. А водить я умею, говорю же, пока ночь. Хотя бы пара часов, тебе стоит вздремнуть.—?Не соскакивай с темы. Ты понимаешь, что я сейчас застрял в салоне с припадочным малолеткой?! —?Лайтвуд в ту же секунду пожалел о своих словах, но сказанного не воротишь, как бы ни хотелось.—?Ты прав,?— спокойно произнес азиат. —?Тебе явно не повезло с компанией. Так может, высадишь здесь и развернешься назад, к своей счастливой жизни? —?рационально предложил Магнус. —?Я даже на машину не претендую, денег на нее у меня нет.—?Конечно, ты прав, мы разворачиваемся прямо сейчас. —?Лайтвуд зашел на поворот, когда дверь со стороны пассажира щелкнула и открылась, впустив в салон ночную прохладу. —?Ты совсем ненормальный? —?вскрикнул водитель. —?Закрой немедленно!—?Сбавь сначала скорость, я выйду!—?Ты точно просто неуравновешенный подросток, закрой дверь!—?Сам про неуравновешенного сказал, я ведь и так выйти могу. —?В доказательство юноша расстегнул ремень. Железные нервы наследника корпорации треснули, он ударил по тормозам, и машина, пронесясь по инерции несколько метров, остановилась.Магнус вышел драматично, забрав с собой пачку чипсов и непременно громко хлопнув дверью. В его спину полетело пренебрежительное ?псих?, с которым он спорить не стал. Красная машина помчалась по обратной полосе в его личный ад?— Нью-Йорк, Бейн же, лишь сцепив кулаки и глубоко вдохнув, приготовился к долгой пешей прогулке.Плед остался в салоне, а ночной ветер ожидаемо не оказался благосклонен путнику. С каждым шагом скорость убывала, сказывалась усталость и почти не проходящая боль в колене. Сам юноша далеко уйти не успел, однако фонари машины уже давно скрылись за горизонтом. И только теперь, озябший и вымотанный, один на пустой трассе, Магнус вспомнил о сумке со шприцами.Проклятья почти мелодичной лентой посыпались из его рта, набирая силу с каждым речевым оборотом и… обломились, заменились безнадежным воем сквозь струи горьких слез.Паника сыграла свою роль, боль в колене усилилась и в какой-то момент стала невыносима. Ноги подогнулись, и он упал на грязную землю с беспомощным криком, в ожидании смерти от болевого шока и слабой верой в спасение.***Алек был в бешенстве?— самое сильное приуменьшение его состояния. Мальчишка издевался над ним. Он был просто маленьким и глупым идиотом! А он сам? Хорош, непонятно чем руководствовался, потакая желанию малолетки, в котором гормоны играют, а из головы еще юношеский максимализм не выветрился!Руки уже онемели, от хватки на руле на пальцах стал четко проступать белый цвет, а он сильнее впился в дешевый кожзам, проклиная и машину, и случай, и саму, если только она существует, судьбу.Он вспомнил беседы с психологом, сеансы у которого стали традицией после одного неудачного опыта. Бедные родители, они никогда не забудут, как он с другом из гетто стоял с опущенными штанами и руками на причинных местах друг у друга. Вот тогда, мотаясь по бедным кварталам и цепляя мелких хулиганов на улицах, он вел себя как этот самый Магнус?— глупо и необдуманно. И сейчас он повел себя так же, просто взыграло детство. Ничему жизнь его не учит, как ни старайся.—?Ну почему именно я? Почему я сталкиваюсь с разными… и иду у них на поводу? —?прокричал Алек в пустоту.Без Магнуса стерео начало сказочно раздражать. Дрожащими от первобытной злости пальцами он попытался выключить дурацкий диск дурацкого танцора и выкинуть его на улицу. Но неконтролируемая ярость способствовала разве что отсутствию концентрации, и потому только к двадцатому удару по панели салон погрузился в почти гробовую тишину, перебиваемую разве что его, Алека, нервным дыханием сквозь плотно сжатые губы. Диск, наконец, попал в его руки. Недолго думая, не отдавая отчета себе и своим действиям, Лайтвуд достал из бардачка остальные кассеты и, приоткрыв окно, кинул их туда же, куда кинул и парня с гипнотизирующей азиатской внешностью,?— на улицу.Облегчения он не испытал. Ехать не было ни сил, ни желания. Поэтому Алек вылетел из салона и начал с остервенением топтать не виноватую во всех его бедах траву. Свежий воздух подействовал отрезвляюще лишь слегка. Получилось сделать несколько ровных вдохов и выдохов и прийти во внешнее спокойствие. Королями внутреннего мира по-прежнему остались сумбур и каша с комочками из неопознанных нервной системой, умом и сердцем чувств.Алек смог пересилить себя и поднять с дорожной пыли кассеты. Если бы в том месте стояли очевидцы, то они бы заметили, как взгляд на долгие двадцать секунд уперся во тьму, в сторону оставленного танцора.Но злость еще кипела у него внутри, поэтому лишь записи музыки нашли себе пристанище в салоне дешевого автомобиля. Они оказались бесцеремонно брошены в багажник через задние седенья. Послышался треск пластика… Что ж, Лайтвуд на долю секунды испытал искреннюю жалость, но он оставался эгоистом. Как и многие в районе Манхэттена, пусть это и не было оправданием в классическом понимании всех определений морали. Наделенные властью всю историю человечества стояли выше принципов и благих увещеваний нищих и бесправных, находящих оправдание своему положению в служении добродетели.Да, это было мнением его отца, да, он не принимал такой взгляд на положение вещей в мире, но не сейчас, когда голову заполняли гневные мысли, и не сейчас, когда чувство предательства слишком сильно застилало глаза. У него будет время подумать обо всех событиях этих дней позже, дома, в элитном пентхаусе и с бутылкой дорогого алкоголя.