saturday, october 16 (1/2)

Мерзкий звук будильника слишком резко вытащил Лену из сна, не дав толком попрощаться с привлекательными сердцу иллюзиями. Темникова поднялась, закутавшись в одеяло, что теперь собирало всю пыль с пола. Надо бы убраться. Времени катастрофически не хватало ни на что. Лена осознала, что последнее время либо пропадает на работе, либо спит. Причём спит как днём, так и ночью. Полина бы сказала, что это начинающаяся депрессия. Но Лена не спрашивала Полину. Лена просто хотела спать. Открыв холодильник, Темникова обнаружила, что и закупиться она тоже забыла. Это уже ни в какие ворота не лезло. Пора завести женщину. Фаворская же посоветовала брать пример с мужчин, а они испокон веков только этим и занимались: упрощали себе жизнь только лишь появлением женщины рядом. А чем Лена хуже? Ничем. Даже лучше.Она села и задумалась, сильна ли Ольга в бытовых вопросах. Хотя, какая к чёрту разница, в каком состоянии твоя кухня, если по ней ходит богиня? Но богиня ходила по собственной кухне (надеялась Лена) и даже не утруждала себя проверять непрочитанные сообщения. Серябкина, в принципе, редко появлялась в сети. Темниковой хотелось, чтобы Ольга выбрала тот же самый сценарий: работа-спать-работа. Лена бы с удовольствием кинулась в бой с их общим расхлябанным состоянием. Но от Серябкиной не веяло ни тоской, ни усталостью. От Серябкиной веяло жизнью. Хотя, вряд ли и по Темниковой внешне можно было судить об её внутреннем разладе. Как говорила её мама, по Лениному лицу непонятно, умер кто-то или родился.Темникова зевнула и взяла телефон в руки, набрав Дашу. Она знала, что Шашина уже давно проснулась. Лене казалось, что блондинка может собираться с ночи, чтобы утром блистать, идя по школьному коридору. ?Тебе надо было в модели, а не в учителя идти?, – посоветовала ей однажды Темникова, но девушка что-то там неразборчиво пробурчала в ответ. А могла бы просто оценить комплимент, которыми нечасто одаривала её Лена. Темникова никогда не была влюблена в Дашу хотя бы на грамм. Темникова слишком любила, когда кто-то знал, как сделать ей хорошо, и никогда не могла в этом отказать. Лена знала, что и Шашина вполне выживет без неё. Шашина переживёт даже апокалипсис, если прихватит с собой зеркало и косметичку.

– Занятия отменили?! – восторженно проговорила Даша, ответив на звонок.– Нет, – нахмурилась Темникова.– А чего тогда звонишь?– А я уже не могу позвонить?! – возмутилась Лена.– Судя по всему, ты всё можешь, – пробормотала Шашина, намекая об их… ссоре.– У меня нет ничего на завтрак. Сообрази что-нибудь.– Ещё тебе что сделать? Мне бы кто что сообразил.– Понятно, – положила трубку Темникова. Даша была горе-хозяйкой. Это Лена знала давно, но надежда всё же умирает последней. Она пролистала список вызовов и вновь поднесла телефон к уху.– Солнышко, – протянула Полина, – просто постирай трусики с утра. Такое случается. Ничего страшного.– Я хочу кушать, – не обращая внимания на сторонние комментарии, проговорила Лена.– Если очень быстро приедешь, то я тебя покормлю.– Серьёзно?! – подскочила Темникова.– Да.– Слушай, – уже начала собираться Лена, – ты ещё можешь отказать Никите? Обещаю, что сделаю тебе предложение в тот же день.– Зайка, даже не буду врать, что подумаю.– Ладно, я еду, – бросила ей Темникова, добавив: – Обожаю тебя.Катя, сделав поворот в триста шестьдесят градусов, открыла глаза и уставилась в потолок, пытаясь привести мысли в порядок. Девушка повернула голову и увидела мирно спящую на спине Ольгу. Кищук придвинулась к ней и прижалась, пряча лицо в её волосы, но, впрочем, скоро подпёрла голову рукой, любуясь на оголённое по пояс тело Серябкиной. Катя, сколько бы ни смотрела, никак не могла привыкнуть к этой красоте. Два больших голубых глаза скользили всё выше, пока не наткнулись на лицо Ольги, и тут же восхищение в них потеснила нежность. Грудь Серябкиной равномерно вздымалась, лицо выражало спокойствие, а волосы были беспорядочно разбросаны на подушке. Катя ощутила прилив неизвестных до этого момента чувств, которые захлестнули её волной и обрызгали неконтролируемым счастьем. ?Я люблю этого человека. Я её люблю?, – вдруг пронеслось в голове Кищук, и девушке вдруг захотелось тут же разбудить Олю, зацеловать её, заобнимать, отдать ей всё нерастраченное за эти годы тепло. Но вместо этого она начала гладить подушечками пальцев лицо Серябкиной и покрывать его невесомыми поцелуями.

