Часть 1 (1/1)

Герман нервно промокнул руки мягкой салфеткой и отбросил ее в сторону. Он поправил прическу, облокотился на кафель раковины и надул губы, выдохнув. Данила, блин. С этой очередной идеей; кому вообще придет в голову брать адвоката на встречу с другом, да еще и походя счета шлепать? Его лощеный припевала в костюме весь разговор только молчал, выписывая, как ксерокс, бумаги, и это тоже бесило Германа. Возможно, потому что костюм был из тех, что даже он себе не смог бы позволить, будь у него потребность в костюмах, и следующим и вполне логичным вопросом было: откуда у Данилы вообще деньги на такого адвоката? Он же наверняка берет даже по минутам, не по часам. Да и зачем адвокату вообще такая работа? Анбеливбл.Под потолком тихо заработал освежитель воздуха, и Герман глубоко вдохнул, успокаиваясь. Какой чудесный аромат, ненавязчивый, мягкий. Он с удовольствием огляделся, снова оценивая обстановку. Еще одна причина, по которой он любил этот ресторан. Кафель под черный мрамор, кремовый белый, автоматические установки, местами позолота. Даже язык не поворачивался назвать это место туалетом; это была комната отдыха, которая сейчас была абсолютно пуста.Именно, что была.Дверь открылась. В туалет зашел тот самый злосчастный тип в очках, адвокат; Герман недружелюбно на него посмотрел и подвинулся, демонстративно освобождая место у раковин. Он сказал себе, что не даст ни малейшего повода думать, что заинтересован в разговоре и зарылся в рюкзак, отыскивая в косметичке корректор. Так называемый ?адвокат? тоже ничего не говорил. Он вымыл руки и аккуратно промокнул их?— Герман невольно отметил маникюр на холеных руках, но одернул себя и попытался сосредоточиться на своем отражении, очень удачном в свете от зеркал. Он даже преуспел в этом на какие-то секунды?— пока не наткнулся на устремленный в его отражение взгляд.Дыхание перехватило от такой наглости. Герман повернулся и округлил глаза, без слов требуя объяснить причину вторжения в личное пространство, и в этот же момент адвокат улыбнулся.Внезапно у него оказалась очень приятная улыбка.—?Нас не представили,?— сказал он. —?Филипп.Герман приосанился. Голос у адвоката был просто волшебный; сразу и негромкий, и уверенный, и Герман решил пойти навстречу новому знакомому. В конце концов, он не виноват в том, что его наниматель?— идиот.—?Герман,?— Герман переложил корректор из одной руки в другую и пожал протянутую руку. Руки у адвоката были идеально твердыми и мягкими сразу. Такие просто не хотелось отпускать.Филипп ответил на рукопожатие и чуть притянул к себе ладонь Германа.—?Вы позволите сказать одну личную вещь? —?спросил он, глядяповерх очков.Герман замялся. В голове пролетели самые разные предположения, что этот человек собирается ему сказать; он неопределенно качнул головой, как бы ни да ни нет, и попытался отвести руку, но Филипп не отпускал.—?Ваш друг просто сказочный кретин,?— вдруг мягко рассмеялся Филипп. Герман от неожиданности засмеялся. Что ж, в этом случае он был более чем полностью согласен. —?Хотите мое мнение? Все, что ему нужно?— как можно больше внимания от вас. А он нанимает адвоката.Герман улыбался, но теперь уже самодовольно. Он промолчал?— хотя в душе злорадствовал?— но говорить тоже ничего стал, опасаясь, ну, чего-то. Диктофона. Он снова попытался отодвинуться, но Филипп продолжал удерживать его руку в своей. Все еще улыбаясь, Герман посмотрел в ответ и от внимательного, изменившегося взгляда стало не по себе.—?Что? —?в замешательстве спросил он.

