monday, october 25 (2/2)
Картина потихоньку начала обретать чёткие контуры. Вот кровать. Их с Никитой кровать, которую они долго выбирали в мебельных салонах. Вот он, её парень, с которым они познакомились на вечеринке общих друзей и с которым уже через неделю начали встречаться. Вот она, её подруга, с которой они знакомы больше восьми лет и которая давно уже напросилась быть свидетельницей на их свадьбе. Вот кровать. Вот Никита. Вот Лиза. Голые, потные, возбуждённые. В их с Полей четвёртую годовщину отношений.
– Я не рано, – безэмоционально ответила Полина, осматривая разбросанную по комнате одежду. – Я уже поздно. – Девушка, сняв помолвочное кольцо, бросила его на коробку с подарком, которую машинально уронила на пол. Украшение угодило прямо в огромный бант, запутавшись в его пышности. – Надеюсь, вам хватит пяти минут, чтобы одеться и уйти из моей квартиры.
– Полина, ты… – Никита, встав с кровати, натянул боксеры. – Дай мне объясниться.
Девушка, подойдя к нему, влепила звонкую пощёчину.– Уговорил, – её голос по-прежнему не выражал никаких эмоций, что вызывало в парне страх. – Десять. Но с учётом сбора всех твоих вещей. Время пошло.
Фаворская, развернувшись, пошла в сторону распахнувшейся входной двери. Звук каблуков по паркету звучал словно звук забивающихся в гроб гвоздей. В гроб их отношений с Никитой.
– Да выключи ты свой ящик! – заорала Даша, листая толстенный журнал о моде.
– Не кричи, – спокойно попросил Ваня, жирными от чипсов пальцами потянувшись к пульту.
– Как ты меня бесишь своей невозмутимостью! – Шашина, кинув в него своё чтиво, встала с кровати и пошла в сторону ванной, попутно пнув журнальный столик. Парень, вытерев руки о футболку, снова прибавил звук телевизора.
– Свинтус! – крикнула Катя, демонстрируя одну оставшуюся карточку.
– Играть в эту игру вдвоём не интересно, – заявила Серябкина, покрывая Катин кон.
– Хлопкопыт! – закричала блондинка ещё громче, с грохотом опустив ладонь на выпавшую карту.
– Временами ты бываешь очень шумной, – с улыбкой заявила Ольга, кладя свою ладонь поверх её.
– Временами – это когда? – спросила Кищук, состроив самое невинное выражение лица.
– Например, когда в тебе просыпается азарт.– А когда во мне просыпается кое-что другое? – вполголоса спросила девушка, приблизив своё лицо к Олиному. Серябкина вмиг сократила расстояние между ними и поцеловала её в губы. Ответив на поцелуй, блондинка мягко надавила на Олину грудную клетку, оказавшись сверху. Стянув верх от пижамы, Кищук опустилась на шатенку всем телом, страстно целуя её в губы. Руки Серябкиной сжимали её пятую точку. Губы Ольги переместились на Катину шею, из которой вырвался приглушённый стон. Запустив руки под Олину футболку, Кищук осторожно сжала её грудь в ладонях, как вдруг раздался звонок в дверь.
– Надо открыть, – севшим голосом шепнула Серябкина, сама не веря в надобность этого действия.
– Мы никого не ждём, – Катя, целуя Ольгу за ухом, большими пальцами дотронулась до сосков, которые, тут же среагировав на это, начали твердеть. Звонок повторился, вызывая в обеих девушках рахдражение от своей громкости и навязчивости.– Катюша, – протянула Оля, силой воли заставив себя остановить девушку, – я открою.
– Ладно, – сдавшись, Катя покрывала короткими поцелуями лицо Ольги, пока она заботливо надевала на неё недостающую часть гардероба.
Полина, сидя на лавочке у соседнего подъезда, скуривала уже вторую сигарету, которую ?стрельнула? у проходящего мимо подростка. Её тело трясло крупной дрожью, а холод сковал не только ноги и руки, но ещё и все внутренности, которые отказывались выполнять функции по поддержке нормального существования своей хозяйки. Девушка достала из кармана мобильник и, найдя нужный номер в телефонной книге, нажала кнопку вызова.
– Алло, Максим Александрович, извините за позднее беспокойство, – Фаворская, почувствовав первые подступающие от осознания ситуации слёзы, шумно выдохнула. – Я бы хотела взять внеплановый отпуск. На две недели.