– Оль, просыпайся, – шепнула Катя ей на ухо, – у тебя пары.

Ольга распахнула глаза, но тут же их закрыла, пробубнив:– А у тебя выходной.

– Я выспалась.

– Тогда сходи за меня, – проговорила Оля и, перевернувшись на бок, закинула руку на Катину талию.

– Ольга Юрьевна, просыпайтесь, – задорно проговорила Кищук, начав целовать её лицо ощутимее, – учёба не ждёт.

Та самая Ольга Юрьевна открыла глаза, сонным и наигранно недовольным лицом уставившись на Катю.

– Могла бы и дать выспаться своему классному руководителю, Кищук!– Когда-нибудь обязательно, – кивнула Катя с прилипшей к лицу улыбкой и нежно поцеловала девушку в губы.

Ольга ответила ей, медленно проводя руками по обнажённому телу, которое тут же покрылось мурашками. Катя выдохнула и нависла над телом Серябкиной, опустив губы ей на шею. С губ Оли слетел тихий, почти неслышимый стон, от которого, однако, у Кати внизу живота начал собираться тугой ком. Она легла на Ольгу, несильно царапая её бёдра ногтями, как вдруг обе девушки услышали звук будильника. Серябкина взяла телефон в руки и посмотрела на экран, пока Кищук целовала её за ухом.

– Это поздний, – на выдохе произнесла шатенка и попыталась остановить властвующее в теле возбуждение.

– Чего? – оторвалась от неё Катя, приводя в порядок сбившееся дыхание.

– Будильник поздний, – объяснила Серябкина, гладя её лицо пальцами, – секс мы с тобой проспали.

Катя, видимо, была категорически не согласна с таким раскладом вещей и снова припала к губам Оли своими, поглаживая её талию и живот. Серябкина вдруг поняла, что секс на первом месте потеснило желание быть всегда рядом с Катей. И эти две вещи не умещались (Оля надеялась, что пока) на один пьедестал, и то и дело то одно, то другое перевешивало. Сейчас победа оказалась явно не на стороне секса, поэтому девушка оторвалась от мягких Катиных губ и прислонилась своим лбом к её.

– Ты чего? – услышала она обеспокоенный голос Кищук.

Ольга приподняла голову, смотря своими светло-карими в Катины ярко-голубые глаза и в который раз подумала, что та невероятно красива и притягательна, вне зависимости от настроения, времени суток и обстоятельств. Эта мысль мотивировала притянуть лицо Кати к себе и начать покрывать его поцелуями, пытаясь вложить в них всё то, что сейчас крутилось в голове. Кищук, улыбнувшись, прикрыла глаза.

– Пойду компенсирую недосып преподавателя свежесваренным кофе, – отстранилась от неё блондинка через довольно продолжительное время.

Оля смотрела, как Катя надела на голое тело её блейзер и, потягиваясь, ушла на кухню. Она прикрыла глаза, за десять минут пытаясь доспать то, что не успела доспать за ночь. Но запах кофейных зёрен проник в комнату, раздражая носовые рецепторы, в секунду заставив Серябкину подняться и пойти к Кищук. Та стояла у плиты, пританцовывая в такт музыке, льющейся из динамиков телефона. Оля подошла к ней и обняла сзади, уткнувшись носом в волосы. Катя вздрогнула, но тут же откинулась на Олино тело, позволяя той целовать себя в шею.

– Так, всё, – скомандовала Кищук, – садись за стол.

Серябкина кивнула и повиновалась, смотря, как Катя перелила божественный (по мнению Оли) напиток в кофейную чашку и поставила её на стол.

– Ваш кофе, мисс, – проговорила Кищук, – сахар? Сливки?

Серябкина улыбнулась, смотря на её сосредоточенное выражение лица.

– Одну ложку. Сливок не надо.

Катя кивнула и добавила в кофе сахар, перемешав содержимое чашки.

Оля сделала глоток и прикрыла глаза, довольно промычав.