1 глава. Голубой щенок. (1/1)

—?Ты здесь? —?в комнату вошёл Вонпиль, Доун резко захлопнул крышку ноутбука. Ему не хотелось, чтобы кто-то видел на что он там смотрел. Хотя…ничего предосудительного не могло и быть. Но…как-то так… —?Есть, что ли, не хочется?—?Нет.Доун поднялся и прошёл мимо друга, задев его плечом. Разговаривать совершенно не было желания, как не было желания общаться совсем.—?Подожди,?— Вонпиль догнал, развернул его к себе лицом,?— Тебе не кажется, что нам нужно поговорить?—?Не нужно,?— Доун попробовал улыбнуться и это даже у него получилось, несколько наигранно, впрочем.—?Я не верю в каких-то там комаров! —?воскликнул Вонпиль, провожая взглядом уходящего друга,?— Просто скажи мне правду и всё…—?Нет никакой правды,?— пробурчал Доун, удобнее расположив ноутбук под мышкой. Заводить этот разговор было сейчас немыслимым делом. Всё уже пройдено сто тысяч раз и возвращаться к этому смысла не было. Не теперь…—?Почему? —?Вонпиль отчаянно заломил руки, посмотрел уже с мольбой,?— Ты не понимаешь, что делаешь мне больно?Доун не обернулся. Лучше всего действовать жёстко, если все остальные методы были бесполезны.Забравшись в свою палатку, он засунул ноутбук под подушку и огляделся. Ему нравилось здесь жить. Это был его собственный дом, в котором он чувствовал себя более-менее спокойно. К рассказу, что его просто сжирают комары и поэтому необходимо скрываться от них в своём собственном жилище, отнеслись скептически. Но это прокатило как-то. Спасибо Ёнкею, что вовремя вмешался и предложил оставить самого младшего в покое. Все понемногу отстали, кроме Вонпиля, разумеется. Но тут была своя причина.Доун вздохнул. Он чувствовал себя виноватым. Но только и всего. Почему нужно всегда и во всём держать отчёт перед старшими хёнами? У него что, не может быть своих тайн? Но Доун всё же кривил душой. Всё было гораздо глубже и чтобы объяснить, что творится с его душой, надо, по меньшей мере, спуститься на всю эту глубину… Шаг за шагом… Ступенька за ступенькой… А кто это захочет делать?Вонпиль хотел… Но именно с ним Доун и не мог поговорить. Мешало многое, если не сказать, что всё.Парень снова вздохнул и закрыл замок молнии на палатке. Видеть никого не хотелось. Он улёгся на покрывало и прочертил пальцем по брезентовому потолку. Остался заметный след. Было приятно лежать в этом, своём домике. Закрытым от мира со всех сторон. Чтобы наглые комары не смогли до него добраться. Вернее… один комар…Начиналось всё так замечательно! Мысли скакнули далеко в прошлое и Доун почувствовал давно забытое ощущение радости.Он тогда стоял перед дверью в это общежитие, куда его поселили после вступление в группу инструментального бойз-бенда, сформированного под лейблом JYP Entertainment. Очень известного корейского агентства. Ему было боязно, ведь он был самым младшим из всех. Что его там ждало, за закрытыми дверями? Но ничего плохого не случилось. Самый старший хён его вовсе не заметил и лишь спустя время Доун узнал, что зовут его Джэ. Нет, это было неполное имя, но его все так звали. Хён был иностранцем и это очень позабавило. Доун никогда не видел иностранцев так близко, хотя его сестра встречалась с парнем из Америки, но он совершенно не походил на Джэ.Лидер группы?— Сонджин, темноволосый и серьёзный парень, отвёл его в комнату с прекрасным видом на набережную и ткнул пальцем в верхний ярус кровати.—?Твоё место…Хм…"Твоё место"… Именно такие слова он сказал своей собаке, когда приволок её ещё щенком из ближайшего зоомагазина…На самом деле больше других ему понравился Ёнкей-хён, тогда называвший себя?— Брайаном. Он говорил мало, но зато покормил его в небольшой кухне-столовой и достал несколько снэков из своей личной заначки. Что сразу их сблизило. От хёна за версту несло дружелюбием и открытостью, а это неплохие черты.Вонпиль появился вечером. Доун уже лёг спать и познакомились они только утром…—?Эй, малыш, почему не ужинаешь? —?окликнул его Ёнкей и заглянул в палатку. Наткнулся на тёмные, проникновенные глаза и слегка нахмурил брови,?