Глава 17 (1/1)
За окнами уже сгустился сумрак, ивечер безропотно передавал свои права ночи.
Несмотря на достаточно позднее время, Нина все еще сидела на работе, и внимательно изучала целую кипу разложенных на столе документов.Подходил конец квартала, ик этому времениу управляющей скопилось слишком много бумажной работы,которойженщина сейчас и занималась.
Старкова в очередной раз кинула взгляд на телефонную трубку лежащую рядом с ней.Она все еще сомневалась, что-то человечноене давало властной бизнес ледисделать этот шаг, но, увы, чувство собственности, и собственные интересы оказались выше. Нина Алексеевна, наконец, взяла телефон в руки, и набрала затерянный где-то в записной книжке номер. Эти цифры она набирала крайней редко, и только тогда, когда была в этом особая необходимость.- Петр Аркадьевич, здравствуйте…- произнесла Старкова, когда гудки в трубке прекратились. В ответ на это мужчина на том конце провода, что-то зло прошипел, он явно был не рад этому звонку. Но, несмотря на гневные возгласы руководителя, Нинаспокойно выслушала эту короткую, но весьма содержательную тирадуо том, что она не во время беспокоит начальство.
- У нас, - осеклась женщина, и тут же поправилась, - у меня проблемы.Разговор длилсяеще около двадцати минут, за это время Старкова успела в общих чертах обрисовать всю сложившуюся ситуацию, при этом добавив не мало несуществующих подробностей. Теперь, смысл её слов сводился к тому, что уход доктора Гордеева из клиники,грозит бизнесу и свободе самого Чехова. Речьуправляющий произвела должный эффект, и Петр Аркадьевич не на секунду не усомнился в правдивости сказанного, теперь действия требовались от него, причем незамедлительно.- Будем думать, - коротко ответил мужчина, и тут же отключил телефон.Услышав короткие гудки в трубке, Нина откинула ни в чем не повинный аппарат на край стола, и он несколько раз перевернувшись,застыл поодаль от неё.Старкова еще даже не подозревала,чемобернется для неё и Саши, этотразговор.На пушистом шерстяном ковре, напротив небольшой белой магнитнойдоски, сидели двое. Гордеев старший, чуть закусив язык между зубами, вырисовывал яркими фломастерамисолнышко, а рядом с ним мальчонка лет семи с озорными веснушками на лице и курносым носиком,пыталсявсе повторять за отцом, внимательно следя за каждым действием родителя.
- Папа, - не слишком разборчиво, заплетающимся языком,проголосилребенок,дергая Александра за рукав рубашки.Саша с нескрываемой радостью посмотрел на, пусть немного угловатое,но нарисованное рукой любимого чада солнышко. Он безумно радовался таким, кажется, незначительным победам. У Ванюшки было тяжелое заболевание – олигофрения. То, что в свои семь лет ребенок может говорить, держать ложку, и пусть с поддержкой, но ходить, это уже большое достижение.Большинство детей с этим диагнозом не могут даже таким простых вещей.- Молодец, - похвалил сына Гордеев, и, обхватив пальцами небольшую ладошку ребенка, поднес к доске, - а теперь давай сделаем, чтобы солнышко радовалось, - Александр, ненавязчиво направлялрукусына, по нужной траектории, и вскоре на желтом фоне красовалась широкая улыбка.Увидев такой незамысловатый, но такой радостный рисунокВанядовольно просиял, на его лице, искаженном болезнью сейчас красовалось самые искреннее, добрые эмоции.
Это был чрезвычайно улыбчивый ребенок, порой казалось, что он все понимает, он, будто знал, что его улыбка приходится отцу, как бальзам на душу, и поэтому старался радоваться каждому дню.