1. eternity (1/1)

Стоило только двери захлопнуться за их спинами, как Люк в то же мгновение сначала крепко обхватил Сильюна своими сильными из-за тяжелой работы в Милмуре руками, словно пытался удостовериться в его реальности, чем несколько затруднил его дыхание и заставил недовольно сдвинуть брови, а затем, не дав тому сказать ни слова, прижался губами к чужому рту. Это вызвало моментальную смену эмоций у Сила, к чему он не привык, всю жизнь держа под контролем чувства. Теперь он был в замешательстве, и не то, чтобы ему не нравилось, как Хэдли, пусть и неумело, но пытаясь передать все, что накопилось внутри, целовал ошарашенного Джардина. Просто этот эпизод заставил его задуматься, а сколько же по времени он отсутствовал, раз его приятель настолько осмелел?В мыслях все еще теплилось воспоминание об их прошлом и первом поцелуе, который можно было бы назвать неловким, но отнюдь не лишенным пылкости. И, что самое главное, так долго желанным самим Сильюном, в чем он, разумеется, вслух не признается, по крайней мере в ближайшем будущем. Он помнил, как Люк после этой сцены выглядел до жути смущенным, но скорее из-за присутствия своих сестер, чем собственно из-за их близости, потому что то, как с жаром он подался вперед на ласки Сила, как по-собственнически обхватил его за талию выдавало Хэдли с головой. Пусть может он и не думал о Сильюне в таком плане до того, как тот сам сделал первый шаг, шаг этот ему очень даже пришелся по душе. И никакой Дар не нужен был, чтобы распознать скомканный стон в рот Сила, когда поцелуй углубился, и его хмурое выражение лица, когда Джардин не смог удержаться от довольной улыбки, как бы подтверждая свои мысли о том, что Люк пусть и в глубине души (ну очень глубоко), но хотел этого. Однако после всего парень выглядел каким-то... потерянным? Сильюн все еще пытался разобраться во всем спектре эмоций, которые он сам никогда не испытывал, просто не представлялось возможным, а Люк же, напротив, каждый раз удивлял его чем-то новым. Сил каждый раз с интересом изучал своего приятеля, сколько же еще всяких чувств припасено у того в багаже, в каких ситуациях как он себя поведет. Ни за одним человеком за всю свою жизнь ему не было настолько занимательно наблюдать, как за Люком Хэдли, никто до этого не затронул его до такой степени. И все-таки тогда он был ошарашен, и Сильюн обязательно спросит у него в будущем: было ли это вызвано поцелуем или же его просьбой Люку в ближайшие полчаса вспороть ему сонную артерию. Равный не мог отрицать и этого факта.

Но что мы имеем сейчас? Пылкий, решительный Хэдли, который обхватил его лицо своими мозолистыми ладонями, притягивая Джардина к себе просто возмутимо (кого он обманывает, ему это нравится) близко, продолжал вжиматься своими губами в его и даже не думал останавливаться, пока Сильюн не уступил внезапному и необъяснимому порыву и не обвил руками талию парня, прикрывая до сих пор открытые глаза и отвечая на поцелуй. Так сколько же он отсутствовал, что сейчас его эмоциональный, но скромный Люк Хэдли блуждал по его собственному рту своим языком (боже, поцелуи - они всегда такие горячие?) с виду вполне уверенно, а на деле же просто интуитивно пытался понять, как действовать? На этот раз уже Сильюн испустил сдавленный звук в чужой рот, который должен был быть чем-то вроде выдоха, и даже несколько смутился, что, оказывается, порой ему тяжело контролировать свои эмоции. По крайней мере, когда дело касалось Хэдли. Люка это не особо остановило, видимо, потому что он продолжал прижиматься к телу Джардина и как будто высасывать воздух из легких Сила, настолько жарко он сейчас его целовал. Но при этом в его действиях не было ничего пошлого, ничего порочного, что Сильюн видел несколько раз в поцелуях своего брата с его пассиями. Не самое лучшее зрелище, которое ему доводилось лицезреть, но что поделать, его пытливый ум требовал исследований.