— Что-то случилось?—?Не называй меня так больше,?— дерзко заметил младший и отвернулся. Перетёк легко на живот, введя парня в замешательство.—?Оставь его,?— послышался мягкий говор Джэ,?— Он снова запал на видеоролики с Гат севен… Проголодается, сам придёт…Доун покраснел. Уши вспыхнули, будто туда вся кровь прилила…Ничего он не запал! Чушь какая… Ну, а даже если и посмотрел ролик-другой, в чём проблема-то? Все так делают. Вслух ничего не сказал, только хмыкнул, прислушиваясь. Ждал, что Вонпиль сейчас подхватит, начнёт разглагольствовать по полной программе, но было тихо, только слышалось из столовой приглушённое чавканье.Парень сглотнул слюну. Есть всё же хотелось, но это можно перетерпеть. Будет возможность проникнуть в холодильник позже…когда все уснут…В то, первое утро, Вонпиль напугал тем, что провёл по его щеке пальцем, когда он даже ещё не раскрыл глаза. Доун вздрогнул и вытаращился на соседа. Первой мыслью было, что он попал в какое-то немыслимое и чужое место, но потом всё вспомнил и улыбнулся навстречу этим глазам. Красивым, немного раскосым, тёмным и бездонным. Показалось странным, что парень так запросто может прикоснуться к нему и совсем не боится смотреть таким жадным взглядом. Будто на зверюшку какую. Или пришельца… Но Доун ведь и был пришельцем… Новым…неизведанным и совершенно непохожим на других.Позже умилялись его лёгкому характеру. Всем казалось, что младшенький милый и добрый, что совсем не походило на него. Он никогда таким не был, мама с сестрой обычно поражались этому его свойству вводить людей в заблуждение, при этом всё расставлять на свои места. Давать людям кардинально правильную характеристику и отталкиваться от этого. Нужно всегда сканировать чувства и характеры других. Только тогда ты будешь знать, что ожидать от них и отвечать на это так, как они хотят. Доун выучил с детства одно простое правило, что полагаться нужно только на себя. Любой друг?— всего лишь друг. Он не может чувствовать, как ты. Не может полностью проникать в твои мысли. Ему чужды твои самые потайные места в закоулках головного мозга. Всё, на что можно рассчитывать?— только на ни к чему не обязывающие разговоры о работе или отдыхе, в зависимости от обстоятельств, разумеется.Рядом послышались шаги и нетерпеливое покашливание. Доун сел. Уставился на вход. Досчитал про себя до десяти и ухмыльнулся, когда услышал голос Вонпиля:—?Можно?—?Зачем? —?вопросом ответил Доун.—?Я принёс тебе еду…—?Ты же знаешь, я не мусорю в ?своём? доме,?— тихо проговорил парень,?— Не надо быть таким хорошим, хён, это не прокатит.Вонпиль всё же открыл палатку, заглянул. Доун нервно вздрогнул.—?Поешь,?— настоятельно попросил старший,?— А потом, прошу, поговори со мной… —?парень оставил чашку с раменом возле входа и глянул жалобно.Вот этого не следовало делать. Всё, что угодно, мог стерпеть Доун. Всё, что угодно, но только не такую вот щемящую жалость. Что ж так больно-то!—?Вонпиль,?— позвал он, тот ждал,?— Убери это…—?Я правда хочу, чтобы ты поел,?— уже другим тоном сказал старший.—?Если хочешь, чтобы тебе поверили, никогда не говори ?правда?,?— вздохнул Доун, но прогонять хёна не стал,?— Ладно, мы поговорим,?— решил вдруг,?— Только не здесь.—?Мы можем погулять,?— засветился от радости Вонпиль,?— Сейчас как раз дождь. Ты же любишь такую погоду…—?Терпеть ненавижу,?— снова вздохнул Доун. Понимать же надо?— одно дело, когда ты один гуляешь под дождём и совсем другое, когда с кем-то. Глупый Вонпиль… Но вслух такого не скажешь. Нельзя обижать людей. Их любить надо. Только вот не получается…—?Иди…оденься, а то простудишься ещё…Уже темнело. Вечер был тёплый и даже дождь шёл ?нарошничный? какой-то. Доун смело шагнул в лужу и усмехнулся над растерянностью Вонпиля. Ему бы зонтик не мешало в руку сунуть и куртку застегнуть на все запоры. Не ровен час?— простудится. Отвечай потом…—?Куда пойдём? —?спросил он парня,?— На качели?