Филипп улыбался.—?Он выбрал неправильную тактику,?— ни к селу ни к городу сказал он и сделал шаг вперед. Герман нахмурился. Филипп не отрывал от него взгляда. —?Это не то, что нужно, чтобы вас удержать. Или заинтересовать. Вас нужно трахать. Много трахать. Раскладывать под собой и делать это много, много раз, чтобы никуда не сбежал. И чтобы не позволял незнакомым мужчинам,?— с каждым словом он будто бил Германа по щекам и, одновременно, уверенно делал шаг. —?Зажимать себя. В общественных. Местах.Герман сдавленно ахнул, ошеломленный чужими словами. Между ними уже не было и пяти сантиметров. Он подался назад, но врезался бедрами в твердый мрамор и остался, где стоял. Герман попытался вырвать ладонь, но хватка у адвоката оказалась стальная; странно, но при этом Герману не было больно.Он вспыхнул до ушей, вдруг осознав, что все это время с него не сводили взгляд, и с вывозом посмотрел в ответ.Филипп продолжал улыбаться.—?Что… Вы… Если это какая-то очередная провокация Данилы,?— начал Герман.Филипп рассмеялся. Он расцепил руки, снял очки и сунул их в карман.—?Теперь понимаю, почему вы друзья.Герман поджал губы. В этом замечании не было даже намека на уважение. Филипп снова поднял на него взгляд, и вот теперь Герман судорожно заметался, пытаясь разглядеть в стальных глазах хотя бы шанс на возможность сбежать. По ощущениям, это напоминало какой-то гипноз, потому что Герман... Даже не старался освободиться. По-настоящему. Кричать там, или драться. Бежать.—?Поясню…Филипп подался еще вперед и наклонился. Герман втянул в себя воздух, но тут же потерял его весь, без остатка, потому что Филипп его совершенно бесцеремонно забрал. Он целовался так же, как говорил: без излишнего напора, но уверенно. Как свое брал?— не отдавая себе отчета, Герман приоткрыл рот, и тело от макушки до пят прошила дрожь, едва чужой язык скользнул вдоль собственного.Герман не то всхлипнул, не то вздохнул, и был награжден еще одним поцелуем. Это было непередаваемо. Его бросило в жар, и Герман даже промокнул лоб запястьем, уверенный, что там пот, и собственное движение отрезвило.Он отдернул голову. Филипп тоже выпрямился, оценивающе глядя из-под ресниц. Он поймал испуганный взгляд Германа и улыбнулся.—?Понравилось? —?с насмешкой спросил он и тут же потребовал. —?Скажи ?да?.Герман открыл было рот, но не смог ничего сказать из-за короткого поцелуя. Теперь это ни разу не было мягко; больше всего Герману казалось, будто его ужалили. И отхватили часть души с этим.—?Скажи ?да?.Еще раз.Герман что-то промычал. Его вело больше, чем от выпитого натощак алкоголя. Он даже не знал, что такое вообще бывает?— от поцелуя. Собственные очки сбились куда-то в сторону и ужасно мешались - Филипп стянул их. Герман повернул голову, помогая движению, и почувствовал чужие губы на скуле.