Равному было сейчас очень тяжело дышать, он чувствовал пульсацию в губах и даже как будто видел яркие круги перед глазами, так сильно он зажмурился. Но самое странное, что он испытывал, это нежелание все прекращать. Ему... нравилось? Нет, не так. Он был в восторге. Это ни в какое сравнение не шло с тем, что было между ними в первый раз, и это и рядом не стояло с теми парочками неловких прикосновений, которые у него были до Люка, также в экспериментальных целях. Он часто слышал от людей это глупое выражение ?словно бабочки в животе? и поражался людской глупости и наивности в такие моменты. Но сейчас Сильюн хотел сам себя хотел дураком обозвать, потому что да, словно бабочки в животе - это то, что наилучшим образом описывало его нынешнее состояние. Что же с ним происходило? Как это объяснялось? Голова не хотела соображать, как будто вся кровь от мозга отлила к другой части тела. И в подтверждение этой мысли он почувствовал, что лицо его горит ярче, чем костер на побережье.

В поисках хоть какой-то опоры он крепче обнял Люка и вжался пальцами в его поясницу. Возможно, именно это послужило своеобразным сигналом, а может просто даже Хэдли стал задыхаться, хотя казалось, что он дышал кислородом их обоих, но парень таки оторвался от губ Сила. К собственному удивлению, это вызвало небольшое разочарование у Равного, но Люк тут же прижался к его лбу своим, как будто прочитал мысли, все еще держа лицо Джардина в своих руках.Сильюн заставил себя открыть глаза и взглянуть на своего приятеля, и о да, он не разочаровался увиденным. Губы Люка, находившиеся в паре сантиметрах от его собственных, припухли и покраснели от длительного поцелуя, рот был приоткрыт и жадно хватал воздух, веки трепетали, словно Хэдли боролся с каким-то видением, а на щеках застыл приятный румянец, что заставило Сила все-таки подумать, что да, это все тот же Люк, просто поддавшийся моменту. Приятно осознавать, что Равный успел достаточно хорошо узнать его за то короткое время, что они были знакомы. Тот нежно поглаживал его большими пальцами по скулам и жмурился примерно в течение минуты, что натолкнуло Сильюна на мысль, что парень все еще пытается удостовериться в его реальности. Будто всего произошедшего было мало. Но Сил был в достаточно хорошем расположении духа и решил упростить задачу его приятеля, решив, что сейчас самое время наконец заговорить.- Вау, - начал он, откашлявшись и запустив одну свою руку в светлые волосы Люка. Да, как он и думал, они были безумно мягкие и приятные, даже несмотря на то, в каких местах бывал их обладатель и вряд ли заботился о прическе должным образом. - В жизни бы не подумал, что когда-нибудь заслужу такой теплый прием.Хэдли наконец распахнул глаза и уставился на него. В любой другой ситуации и с любым другим человеком Сильюн, наверное, поспешил бы закрыть глаза челкой и даже поежился от столь пристального разглядывания, но почему-то сейчас ему хотелось, чтобы Люк продолжал его изучать. Опять это почему. Что этот человек делал с ним и его привычным укладом вещей?- Мне просто нужно было убедиться, что ты настоящий, - хмыкнул парень, и румянец стал отчетливее. Однако близости он не нарушил. Приятно.- Ну конечно я настоящий, - фыркнул Джардин и слегка потянул за блондинистые прядки. - Было бы расточительством, если бы мой светлый ум оказался лишь чьей-то фантазией.- Ты умер у меня на глазах, так что уж извини, что я был, грубо говоря, несколько удивлен твоим появлением.- Ну, фактически, я умер от твоей руки, - Сильюн получил ощутимый тычок в плечо и должен был признать, что не чувствовать грубые ладони на своих щеках довольно грустно. - Ну что? Это ведь правда. Я же сам тебя попросил, поэтому зла на тебя не держу, если ты об этом беспокоишься.

Хэдли закатил глаза и покачал головой.

- Да, теперь я убежден, что ты настоящий. Такой же болван, каким был.Он выпутался из рук Сильюна, но продолжил стоять достаточно близко, чтобы Джардин почувствовал... спокойствие? Удовольствие? Для него в принципе чувствовать столько много было чем-то непостижимым, а еще приходилось опознавать эти эмоции. С ума сойти, как только люди с этим живут!- Что-то даже после смерти не меняется, да? - продолжил Люк и поправил растрепанные волосы.