Рядом находилась детская площадка, где всегда можно было пообщаться, если уж не хочется, чтобы твой разговор стал достоянием всех мемберов. И Вонпиль прекрасно знал, что имел в виду Доун.—?Угу,?— Вонпиль неловко перескочил через лужу и схватился за младшего. Тот стерпел, только губу закусил. Ненавидел он теперь такие знаки внимания. Всё осталось в прошлом.Качели были мокрые, но Доун всё же уселся, посмотрел вверх, прикрыл глаза, наслаждаясь прохладными каплями. Вонпиль невольно засмотрелся. Протянул безотчётно руку, притронулся к мокрым волосам парня. Свет от фонарей почти не проникал на эту площадку. Он словно рассеивался по-дороге. Проглядывал сквозь деревья, отчего потоки дождя казались какими-то сверкающими, серебристыми нитями.—?Я понимаю, почему тебе нравится дождь,?— сказал Вонпиль прерывающимся голосом.Доун открыл глаза, сел прямо, осмотрелся. Если быть честным, он любил любую погоду. Его радовало солнце, море, чистый воздух гор. Приятно подниматься туда на рассвете и застать новорождённое утро. Но, увы, без посредников.—?Почему же? —?ехидно спросил он и остановил свой взгляд на блестящих зрачках друга.—?Красиво,?— улыбнулся Вонпиль и снова защекотало где-то внутри от непрошеной нежности. Почему нельзя любить тех, кто этого заслуживает всей душой? Ведь был же интерес… Был… в самом деле был… Или так казалось? Копаться в себе именно сейчас, когда на тебя смотрят с такой доверчивостью и любовью? Только не это. Нужно непременно прекратить все попытки сблизиться. Сердце Доуна молчит. Только трепыхается и ворочается, словно ржавое колесо. Пусть никто и никогда не узнает об этом… Только…Только один человек… Совсем чужой… Далёкий. Нежный и ласковый. Какой ещё? Красивый? Тонкий? Волшебный? Да, именно, волшебный. Пусть он знает…Доун вздохнул. Нет. Такого никогда не будет… потому что это невозможно. И о чём разговаривать с близким другом, кого ты считал совершенно не тем, кем он думал. О чём? О погоде?—??Красиво??— это то, что ты видишь,?— сказал Доун,?— А я хочу, чтобы ты чувствовал. Закрой глаза и скажи, что ты чувствуешь.Вонпиль послушно прикрыл веки. Лицо его посерьёзнело.—?Я знаю, что ты меня больше не любишь,?— медленно проговорил старший,?— Сбежал от меня в палатку, придумал каких-то комаров…—?Я всегда тебя любил. Люблю. И буду любить,?— чётко произнёс Доун,?— Но совсем не той любовью, что ты бы хотел. Но ты не понимаешь…—?Я понимаю! —?перебил Вонпиль и открыл глаза, посмотрел гневно, не обращая внимания, что его ресницы слиплись от дождя и сейчас торчали острыми пиками. Словно остановившиеся стрелки часов,?— Но и ты меня пойми… Я не могу без тебя! Совсем.?— И что мне делать? —?выкрикнул младший,?— Мне ведь больно не оттого, что я с тобой… А оттого, что я не с тобой.Тьфу ты! Тавтология какая-то получается. Невозможно объяснить то, чего сам не можешь понять. Только почувствовать.—?Ты вернёшься в нашу комнату, если я больше не буду к тебе приставать? —?спросил Вонпиль и снова в его голосе прозвучала тоска.—?Нет. Мне нравится жить в палатке.—?Но Ёнкей часто засыпает в гостиной у экрана, ты не думаешь, что мешаешь ему?Когда не остаётся других аргументов, человек всегда начинает давить на чувства. Самое сильное противоборство эгоизму?— это чувство вины. Вонпиль, как никто, умел разжигать это ощущение. Оно росло и ширилось в геометрической прогрессии. Но самое главное?— сделать идиотское лицо и надеть на себя маску непонимания.—?Гостиная?— это единственное место, где может поместиться палатка,?— словно маленькому объяснил Доун старшему,?— У меня нет выхода.—?Раньше тебя всё устраивало,?— бросился в безоглядное плаванье Вонпиль, а Доун вдруг почувствовал, что обратной дороги не будет. Они либо далеко зайдут и расстанутся врагами, либо нужно прекратить всё здесь и сейчас. Что тоже чревато последствиями. Далеко идущими.—?Пойдём домой, ты совершенно мокрый. Не думай, что я снова буду сидеть возле твоей кровати, когда ты сляжешь и кормить тебя таблетками.Вонпиль промолчал. Он только вглядывался в лицо Доуна в неверном свете фонарей. Дождь закончился, но никто этого не заметил. Воздух стал прозрачнее, холоднее.