6 Часть (1/1)

Осень засыпала, поглощая все те краски, какие только были; они остались в ранней осени. Жизнь будто сменила фильтр?— картинка солнечного теплого сентября сменилась на тухлую серую цветомузыку. Посохшая трава с самого утра покрывалась инеем, туманы затягиваются вдали. В послеобеденное время улица не пахнет утренней свежестью, лишь беспощадно пробирает холод.?— А я боюсь,?— признается Дрёмин, прячась от холода в черной большой толстовке, явно большеватой для него.?— Что сожрут тебя? —?хохочет Арсен, поправляя лямку рюкзака. Как же удачно оказалось, что идти им некоторое время по пути, поэтому, хотя бы какая?— то часть пути домой не была скучной.?— Ну я же говорил тебе… —?недовольно фыркнул Ваня, пытаясь скрыться от мороза в капюшоне настолько, насколько это вообще можно, но, кажется, максимум из этой толстовки уже выжат. —?еще Голубин со своим подъебом вечным. А не вся ли моя жизнь сплошной подъеб?—?Да ну,?— фыркнул Манукян. —?успокойся, я более чем уверен, что Глеб не кусается.—?Хуже,?— тяжко вздохнул Ваня. —?он шутит.—?Слушай, вам просто нужно понять, что люди разные бывают, и чтобы их понять, надо просто заткнуться и слушать. Если будете перебивать друг друга вечно, чтобы вставить свое пиздатое мнение, туда, куда его не просили, так и будете ходить; ссориться.Ваня замолчал. А хочет?— ли он слушать Глеба? Конечно же да,?— пришло в голову тут же, но, немного сообразив, он велел самому себе признаться в том, что, его по меньшей мере не волнует все то, что думает и чувствует Голубин. Никакого интереса к этому человеку. Даже его музыка в последнее время стала Дрёмину какой?— то назойливой?— она не подойдет на фон, но и напевать её не хочется. Приелось, возможно, и нужно время, чтобы отдохнуть. А возможно просто не хочется слышать его голос. Ваня безоговорочно благодарен за жилье, за попытки накормить его нормальной едой,?— хотя, по большей мере его это раздражает,?— за хорошую школу, и прочее, но интереса к Глебу как к человеку Иван не пытает никакого. Живет человек, вот он есть, вот он парень, москвич, рэпер, а большего знать Дрёмин и не стремится, точно так?— же, как не стремится открыться ему, осведомить блондина о своей прежней жизни, несмотря на то, что видит, как Голубин выпытывает из него хоть что?— нибудь.—?Ну и что мы молчим? —?Арсен машинально размахивает пакетом со сменкой, вероятно, воображая из него какое?— то йо?— йо. —?мне туда,?— кивает он. —?а тебе…—?Да, пока,?— Дрёмин прощально обнимает друга, и, только разойдясь с ним, снова задумывается о своем новом ?опекуне?. Ваня опять придет, и заварит себе доширак, потому, что другой еды у него нет, потому, что он не собирается терпеть унижение в форме снабжения его организма едой, со стороны Голубина. За минувшие пару дней эта сомнительная акция ему поднадоела, но, потратить все свои немногие накопления на двухдневное питание, а дальше заряжаться солнечной энергией, учитывая еще и обилие его в Москве, идея невообразимая. Особенно противно есть это становилось когда вспоминалась бабушкина кулинария, когда вспоминалась вилочка Арсениного салатика, которым друг радушно угостил Ваню.К сожалению, даже чайных пакетиков Дрёмин себе не позволял, а очень хотелось. Почти неделя у Голубина. Выйти за кипятком, чтобы заварить себе кашу, и видеть, как Глеб довольно уплетает горячую аппетитную, недавно приготовленную Ваней глазунью. Блондин, конечно, как и сравнивал юноша ранее, поведет себя как сатана. Предложит поддаться соблазну, дескать, ничего кроме нормальной пищи в организме не случится. Иван очень падок на всякие вкусности, на домашнюю кухню. Есть в ней что?— то особенное. Душевное, особенное тепло, исходящее не с плиты, а с души ?повара?. О сладостях даже зарекаться не стоит.Но, так как Дрёмин считает себя человеком стальной воли, пытается хоть как?