Воспоминания, причиняющие боль. (1/1)
Это были последние дни августа. Над Парижем нависли тяжёлые хмурые облака, сопровождаемые чистейшими капельками дождя, которые чем-то напоминали слёзы. Казалось, осень в этом году пришла на несколько дней раньше, так и не дав никому полностью, как следует, распрощаться с ярким солнечным летом. Юная Маринетт Дюпэн-Чэн сидела у окошка своего уютного дома и вглядывалась в промокшее от дождя стекло, через которое, хоть и не очень чётко, но было видно клинообразные физиономии прохожих людей, которые, казалось, мысленно ругали эту погоду, называя её плохой.
— "Но что такого им сделала погода, что её все называют плохой? Разве погода вообще бывает плохой?"— думала девочка-подросток, пребывая в полном одиночестве. У неё была уникальная способность и дело тут не только в магии: она умела любить то, что, казалось, нельзя полюбить, например, осенний дождь. А также она умела находить красоту там, где другие видят лишь уродство. Маринетт была невероятно добра и умна не по годам. К тому же, она обладала необычными, сверхчеловеческими способностями: она могла разговаривать с животными и даже с насекомыми, её проницательность помогала ей вычислить то, что у других людей было на уме. Она владела несколькими стихиями и даже умела управлять погодой в зависимости от настроения.
Однако не всё так радужно, как кажется на первый взгляд. Дело в том, что Маринетт уже давно старается не использовать свою магию. Она, как ей казалось, была бы счастлива, если бы у неё вообще не было этих способностей, и, если бы ей выдался хоть один шанс отказаться от них, она бы без всяких сомнений сделала это.
Вы спросите: почему многие, весьма одарённые люди, отказываются от своих способностей? Такое происходит лишь по одной простой причине: когда твой собственный дар внезапно становится для тебя проклятием.
Это были ужасные, можно сказать роковые дни, воспоминания о которых до сих пор причиняет боль юной Дюпэн-Чэн. — Марине-етт, дорогая, ты встала? — Сабин Чэн зашла в комнату Маринетт и ласковым голосом начала будить свою дочку, держа у себя за спиной подарочную коробку.
— Ну ма-а-ам, сегодня же выходной! — лениво протянула малышка, протирая свои заспанные ясно-голубые глазки. — Хм... значит ты и подарок не станешь открывать? — слегка дразнящим голосом спросила Сабин. — Что-ж, отдам другим детям. — Нет, мамуль, стой! А что это за подарок? — встрепенулась Маринетт.
— Особенный! Для моей особенной дочери. Сабин уже протягивала своей милой дочурке загадочную коробку, но едва Маринетт коснулась подарка, как из её рук внезапно вырвались вспышки электрических импульсов, похожие на маленькие фейерверки, которые задели её маму. От внезапного удара током Мадам Чэн случайно выронила коробку и упала на пол без чувств.
Маленькая Маринетт испугалась за маму, увидев, что она лежит на полу без сознания и что из её рта вдруг начала струиться пена. Девочка в ужасе побежала звать папу... Машина скорой помощи приехала вовремя и и быстро довезла пострадавшую до больницы. Том Дюпэн и его дочка ехали вместе с врачами в этой же машине. Когда они оказались в больнице, Сабин сразу же госпитализировали в реанимацию, поскольку случай был критический. Пока она лежала там, Том вместе с Маринетт, беспокоясь за жизнь и здоровье Мадам Чэн, ждали новостей от докторов, которые делали всё, что было в их силах. — Папа, а с мамой всё будет хорошо? — нивинным и дрожащим голосом спросила девочка, чувствуя глубочайшую вину за произошедший случай. — Конечно, булочка моя, — погладив дочку по голове, уверял её Том. Он старался при этом успокоить и себя самого, ибо при внешней хладнокровности внутри него кипела буря эмоций страха потерять свою жену. — Это всё... из-за меня, правда? — на глазах у малышки наворачиваются слёзы — Не-е-е-ет, доченька ты ни в чём не виновата! Это... случайность, — убедительно ответил ей Том, хотя сам был не очень уверен в своём ответе.
Нет, он ни в коем случае, даже подсознательно, не считал дочку виновной в произошедшем. Но он никак не мог понять, почему вдруг магия его дочери в последнее время начала выходить из-под контроля? Не говоря уже о том вопросе, откуда его дочь вообще владеет магией? Ещё и это родимое пятно, которое появилось у неё при рождении... Странно всё это! Очень странно! И почему именно его дочь... — Мне... мне нужно в уборную, — найдя предлог, чтобы уйти и уединяться, Маринетт побежала в сторону женского туалета.***Выйдя из уборной, девочка побежала в сторону того коридора, где должен был сидеть её папа напротив больничной палаты, в которой находилась мама. Ей лишь оставалось повернуть за угол и сделать ровно десять шагов. Однако услышав чей-то женский голос, который разговаривал с её отцом, она тут же остановилась и спряталась за этот угол, чтобы её не заметили.— Нет, Том, так больше продолжаться не может! Ваша с Сабин дочь – очень опасна! — голос принадлежал старшей сестре Тома – Мадам Дюпэн, которая очень недолюбливала свою племянницу Маринетт, считая её странной.