Как это ни странно, Вонпиль послушался. Он взглянул ещё раз и двинулся в сторону общежития. Доун вздохнул и слез с качели.В общежитии они молча ретировались в разные стороны, так и не сказав друг другу ни слова на прощание.Доун закрылся в ванной и принял тёплый душ. Тело согревалось быстро, но душа обрастала новым льдом. Это было дурацкое чувство и объяснить его было невозможно, как он ни пытался.Ёнкей спал. Он полулежал на диване и похрапывал. Пульт грозил выскользнуть из его руки и Доун осторожно высвободил пальцы. Глянул на экран и застыл. Звук был уменьшен до предела, но перед глазами мелькали знакомые лица. Так близко. Эта группа дебютировала лишь на год раньше, но слава о них гремела по всему миру. Звёзды к-попа. Такие недоступные и кто скажет, что это не так? Да, они из одного агентства и почти каждый день видятся в здании JYP, но… Вот это ?но? и мешало. Оно непреодолимой преградой стояло между группами.Доун засмотрелся, выискивая глазами только одно лицо. Вот мелькнул знакомый образ и исчез… Потом снова мелькнул. Как же этого много! Можно целыми днями любоваться и такое не надоест, не наскучит… И как же этого мало! Это всего лишь видео, пусть можно остановить кадр и потрогать каждую ресничку, но это будет иллюзия…фантом…Вырубив плазму, Доун забрался в своё логово. Включил фонарик. По покатым стенкам сразу заплясали блики. Уютно. Тепло. Безопасно. Доун завозился, устраиваясь поудобнее. Бухнулся головой на подушку. Вскрикнул. Вытащил из-под головы ноутбук. Усмехнулся. Нет, сегодня он больше не будет смотреть ролики любимой группы. Если это сделать, невозможно будет заснуть до рассвета. Тогда мысли будут терзать его час за часом, секунда за секундой. Сколько угодно можно жрать себя живьём, но назавтра всё будет, как прежде. Он встанет живым и здоровым с немыслимой головной болью и ещё большим слоем льда в душе.…Вонпиль был прав, тысячу раз прав, говоря о том, что раньше его всё устраивало. В какой-то момент, Доун понял, что влюблён в своего мембера по уши. Сердце сладостно сжималось, когда Вонпиль гладил его щеки, трогал волосы или просто смотрел своими ласковыми глазами. Возможно, только тогда он осознал, что не такой, как все. Что ему совершенно неинтересны девушки. Сначала был страх. Что, если об этом узнает хотя бы один человек? Его с позором выдворят из группы и это поганое клеймо гея будет с ним на всю жизнь. Он лишится всего. Семья отвернётся от него, родная сестрёнка будет смотреть с презрением и ни один друг не примет его сторону...Душевные терзания измучили его, он не знал, как вести себя, как не показать такой странный интерес к мужскому полу, но Вонпиль первый увидел, что с ним творится. Как-то, Доун проснулся, когда к нему прикасались чьи-то тёплые пальцы. Было приятно, на миг забылись все горести. Его обнимали и сердце жгло огнём этой любви. Такое открытие навалилось, как снег на голову. Ему страшно захотелось близости. Просто нестерпимо. И Вонпиль дал ему то, чего так не доставало. Было ощущение эйфории, но сердце молчало. После секса пришло дурацкое чувство вины и пошлости. Словно он?— грязный носок. Он часами драил себя в душе, но это противное ощущение не исчезало. Смирившись, Доун просто плыл по течению и был готов, как всегда, сканировать мозги своих мемберов и жить полной жизнью. Вонпиль чувствовал, что что-то не так, но терпел, ведь отношения у них были отличными. Ласковыми и желанными. А душа Доуна раз за разом обрастала тонкой корочкой льда. Нет, было всё хорошо. Так можно было жить вечно. Душа плакала, пока тело насыщалось жизнью, но это было терпимо.Закончилось же всё в одну секунду…Что тогда было? Какая-то совместная тренировка всех мужских групп JYP? Кажется, они разучивали танец, представляющий агентство. Бойз-бенд Got7 тоже были… Самое смешное, что Доун знал всех мемберов этой группы, но совсем не общался с ними. Они казались слишком красивыми, слишком пафосными и далёкими от несовершенства.