— то соответствовать этому, и отказывается. В этом всем уже нет никакой романтики: тупо ощущение нищеты в собственном животе. Отвратительно.Ваня будет убираться в квартире, и, конечно, дико проголодается. Но про это лучше?— бы и не зарекаться. Собственная глупость, или упорная демонстрация? Как назвать данное питание? Он опять колеблется, сам уже не понимая, что за игру ведет, и зачем это делает. Глеб, кстати, не просил Дрёмина ни готовить, ни убираться, это все было сказано шутки ради, но, господи, как же серьезно воспринято Ваней. Тут и сам Дрёмин начинает бояться этой своей противнической стороны, настаивая на том, чтобы чуть?— ли не вылизывать весь дом, и готовить все, от завтрака до ужина, даже если Голубину не захочется поесть. Лишь бы совесть не мучала. Совесть или глупость? Похоже Ваня и правда многого не понимает еще в этой жизни, а как искусство позиционирует себя как взрослого состоявшегося человека. А за спиной ни жизненного опыта, ни образования, среднего даже, ни жилья, ни гроша… Похоже еще и не ума. Или же он поступает правильно? В этом Дрёмин и планировал разобраться, рассекая по океанам своего красочного мира. В океане мыслей плавают обломки корабля, распределяясь по разным частям воды. Корабль с его понятиями сокрушился об этот мир. О мир, в который Ваню занесло совершенно случайно и больно, больно резко. Обломки, надо сказать, создавали в мыслях бардак, от чего даже он сам становился для себя непонятным.Так или иначе, он чуть ли не умоляет Глеба, хоть как?— то принять зарплату за проживание в его квартире, и если не деньгами, так честным трудом, а Голубин, лишь растерянно метает взгляд из одного угла комнаты в другую, нервно посмеиваясь, и, конечно не упускает возможность сохранять чистоту в своем обитель, не прилагая при том собственных усилий.—?Ну наконец?— то пришел,?— Голубин вскинул бровь, наблюдая явление Дрёмина из?— под толстовки. —?здоровье губить будешь, или не голодный?—?Не голодный,?— отвечает он. —?так что… можем…идти.—?Отлично, я возьму кое?— что, да и тебе кажется тетрадь с текстами нужна,?— Глеб уплывает за горизонт коридора, а Ваня, по пути в комнату, вытаскивает из рюкзака все учебники, чтобы там осталось только самое нужное, ведь, рюкзак у него по?— прежнему один.Дрёмин запрыгивает на переднее пассажирское, пристегивая ремни. Впервые в машине Глеба, ужасно неудобно. А приблизительная стоимость аппарата и вовсе впивается в голову Вани чем?— то заоблачным, и, про себя он отмечает, что наверное все?— таки один такой, удивленный всему в этом прекрасном городе, а ценам,?— в первую очередь. Ване страшно. Он едет по Москве в этой машине, ловя на себе взгляды Голубина на каждом светофоре, да и просто удобном моменте, едет на студию. Идти в студию?— тоже страшно.Ваня давно уже один, но, в своем дворе, в своей школе, в своем городе… Он понимает, что рано или поздно пришлось?— бы постичь то, что так легко называют взрослой жизнью, но, осознание того, что он совершенно один по жизни, что рядом нет никого, просто душило его. Максимум, у него был Арсен, с которым за эту учебную неделю, еще не успевшую закончиться, он весьма неплохо сдружился.—?Приехали,?— сухо молвит Голубин. Ваня послушно отстегивает сидение, и, дождавшись, пока блондин разблокирует двери, вылезает в наружу. Холод тут же окутывает, Иван чувствует весьма неприятный озноб. Следует за Глебом, заходя в здание. Темноволосый восхищенно осматривается вокруг, безо всякого стеснения, он и забыл, что весьма не скрытно созерцает все, что двигается, и не двигается. Ваня лишь примерно знает, чего можно ожидать от этого места.При виде аппаратуры дух захватывает; столько кнопочек, ползунков, переключателей, и кто?