Другая рука Филиппа легла ему на затылок и оттянула за волосы.—?Прекрати,?— скорее попросил, чем сказал Герман.—?Не-а.—?Хватит,?— уже громче потребовал он, послушно запрокидывая голову, и тут же стиснул зубы, когда Филипп короткими поцелуями прошелся по шее. Стало плохо при мысли, что кто-то может зайти. —?Нас уви…Он позорно высоко ахнул, ощутив чужие зубы на коже, но прикрыл себе рот.—?Отзывчивый,?— пробормотал Филипп между поцелуями, и на это Герман уже ничего не ответил. Сил не было. Он только вздыхал и цеплялся пальцами за темный мрамор, выгибаясь, и инстинктивно раздвинул ноги, давая больше пространства. Филипп встал плотнее. Его руки, казалось, были абсолютно повсюду, и Герман не знал, на каких ощущениях фокусироваться. Он вскинул бедра, когда ладони Филиппа прошли по ним, и почувствовал давление, с которым Филипп пригвоздил его к раковине.—?Прекрати извиваться,?— сказал он, глядя в расфокусированные глаза Германа. —?Или я тебя прямо здесь разложу.—?Т-тогда… Ах-х, прекрати меня лапать,?— как можно более дерзко ответил Герман и застонал, когда сильные пальцы погладили его сквозь брюки.Просто чудо, что еще никому не приспичило зайти.Филипп разорвал поцелуй. Он выпрямился. Смерив испепеляющего его Германа взглядом, он посмотрел куда-то за спину?— в зеркало? —?и усмехнулся.—?У меня есть идея получше.Он сделал шаг назад, потянул, увлекая за собой, и Герман едва ли не с поспешностью пошел. Он даже не рефлексировал этого - настолько было плевать. Мозг будто бы отключился, обдолбанный удовольствием, и единственное, что сейчас интересовало, это насколько хорошо может быть дальше.Филипп захлопнул дверцу, поворачивая замок, и Герман в очередной раз воспел мысленную осанну местным дизайнерам. Черный прямоугольник доходил почти идеально до пола. Но времени на долгие благословения не оставалось, потому что Филипп почти сразу оказался рядом. Его руки забрались под футболку Германа; быстро пробежались, вернулись вниз, на пояс, дернули на себя. Герман требовательно мазнул губами по губам, требуя новой порции кайфа, и, целуя с максимальной отдачей?— в конце концов, он гордился тем, как целуется! —?сам опустил руки вниз, чтобы выдрать чужой ремень. Ощущения зашкаливали. Не было смысла сдерживаться, хотя какая-то часть рассудка и кричала, что это полный mess, хаос… Беспредел; наплевав на все, он просунув руку в штаны Филиппу, он наспех огладил через ткань его член, стоящий так, что прижимался к животу?— и сжал, с мстительным удовольствием почувствовав стон на губах.Филипп схватил его за руки и придавил, прижимая к прохладному кафелю. Он ничего не сказал: только посмотрел, как пришпилил, но на этот раз Герман легко избавился от гипноза и даже развеселился. Он совершенно перестал соображать, и это было ни с чем не сравнимое ощущение. Но руки хотелось занять. Подставляясь под плавные, выводящие в транс поглаживания, он положил руки на самое безопасное место?— на предплечья, и с изумлением ощутил мускулы под слоями рубашки и пиджака. Это заставило по-новому взглянуть на своего партнера; от одной только мысли, каким может быть тело под этими одеждами, у Германа перехватило дыхание. А, может, виной тому был сам Филипп, прикусывающий мочку его уха. Герман не различал.—?О май гадбл,?— выдохнул он, снова ощутив перекатывающиеся бицепсы по руками, и, отстранившись, потянул чужой галстук. Филипп вскинул брови на это замечание, и Герман, деловито расстегивающий ему пуговицы, пояснил. —?Я просто обязан это увидеть.Филипп рассмеялся. Он обхватил руки Германа, на этот раз положив их вместе со своими ему на задницу, и вовлек в очередной крышесносный поцелуй. Герман стонал и вздыхал, отвечая, и изо всех сил пытался потереться, потому что ну невозможно.—?Не сегодня,?— к чему-то выдохнул Филипп.Слова пузырящимся эхом пронеслись в голове, но Герман и не пытался их осознать. Его не смущало, что собственные брюки с бельем поползли вниз: скорее, он был готов кричать от облегчения. И тут же, едва Филипп притянул его к себе за бедра и сжал руками?— провалиться сквозь землю, потому что именно сейчас, только сейчас и ни минутой раньше или позже он вспомнил, почему опоздал на встречу с Данилой.Он почувствовал, как Филипп улыбается в поцелуй, и едва не зарычал от досады.Конечно, комментарий не заставил себя ждать.—?Всегда готов? —?спросил Филипп.—?Заткнись,?— огрызнулся Герман. Лицо горело, как от пожара.