– Лена? – удивлённо спросила Оля, увидев еле стоящую на ногах Темникову.– Сюрприз! – заплетающимся языком сказала девушка, подняв правую руку с наполовину выпитой бутылкой вина вверх. – Ты что, не рада мне?
– Не рада, что ты возникла на моём пороге в таком состоянии, – спокойно ответила Ольга, придержав опасно пошатнувшуюся Лену за локоть.
– Оля, – оперевшись о дверной косяк, брюнетка пыталась совладать с опьянением, – неужели у меня нет ни единого шанса быть с тобой? Ты же прекрасно видишь, как нравишься мне. Я могу сделать тебя самой счастливой, только позволь мне это…Катя, стоящая за шкафом в прихожей, прислушивалась к каждому слову.– Стоп, – вытянув обе ладони вперёд, остановила Оля пьяную Ленину исповедь. – Не нужно больше.
– Но я ничего не могу с собой поделать.
– Понимаю, – кивнула Оля и, смотря в расфокусированные Ленины глаза, продолжила: – Я не могу ответить тебе тем же. Но я могу быть с тобой честна, а это тоже важно. У меня тоже есть чувства, много чувств, но к другому человеку. И я тоже, как и ты, ничего не могу с собой поделать. Я… неважно, в общем. – Темникова сделала шаг вперёд в желании рассмотреть Олино лицо в свете тусклых подъездных ламп. – Но не тешь себя надеждой, что у нас что-то будет. Я слышала краем уха, что у тебя есть некая стюардесса. Не думаю, что она обрадуется твоим ночным походам к другой.
– Оль, ты не понимаешь…
– Не делай больно тем, кто тебя, может быть, любит, – почти по слогам произнесла Ольга, надеясь, что Лена услышит истинный смысл её слов.
Стало тихо. Кате показалось, что сейчас Темникова услышит биение её сердца. Ольге, видимо, показалось то же самое, и она инстинктивно закрыла вход в квартиру своим телом.
– Я веду себя так не потому, что я проститутка, – неожиданно иллюзорно-трезвым голосом сказала Лена. – Просто ты из головы не выходишь. Поэтому я и мечусь между Шашиной, которая ненавидит за это тебя, и стюардессой, которая знать не знает о происходящих за её спиной похождениях.
Кищук выпучила глаза и еле слышно присвистнула, пока в её голове медленно складывался выданный напившейся Темниковой пазл.
– Это подтекст, что во всём виновата я? – приподняв одну бровь, спросила Ольга.
– Вовсе нет, Оленька, – в знак отрицания Лена потянулась к ладоням Серябкиной, которая мягко перехватила их и вернула на прежнее место. – Просто я хочу, чтобы ты осознала, сколько у меня к тебе чувств.
– Так много, что хватает ещё на двух женщин?
– Я не проститутка, – ещё раз повторила Темникова, словно желая убедить в этом саму себя.
– Не шлюха уж тогда, – как-то горько усмехнулась Ольга, отчего Катина спина покрылась мурашками.
– Чего?.. – спросила брюнетка, выпучив глаза.
– Проституткам платят за секс, – спокойно пояснила Серябкина. – Шлюхам – нет. Великий русский язык и подростковые байки считают именно так. – Лена только открыла рот, но Оля опередила её: – Это твоя жизнь. И твоё право, как ты будешь ей распоряжаться. Но остановись и подумай о людях, которые испытывают к тебе те же чувства, что ты испытываешь ко мне.
– Какая тонкая грань, однако, – усмехнулась Лена и, развернувшись, медленно пошла к лифту.– Я ненавижу измены, – сказала Оля удаляющейся девушке. Та остановилась, но не развернулась. – Я их не прощаю, и причины неважны. Раз ты говоришь, что причина твоего поведения я, то скажи своим девушкам правду.
Полина зашла в пустую квартиру, которая теперь хранила в себе не только их счастливые моменты с Никитой, но и его предательство. Девушка, зарыдав, медленно сползла по входной двери, закрывая ладонью рот, наполненный криками нестерпимой боли.
– Надеюсь, – протянула Катя с распахнутыми от удивления глазами, выходя из своего укрытия, – Полина в этом не участвует…
– Я хотела тебе крикнуть, чтобы ты не подслушивала и закрыла уши, но не хотелось объяснять Елене Владимировне ещё и это.