— то ведь знает, как все это работает. Глеб услужливо представляет Ване битмейкера и звукооператора, но, Дрёмин лишь кивает, говоря, как рад знакомству. Мысли же заняты совершенно другим, он несомненно волнуется. Ваня садится на диван, рассматривая свои записи в тетради, он должен был раньше удосужиться проверить все?— ли его устраивает, но, впрочем, Глеб сказал, что они никуда не торопятся, прежде чем по?— хозяйски закинуть ноги на стол, и уставиться в блокнот. Дрёмин же посматривает на некого Бумагина, понимая, что подойти к нему все же придется. Так же подросток имел честь наблюдать, как в помещении появился Артём Шатохин, и, вальяжно подошел к Глебу. Последний нехотя потянулся, нормально садясь на стул, и, махнув рукой в Ванину сторону, представил Депо гостя.—?Ваня,?— поясняет Голубин.—?Ва-аня,?— с неким трепетом протянул Шатохин. Он усаживается на край стола, искоса смотря на этого самого Ваню. —?откуда он тут взялся?— то вообще,?— Из Уфы,?— загадочно хмыкнул Фараон. —?он собирается записывать тут треки. Ключевое слово: собирается. —?нарочито очень громко произносит Глеб, чтобы Дрёмин его услышал. —?но что?— то вот, не записывает! —?Ваня стеснительно поднимается с диванчика, направляясь к рэперам.—?Что?— то вот не знает тут нихуя,?— огрызнулся он, упираясь ладонями в стол, и встал напротив Глеба.—?Битмейкер,?— гадко улыбнувшись, Голубин кивает в сторону Бумагина, с издевкой, он ведь делает это повторно. —?вот там микрофон,?— все так же препротивно лыбясь, ведает блондин. —?что еще тебе надо знать?Дрёмин посмотрел на Даниила, после на микрофон, а затем презрительно на Глеба. Чего он добивается? Просто хочет послушать, очевидно, но Ване нужно время, чтобы собраться с мыслями. Глеб каждый день сам с собой живет, как и Депо, а Дрёмину несколько неудобно демонстрировать свое дилетантское творчество при известных опытных рэперах.?— Ладно,?— многообещающе изрекает Ваня. —?хорошо, я понял.?— Я беру все его расходы на себя,?— невзначай сообщает Голубин. —?у него денег нет.—?И хули он тут тогда делает?.. —?неодобрительно спросил Депо, посматривая на Дрёмина, беседующего с Панком.—?Не спрашивай,?— тяжело вздыхает Глеб. —?я сам не знаю, нахуя это сделал. В плане того, что я просто не понимаю причин.—?У богатых свои причуды… —?цитирует Артём, тяжело вздыхая. —?он что из себя представляет хоть?..—?Талантливый мелкий… —?усмехнулся Голубин. —?я не знаю, что происходило в его жизни до меня, но он кажется мне каким?— то загнанным, что?— ли. Плюс слишком он пиздато?— важный, для своих?— то пятнадцати. —?Шатохин оглядывается на подростка, а после снова устремляет взор на Глеба. —?он совершенно не хочет со мной разговаривать… Я не знаю даже, что делать. Через неделю приезжает Алеся, и будет странно, если она увидит, что я даже общий язык с Дрёминым не нашел.—?И что ты собираешься с этим делать? —?Артём укоризненно смотрит на Глеба, искренне не понимая, какого хуя тут вообще происходит.?— Займусь этим… —?вздохнул он. Тут, Глеб обратил внимание на то, что ребята уже всё подготовили к записи треков. Судя по всему, даже Ваню. Глеб пытался понять смысл строк, и, как только доходила всякая отсылка, становилось гораздо спокойнее. И все же, Голубин ловил себя на мысли о том, что голос Дрёмина ему очень даже нравится. Слушать было приятно, даже не обращая внимания на текст.***—?Это было весьма неплохо,?— признается Голубин, примерно на полпути домой.—?А…да? Спасибо… —?стеснительно произносит Дрёмин. Он невероятно горд собой, он молодец.—?Как ты вообще понял, что хочешь заниматься музыкой?.. —?интересуется Глеб, глядя на дорогу. Темноволосый лишь отворачивается к боковому окну, ничего не отвечая. —?родители помогли, или сам? —?продолжал блондин. Он намерен получить ответ. Но Дрёмин лишь вжался в кресло, не желая заводить разговор на эту тему. —?ну, скажи хоть что?— то…—?Сам,?— отрезал Ваня. Ему?— ли поведать историю о роли родителей в жизни Вани…