Филиппа, похоже, только позабавила эта попытка. Он мягко надавил на пробку, скорее намекая на движение вперед или назад, и все это время не отрывал взгляда от задыхающегося Германа.—?Нет-нет-нет, все в порядке, мы все тут взрослые мальчики,?— все с той же интонацией сказал он. —?И часто ты так… собираешься? На встречу с друзьями?Герман не знал, что такое возможно, но загоревшая кожа болела от румянца. Нет, не часто, окей?. И Данила тут был не причем совершенно. Просто сегодня, как раз после короткой встречи с Данилой и спонсорами, у него было свидание; некто S4bZero из интернета?— Герман не знал этого парня, но то, как он писал, сносило крышу. Герман давно считал, что его не удивить перепиской, но это были просто фейерверки из эмоций и слов.И, конечно, фотки. У парня были просто нереальные руки и член. Германа так бомбило с выходки Данилы, что он даже забыл о ощущениях, потом свыкся, а потом… Потом просто времени не было, чтобы вспомнить.Ну вот, разве что только сейчас. И это вовсе не то, что планируешь с утра за завтраком.Филипп нехорошо прищурился. Герман пришел в себя. Он с вызовом вскинул подбородок, не собираясь оправдываться, и, похоже, Филиппу это понравилось. Он наклонился, вдавливая в стену еще плотнее; если бы Герман был в состоянии, он бы подумал, что его руки жили отдельной жизнью и гладили, толкали, растягивали, пока сам он не отводил глаз от улетающего от каждого прикосновения в космос Германа и, казалось, запоминал каждую черточку его лица.Дверь хлопнула. Герман вскинулся; в порыве бестолковой паники он попытался вырваться и сбежать, но бежать было абсолютно некуда. Он не знал, как Филипп это делает, но был уверен заранее?— не останется ни одного синяка. А от взгляда он чувствовал себя тупой мартышкой перед съедением.Филипп повернул голову и тихо сказал на ухо, перекрывая голос какого-то говорящего по телефону мужика.—?Назовем это так. Счастливое…Он снова коснулся пробки. Герман вздрогнул.—?Стечение…Оставив игрушку в покое, он потерся пахом о пах Германа, отчего колени охватила слабость.—?Обстоятельств.Он повторил эти движения все вместе, одновременно, и сразу же накрыл рот Германа своим, ?съедая? совершенно ошеломленные стоны. Герман был в шоке. Казалось, что такого, ну, разве он не игрался с собой или другими? Не терся? Не целовался до звона в ушах? Нет, последнего точно не было, но это и не должно было быть так важно. Как и секса в общественных местах. С незнакомцами, работающими на лучшего друга, конченного дебила, благослови его господь.Герман разорвал поцелуй, пытаясь сфокусировать взгляд и осознать, да что за такое вообще с ним происходит, но дверь снова хлопнула. Стало тихо, и он был не один, кто это понял.Филипп бросил острый взгляд в сторону, прислушиваясь, и вскинул брови.—?Отлично.?Да, неплохо?,?— готов был согласиться Герман, но каким-то задним умом понимал, что Филипп не имел в виду его ощущения. В этот же самый момент Филипп сделал шаг назад?— Герман невольно подался к нему, дезориентированный желанием получить как можно больше, и, нет, он правда не был готов к тому, что его развернут лицом к стенке. Хотя стоило бы. Хотя нет, подождите, нет.—?Подожди,?— запротестовал он и, к удивлению, Филипп моментально послушался. Он остановился, чуть обнимая, разглядывал?— Герман мог чувствовать движение его ресниц на своем виске, но ничего не говорил и даже не ласкал.Внезапно до Германа дошло, каким трусом он может выглядеть со стороны; даже если совсем не имел в виду. Тысячи мыслей ворохом взлетели в голове, как освобожденные из плена, и Герман сделал глубокий вдох, успокаивая себя.