Случайно он задел рукой какого-то парня и конфузливо извинился. Ему не давались танцевальные движения. В своей обожаемой группе он занимал совершенно незаменимый пост ударника. Его стезя?— это барабаны. О всяких танцах не могло быть и речи. Даже простое движение ?волны? напрягало его до чёртиков. А тут… столкнувшись с неизбежностью, он просто старался никому не мешать и делал движения по мере возможности. Тощий, смазливый парень улыбнулся ему и тут же опустил голову. Он двигался, как бог, но не это захватило Доуна. Далеко не это.От парня несло таким восхитительным букетом всего, что Доун забыл, зачем он здесь. Навалилось вдруг безысходное чувство тоски и одиночества. Этот красивый, тощий парень страдал! Его душа стенала и плакала от какого-то внутреннего горя. Беспроглядной тоски. Доун словно встретился с самим собой на тонком отрезке Вселенной. Это так поразило, что сердце торкнулось надсадно и забилось в унисон с сердцем этого человека. Невидимые нити плотно охватили все его внутренности. Импульс пошёл из глубины души и затопил целиком...—?Доун, ты уже спишь? —?вдруг ворвались в воспоминания чужие слова. Парень вздрогнул. Да. Он спит. Не надо его трогать,?— Я вижу свет. Выходи, поешь, хотя бы… Ты же так и не поужинал.Это Ёнкей. Можно было выйти и спокойно поесть остывший рамён, заботливо оставленный Вонпилем возле его палатки. Но не хотелось…—?Я тут нашёл помятую купюру в десять тысяч вон, случайно, не твоя? —?вкрадчиво проговорил Ёнкей.Он знал, чем можно выманить Доуна. В его палатке были спрятаны настоящие сокровища. Всё, что плохо лежало или было ?ничьим?навсегданаходило своё место здесь, взакромах палаточного ?штабика?.—?Положи возле двери,?— басовито заметил Доун,?— Завтра заберу.—?Э-э-э, нет, или сегодня, или?— никогда,?— в голосе хёна послышалась усмешка,?— Выходи, малыш.Доун просунул голову в щель двери и укоризненно заметил:—?Я же просил тебя не называть меня так…Ёнкей помахал перед своим лицом настоящей купюрой и улыбнулся.—?Ты же знаешь, что навсегда останешься для меня маленьким. Иди сюда.Доун вздохнул. Вылез. Уселся рядом на диван.—?Я уже вырос, хён…Ёнкей протянул ему бумажную денежку и заглянул в глаза.—?Ты снова плакал? О каком взрослении ты говоришь, если ревёшь, как детсадовец!Доун отвернулся. Ему расхотелось тут торчать. Спрятаться бы в свою норку и заснуть летаргическим сном, чтобы проснуться совершенно в другом измерении, где нет никого…Только пусть он будет. Щуплый паренёк из другой группы…—?Я там курочку оставил на столе для тебя,?— продолжил Ёнкей,?— Иди, разогрей.Доун машинально обернулся на дверь своей палатки, не увидел тарелки с рамёном.—?Хён, ты прибрался? —?спросил он старшего.—?А-а-а, ты про это,?— перехватив его взгляд, заметил Ёнкей,?— Я нечаянно наступил на него. Пришлось выбросить.Доун улыбнулся, представив неловкого хёна, подскользнувшегося на рамёне. Его мозг точно нарисовал эту картинку, словно он увидел такое вживую.—?Иди, принеси курочку мне и себе,?— заговорщицки сказал хён.—?Не хочется,?— сделал попытку улизнуть Доун.—?А что, моя защита уже не нужна? —?повёл бровями Ёнкей,?— Большой и страшный комар не жужжит возле твоего уха?Доун напрягся.—?Ты догадался, хён?—?Джэ сказал,?— вздохнул Ёнкей,?— Иди уже, есть страшно хочется.—?Джэ? —?Доун подпрыгнул на месте,?— Ты сказал?— Джэ?—?Ага,?— старший хён посмотрел без всякой иронии. Как-то серьёзно и по-доброму,?— Мы все уже знаем…—?И что? —?испугался Доун,?— Выбросите меня из группы?—?Ты что, сбрендил?! —?вскричал Ёнкей,?— Твоя ориентация как-то может изменить наше к тебе отношение? По-твоему, мы?— идиоты тупые? А про Вонпиля я вообще всё знал с самого начала. И не меньше его люблю из-за этого. Глупый ты ещё. Страдал в одиночестве совершенно без причины.—?А Сонджин? Он ничего не сказал? —?всё ещё переживал Доун.—?Хочешь, я открою тебе одну тайну? —?снова заговорщицки улыбнулся старший.—?Хочу,?— наивно выпалил Доун.—?Тогда принеси сперва курицу! —?скомандовал Ёнкей.