Это замечание пробудило мыслительный процесс Сила: а могло ли что-то в нем поменяться после смерти? Как вообще должно было произойти его воскрешение? И да, сколько же он, в самом деле, был мертв? Изменился ли он как-то внешне? Остался ли у него шрам от ножа? Все ли системы организма у него восстановились, или потребуется время? Черт, как много всего нужно изучить!- Эй, ты в порядке? - его отвлек от миллиона вопросов в голове голос Люка, который, почему-то, звучал настороженно. Что-то произошло? Почему он нервничает? - Ты обиделся на болвана? Я ведь... я не хотел тебя оскорбить, мы же часто так общались, ты не помнишь?

Сильюн удивился этому замечанию и подумал, почему вдруг это должно было его обидеть? Он ведь знал Люка и прекрасно представлял, какой тон и для чего он обычно использовал. И его оскорбление уж точно не было произнесено со злым умыслом. Что заставило его так думать? И только в этот момент он понял, что в какой-то момент нахмурился из-за миллиона возникших мыслей.- Вовсе нет, - Джардин поспешил принять свое привычное спокойное выражение лица, чтобы развеять сомнения его приятеля. - У меня просто появилось столько вопросов, которые хочется изучить. Не каждый день самолично восстаешь из мертвых, а не просто слушаешь это от короля, который жил и умер полтора тысячелетия назад.

Люк как-то шумно выдохнул. И снова этот тычок в плечо, в этот раз немного болезненнее и злее.

- Стоило догадаться, что ты тут же начнешь строить кучу теорий.

- Ну ты же сам сказал, что что-то не меняется даже после смерти.

Они оба улыбнулись, и Люк, кажется, расслабился. Вот и хорошо, ему не идет быть злым, особенно, когда злился он на Сильюна.

- Итак, - начал Хэдли, с любопытством оглядываясь по сторонам. Все-таки он был тоже в какой-то степени исследователем, иначе бы просто не заинтересовал Сила до такой степени. - Где же мы?- О, это самое интересное! - Джардин потер ладони и обвел мечтательным взглядом местность, которая отдаленно напоминала луга из ментального пространства Люка, только не была разграничена стенами вмешательства в его мозг Крована, портившими всю картину пейзажа. Также растительность сильно отличалась от привычной в их мире, она была как будто более упругой и... скользкой? Боже, Сильюн надеялся, что это не змея. В небе было одно солнце, в отличие от места в голове Люка, где их два, но здесь оно светило ярко красным, даже больше морковным, и что удивительно, они от него не отбрасывали тени. Занимательно. И вишенка на торте - в воздухе отчетливо чувствовалось присутствие Дара, магии в виде легкого покалывания на затылке, как будто моросящий дождь. Возможно, это испытывал он один, но переведя заинтересованный взгляд на Хэдли, Равный убедился, что нет, его приятель тоже это чувствовал. Это все заставило Сильюна расплыться в широкой и довольной улыбке, которой у него, кажется, не видел никто за все его восемнадцать лет жизни. И первым человеком стал Люк Хэдли. - Я не имею ни малейшего понятия!

Если бы Сил плохо узнал своего друга за то недолгое, но колоритное время их общения, он бы мог подумать, что парень обрушит на него проклятия и начнет возмущаться, что он похитил его из безопасного места, затащил бог весть куда и теперь, возможно, их жизни оказались под угрозой. Но Сильюн помнил, с каким восхищением тот слушал историю короля-чудотворца, как горели его глаза, когда они с Силом пытались разгадать загадку таинственно открывающихся из воздуха дверей. Поэтому сейчас он знал, что когда Люк повернется к нему, он увидит в его взгляде неподдельный интерес и, возможно, азарт?

Человек не разочаровал, еще и порадовал Равного кривой, но очень теплой улыбкой. Это еще раз дало ответ Джардину, почему с самой первой их встречи, он нашел простого смертного настолько достойным его внимания.

Хэдли осторожно сделал шаг по странной траве, но затем вдруг остановился. Резко обернулся, как будто что-то потерял, а уже в следующее мгновение Сильюн почувствовал, как теплая, грубая ладонь скользнула в его, а чужие пальцы переплелись с собственными. И столько заботы было вложено в это простое движение, что Сил на мгновение задался вопросом, чем он заслужил все это. Чем он заслужил Люка.- Тогда пошли выясним, - с энтузиазмом заключил парень и потянул Равного за собой. Сильюну ничего не осталось, кроме как последовать за Хэдли. Как будто он мог возражать против исследований. И против Люка тоже.