Он чуть повернул голову и встретил внимательный взгляд Филиппа. Скользнул вниз, по губам. Обратно.Крейзи. Он хотел этого мужчину так, как никого и никогда.—?Там,?— он кашлянул, прогоняя хрипотцу, и повторил, кивая на предусмотрительно захваченный рюкзак на вешалки двери. —?В рюкзаке.Он почувствовал, как чуткие ладони снова начали свое хаотичное скольжение. Угадал легкую улыбку Филиппа, но теперь это не было обидно; Филипп терся о задницу Германа, гладил его член, забирался руками под футболку, царапая кожу и соски. Он кусал шею, так, что кожа горела, кромку уха и из его рта постоянным, непрерывным потоком текли сладкие гадости, от которых мозг Германа отключался, пока сам Герман упирался ладонями в твердую стену и был готов умолять и скулить, чтобы Филипп остановился?— или, если подумать, не останавливался никогда.—?Я… —?выдохнул он, почувствовав, как приближается это. —?Я сейчас…Филипп резко прекратил все. Вообще все; он сжал член Германа у основания, отчего тот в разочаровании застонал и вжался лбом в собственные ладони на стене. Пробка с характерным хлюпанием покинула тело?— Герман от неожиданности звонко вскрикнул, но Филипп уже отстранился. Герман выпрямился. Он переступил через одежду, чувствуя, как все тело горит на ставшем вдруг таким холодным воздухе, и пытался не прислушиваться к отчетливым, пошлым звукам. Он мог представить, как выглядит сам, представить, как выглядит Филипп, вскрывающий презерватив, раскатывающий его по себе, и Герман безумно захотел это увидеть. Он оглянулся, но Филипп не дал ему времени хоть сколько нибудь собраться с мыслями: он вернулся. Его теплые руки огладили поясницу Германа и легли на бедра, притянув. Снова исчезли; Герман услышал характерный звук льющейся смазки. Он повернул было голову, чтобы сообщить, что он, вообще-то уже готов, между прочим, но Филипп встал вплотную и, чуть продавив на спину, наклонился, чтобы все так же насмешливо сказать на ухо:—?Я забочусь о тебе.Герман не успел ни съязвить, ни даже обернуться, чтобы сорвать поцелуй себе. Ему резко стало не до этого. Тело напряглось; Герман подавил инстинктивную попытку отстраниться и судорожно надул щеки, выдыхая. Он пытался заставить себя расслабиться, но получалось намного хуже, потому что Филипп только входил и его было реально много.Он снова вдавился лбом в руки. Наверное, стоило сосредоточился на дыхании, но…Филипп вплел пальцы в его отросшие волосы и не сильно потянул на себя. Другая его рука, скользкая от смазки, легла вниз, сперва мягко, а потом настойчиво поглаживая член, и Герман выдохнул. Жаркое марево, невероятным дурманом обволакивавшее его раньше, вернулось. Оно мерцало золотым, золотым и красным под зажмуренными веками. Герман чувствовал, как расслабляется его тело, как раскрывается, принимая член Филиппа, чувствовал это так, как если бы мог чувствовать со стороны. Сознание расслаивалось на измерения. Он повернул голову, откинувшись на плечо, и Филипп сразу поцеловал его - охотно, глубоко и вязко, отключая мозг.