– Два ненавидящих меня препода спят друг с другом, одна из которых влюблена в мою девушку… – продолжала недоумевать Кищук.
Ольга, впервые из уст Кати услышав ?девушка?, почувствовала, как воспоминания из прошлого начинают оживать, намереваясь захватить её нынешнюю жизнь в плен. Не в силах сказать больше ни слова, шатенка прижала Катю к себе, пытаясь найти спасение в её объятиях, которые пахли персиковым гелем для душа.
– Эй, лучик, – ласково шепнула блондинка, гладя Ольгу по спине и перебирая пряди её волос. – Ты чего?
Оля молчала, ощущая, как волна из прошлого медленно отступает под натиском тепла и невидимого света, исходивших от Катиного тела. Хотелось рассказать многое, поделиться тем, что раньше болело и кровоточило, а теперь зажило и изредка, потревоженное непрошеными воспоминаниями, начинало противно ныть.
– Однажды я тебе обязательно всё расскажу, – тихо сказала Ольга, взяв Катино лицо в руки и заглядывая в её бездонные голубые глаза. – Но не сегодня. Не хочу угнетать и так испорченный вечер.
Блондинка, кивнув, нежно поцеловала Серябкину в губы, ощущая, как её сердце сдавил обруч Олиных ранящих воспоминаний, о содержании которых Катя пока не имела никакого понятия.Даша услышала стук в двери и, подскочив, подошла к двери с бешено колотящимся сердцем.– Кто там?
– Лена, – эхом послышался её голос. – Открой мне.
Даша мгновенно исполнила просьбу и Темникова, оказавшись в квартире, тут же накрыла Дашины губы своими, покусывая их, лишив свои действия малейшей нежности.– Ты с ума сошла? – шикнула Шашина, вырываясь из её грубых объятий. – У меня Ваня дома.
– А ничего страшного, – недобро улыбнулась Лена и потянула девушку в сторону ванны. – Мы тихо. Мы же тихо?
Оказавшись в тесном пространстве ванной комнаты, Даша тут же сама поцеловала Лену, быстро избавляясь от одежды на её теле. Губы блондинки в бешеном темпе перемещались по оголённым участкам Лениной кожи, оставляя еле заметные отметины. Темникова, прикрыв глаза, еле слышно стонала, ощущая, как влажная дорожка Дашиных поцелуев опускается всё ниже. Шашина, проведя языком по половым губам, пальцами раздвинула их и резко вошла в неё языком. Лена вскрикнула и, закусив кожу на ладони, начала насаживаться сама. Даша опустила руку себе в трусики, начав стимулировать клитор. Страх разбудить Ваню и злость на Лену испарились, едва Темникова поддалась Дашиным умелым действиям, которая за время откровенных разговоров и не менее откровенных ночей успела выучить все её слабые места. Лена сжимала свою грудь и пальцами проводила по возбуждённым и оттого чувствительным соскам. Шашина совершала круговые движения языком, чувствуя на нём обилие Лениной смазки. Движения бёдер Темниковой ускорились, стали рваными и она, закусив нижнюю губу, кончила, без сил откинувшись на холодную кафельную плитку.
– Знаешь, а я всё-таки шлюха, – усмехнулась Лена, пальцем вытерев свою смазку с Дашиных губ.
– Будь со мной, – тут же отреагировала Шашина, взяв её ладони в свои и преданно заглянув в глаза, – и ничего плохого больше не будет.– Дура! Какая же ты дура! – истеричным полушёпотом сказала Лена, намертво вцепившись в её запястья. – Каждый раз, трахаясь с тобой, я думаю о другой. – Лицо блондинки исказило сначала недоумение, сменившееся яростью и она, дёрнувшись, попыталась высвободиться. – А знаешь, почему я решила тебе это рассказать? Да потому что та самая другая посоветовала всегда говорить правду, и я не могу ей отказать.– Дрянь! – сиплым голосом бросила ей Шашина, в глазах которой пылала ненависть. Высвободив руки, Даша вытолкнула полуголую Лену в коридор, швырнув в неё остатки одежды. – Пошла вон отсюда.
Лена, мгновенно протрезвевшая от своих же слов и Дашиной реакции, услышала разговор Шашиной с Ваней. Гонимая страхом и ощущением мерзости от самой себя, девушка быстро оделась и бесшумно покинула квартиру.