Сама Маринетт это чувствовала, будучи с детства очень проницательным ребёнком. Но она никогда и не думала, что её родная тётя скажет что-то подобное.— Что ты говоришь такое, сестра! Да, наша дочь необычная, у неё есть какие-то необъяснимые сверх-силы, но это ведь не значит, что она опасна!— Неужели?! — Мадам Дюпэн недоверчиво вздёрнула бровь. — Напомни-ка мне, она рождена такой или проклята?— Рождена, — скомканно ответил Том. — И сила крепчает.— Вот об этом я и говорю, Том. Её надо изолировать, и как можно скорей! — настаивала она. — Вспомни, сколько раз на неё жаловались учителя и некоторые одноклассники из-за этих способностей?! А сколько раз она тебя подвергала опасности из-за этих, как ты там сказал, сверх-сил?Слушая всё это за углом, Маринетт не находила себе места от боли и самовины, которая росла с каждым словом её тёти, подобно снежному кому. У девочки вдруг подкосились ноги и резко кольнуло в груди. В буквальном смысле она восприняла эти слова слишком близко к сердцу.— Не хорошо, конечно, такое говорить, но... — продолжала Мадам Дюпэн. — Но лучше бы эта девочка вообще не появилась на свет.
После этих слов, боль в груди окончательно пронзила Дюпэн-Чэн. Она начала захлёбываться от слёз, прикрывая ладонями своё личико. Как ей было плохо в этот момент, когда она услышала такие слова от близкого родственника, остаётся только догадываться. Не зря говорится: Самые большие враги – это наши близкие люди. Можно простить врага, но нельзя простить близкого тебе человека за такое предательство.Отец Маринетт был вне себя от гнева после слов своей сестры и даже хотел было прогнать её немедленно, чтобы духу её здесь не было. Однако, ему в этом помешали...— Мисье Дюпэн, — выйдя из палаты, врач обратилась к Тому. — С вашей женой всё в порядке. Она скоро должна прийти в себя. Удар электрическим током был не так силён.Маринетт тоже услышала эту радостную новость, всё ещё прячась за углом и тут же перестала плакать. Весть о том, что маме полегчало, как рукой сняло её горькие слёзы. Она решила забыть всё, что сказала её тётя, как страшный сон и радостно побежала к отцу, который тоже был несказанно рад этой новости.***На следующий день, после выписки мамы из больницы, Маринетт нужно было идти в школу.
Когда она зашла в класс, с порога уже шипели,словно змеи, слухи и сплетни о ней. Все смотрели на неё с презрением и явным недовольством.— Я слышала, твою маму недавно из больницы выписали, — выпалила девочка, по имени Лила Росси, по виду чем-то напоминающая лису, хотя... по характеру была она настоящей крысой.— Это не твоё дело! — отрезала Маринетт.
— Конечно же... особенно тот факт, что это ты её чуть не убила, — продолжала Лила.
Маринетт словно холодной водой окатили:— Откуда... ты знаешь?— По счастливой случайности я вчера была в той же больнице на медосмотре. Уж извини, но не моя вина, что твоя тётя и твой глупый папаша так громко и оживлённо беседовали, — лукаво ответила Росси.— Не смей! — вспылила Дюпэн-Чэн. Она могла стерпеть любое оскорбление в свой адрес, но когда речь идёт о её семье, она ни за что не простит такого. — Не смей говорить так о моём отце, иначе...— Иначе что? Убьёшь меня? — ухмыльнулась Лила.— Да как ты смеешь?! — яростно крикнула на неё Маринетт и схватила негодницу за волосы, которые, спустя несколько секунд, вспыхнули огнём.
— А-а-а-а-а! Мои волосы! Мои прекрасные волосы! — взвизгнула Лила от страха за свою причёску и убежала прочь в дамскую комнату.
Маринетт сперва нисколько не пожалела о том, что сделала с этой крысой, однако, после того, как все одноклассники отошли на три метра от неё и начали бросать в неё грязные оскорбления, она поняла, что сделала это напрасно.— Хах, вот видите! Она настоящее чудовище! — крикнул один из мальчишек.— Лучше бы она сгорела так же, как и волосы Лилы! — поддержала его одна из девчёнок.Для Маринетт это было последней каплей!
Она выбежала из класса, не разбирая дороги из-за пелены слёз на васильковых глазах.
По дороге её едва не сбила машина. Хотя Дюпэн-Чэн в этот момент думала об обратном, мол: "лучше бы сбила". Тогда бы прекратились все её мучения и страдания раз и навсегда.После всего случишегося девочку часто посещали мысли о том, как бы было хорошо, если бы ей можно было как-то лишиться этих сверхспособностей. А если это невозможно, то хотя бы лишиться собственной жизни, чтобы больше никому не навредить, особенно своим родным.— "Уж лучше самой умереть, чем убить кого-то, пусть даже самого плохого человека, собственноручно," — думала она.Сидя у окошка в полном одиночестве, она уже пятый день ждала своих родителей, которые уехали в длительную поездку, как они сказали "по своим делам".
Внезапно в дверь постучали. Маринетт от радости вприпыжку побежала открывать дверь, думая, что это её родители. Однако, не тут-то было.
— Здравствуй, Маринетт Дюпэн-Чэн...