Филипп толкнулся. Герман коротко выдохнул. Он чуть не упал, в такой кисель превратились руки, но Филипп подхватил его. Одной рукой он уперся в стену перед ними, а второй, положив ее на бедро Германа, притянул к себе, толкнулся еще раз, переступил с ноги на ногу, снова притянул, снова толкнулся, и на этот раз Герман сам захлопнул себе рот рукой, без особенной пользы заглушая крик, но это было… До звезд. Филипп раздраженно скинул его руку, Герман по-дурацки попытался укусить его, но тут же потерял малейшее понимание того, что именно он собирался когда-либо делать. Он вскрикивал и стонал, изгибался, желая насадиться так еще раз, и дрожал, когда Филипп делал это за него. Плавился, вздыхал, пытался удержаться. Выпрямлялся, вскидывал руки в волосы Филиппа, целовал, не разбирая, куда именно попадают поцелуи. Он получал такие же хаотичные прикосновения в ответ, слышал голос Филиппа, что-то говорящий ему, вибрирующий на низком, животном выдохе, от которого волосы приподнимались, как от мурашек?— и еще какой-то странный, надоедливый и жужжащий звук в стороне. Он ритмично повторялся, нарастая, кажется, с какой-то мелодией, но Герману было плевать. То самое состояние, что хоть небо упади; он бы ни за что не прекратил того, что сейчас происходит. Даже земле…—?Герман! Герман!Голос приближался. Дверь хлопнула; Герман ахнул, в один момент приходя в себя, и выпрямился. Не узнать этот голос было невозможно. Он в панике оглянулся, чтобы проверить, закрыта ли дверь и взглядом влетел в стальные глаза Филиппа. Он улыбался.—?Герман!Внезапно Герман понял, что это был за звук: телефон. Мелодия понемногу становилась громче. Герман вскинул руку. Он попытался дотянуться до рюкзака, но, конечно, безуспешно, слишком далеко, а Филипп, удерживающий его на месте, смеялся. Герман обжег его злым взглядом и, недолго думая, наклонился в другую сторону и махнул рукой, заставляя слив заработать.Поток воды заглушил звук телефона. Филипп перехватил его руку. Он завел ее за спину и, как в наказание, принялся двигаться, заставляя Германа царапать стену и кусать губы, лишь бы не застонать.—?Герман? —?растерянно позвал Данила.Герман услышал глубокий вдох за спиной и в самый последний момент вскинулся, закрывая Филиппу рот. Он сделал страшные глаза?— надеясь, что страшные, а не умоляющие, и Филипп смеялся и прикусывал подушечки пальцев. Но недолго. Как по щелчку став серьезным, он с силой притянул к себе, продолжая размашисто двигаться, и Герман понял, что в опале.Короткое ?ох? сорвалось с губ. Неслышное, но это последнее, что он мог хоть сколько нибудь отчетливо сказать или выдохнуть. Воздуха катастрофически не хватало. Все тело накалилось и напряглось, чуткое, как оголенный провод, каждое движение Филиппа било напрямую по нервам, и Герман не успевал осознавать. Он слышал, как пищит, набирая текст, телефон Данилы и где-то совсем на краю вспомнил, что смс-ки у него на беззвучном.Филипп накрыл его рот своим, свободной рукой обхватил член, и этого хватило.—?Хм, вот его очки,?— сам себе сказал Данила. —?И корректор забыл. Стьюпидл…Хлопнула дверь. Герман уже не слышал. Как сквозь вату он чувствовал последние толчки Филиппа, его дрожь, от которой оргазм Германа вышел на новой виток?— и все.Пустота.Казалось, прошла вечность перед тем, как перед глазами проявился свет и вернулись звуки. Герман встряхнул головой. Тело слушалось с трудом; оказывается, он почти оделся за это время. Он слегка качнулся, упираясь затылком в стену и застегивая брюки, и, как ни откуда появился Филипп и загородил собой свет.Герман заторможенно моргнул. Филипп молчал. Он притянул Германа к себе, помогая с застежкой брюк, и по-собственнически подхватил, сжимая и без того пострадавшую задницу.

Герман почувствовал, как в задний карман что-то скользнуло.

Он поднял взгляд, пытаясь понять, что это.

Филипп улыбался.—?Позвони,?— сказал он и наклонился. Герман приготовился к новому поцелую, которого почему-то не хотелось сейчас, но Филипп лишь наклонился дальше и сказал на ухо. —?Все-таки, я хороший адвокат.