Friends (Brusnop) (2/2)

- У меня все в норме, – гитарист сглатывает и отводит взгляд. – Не о чем тут говорить.

- Это не правда, Бен, пожалуйста, поговори со мной, и мы сможем придумать что-нибудь, – Дэнни кажется, что он чувствует невысказанную боль друга внутри себя.

- Что? Что тут можно придумать?! Дэнни, просто… – Брюс дышит тяжело через стиснутые зубы, с трудом сдерживая накопившиеся эмоции. – Просто я чувствую себя нелюбимым. Ненужным, слабым. Такое ощущение, что Сиара держится на последнем дыхании, что скоро она скажет, что с нее хватит и уйдет. А что я смогу один дать Фэй?! Мне придется бросить музыку потому, что если ее заберет Си, то я буду видеть ее совсем редко, да и мне кажется… Боже… – Бен прикрывает лицо руками и тихо стонет. – Я не хочу так о ней говорить, Сиара хорошая, по крайней мере, она старается быть хорошей мамой для Фэй, но… Она, как будто, просто какая-то девушка, которую заставили играть роль матери. В ней нет тепла! Да мы с дочкой в последнее время от нее не получили столько любви, сколько от тебя сегодня!

- Тогда бросай все и переезжай ко мне! Забирай Фэй, мы тут все сможем ей организовать! Кроватку и комнату вообще! – Дэнни замирает, только через несколько секунд осознавая, что это ОН сам сейчас сказал, что это его голос прозвучал.

Бен отнимает руки от лица и смотрит на друга пристально, словно стараясь найти хоть одну деталь, которая докажет ему, что Дэнни издевается. А Уорсноп чувствует, как у него горят щеки. Да что с ним стало?! Ебать, просто охуеть можно от того, в какую размазню он превратился. Но он не отводит глаза и смотрит в болотную зелень напротив. Гитарист вдруг горько усмехается:- Ты шутишь…- Нет! Нет, не шучу! Я хочу, чтобы ты был со мной, здесь, чтобы я тебе помогал и все такое. Бен, я…- Я не гомик какой-то, чтобы уходит от девушки к мужику, ясно?! – рявкает Бен и вскакивает с его колен. – И что? Мне натурой тебе платить?!- Ты чего?.. – Уорсноп растеряно тянется к другу рукой.

- Не знаю, что ты себе там напридумывал, но не лезь в мою семью, ясно?! Я думал, мы все еще тогда решили, я думал, ты вернулся и вся эта херня закончилась! – Брюс так кричит, что в соседней комнате просыпается Фэй и начинает тихонько попискивать. – Блядь, я тебе еще тогда все объяснил! Между нами ничего не может быть! Засунь свою гребаную любовь себе в задницу, понял?! Я ему тут душу изливаю, а он… Решил воспользоваться ситуаций!

Дэниел смотрит на него с ужасом смешанным с недоверием. Малышка, проснувшись окончательно, теперь хныкает во всю мощь своих маленьких легких. Бен бросает на Уорснопа последний уничтожающий взгляд и бежит в соседнюю комнату. Рыжий парень остается сидеть на диване, не двигаясь. Он слышит, как друг кормит наспех дочь. Потом быстро собирается и выскакивает уже в полном снаряжении. Дэниел встает и берет ключи, чтобы довезти их, но Брюс только смотрит на него с ненавистью и мотает головой. Входная дверь хлопает, и вокалист остается один на один со звенящей тишиной. Он падает обратно на диван и прикрывает глаза, в который раз возвращаясь в весь тот кошмар, который случился год назад и вынудил его уйти и поменять большую часть своей жизни…***Уорснопу всегда казалось нормальным то, что его тянет к Бену магнитом, все же они лучшие друзья, они понимают друг друга, они словно две части единого. Именно поэтому целовать Брюса, смотреть на его обнаженное тело кажется абсолютно нормальным. Так думает Дэнни, пока вместо очередной безымянной темноволосой красавицы, которая под ним извивается, он не начинает видеть выгибающегося гитариста. Это странно, это мерзко, секс вообще кажется Дэнни чем-то грязным и придуманным только для удовлетворения плотских утех. Нет, он любит секс, ему нравится просто сливаться с кем-то в едином ритме, ему нравится, когда его кожа трется об чужую горячую, влажную кожу, ему нравится слышать стоны. Но это же инстинкты, звериные инстинкты, безо всякой эмоциональной связи. А тут его Бенни, с развратно широко раздвинутыми ногами и перекошенным от удовольствия лицом… Дэнни сталкивает с себя девушку и жадно хватает ртом воздух, пытаясь отойти от видения. Темноволосая что-то спрашивает его, но, так и не дождавшись ответа, фыркает, собирает вещи и гордо удаляется. А Уорсноп все сидит, тупо пялясь в стену и силясь осознать, что он только что увидел. С этого момента он не может смотреть на Бена без того, чтобы в его голове не мелькал образ стонущего, красивого парня с искусанными губами. Вокалист с трудом терпит объятия и прикосновения друга, а потом бежит в душ, чтобы судорожно снять напряжение ладонью. Парень ужасно боится, что гитарист все узнает, что догадается о том, что происходит у рыжего в голове. И это становится для Дэнни переломным моментом: он старается спрятать самого себя подальше, старается упиться вусмерть, чтобы даже не помнить лица Брюса. И он никак не может объяснить другу, что происходить, почему они отдаляются друг от друга с каждой секундой. Бен нервничает и не понимает, в какой момент он что-то упустил, в какой момент Уорснопу стало настолько плевать на их группу, на Бена, на самого себя, в конце концов. Он срывается, когда Дэниел просто забывает про важное интервью, посвященное их дальнейшей деятельности. Брюс приезжает к рыжему домой, но видя того в мало вменяемом состоянии в окружении свернутых трубочкой десяток и бутылок, приходит в неописуемую ярость. Дэнни впервые видит его таким, он даже не сопротивляется, когда Бен тащит его под ледяной душ и заставляет прочистить желудок. Вокалиста бьет озноб, когда кудрявый хватает его за плечи и встряхивает:- Дэнни! Что ты творишь?! Почему ты все время себя так ведешь со мной?! Чего ты добиваешься, а?!

Уорсноп всматривается в трясущиеся губы друга, в непролившиеся, злые слезы, в перекошенное отчаянием лицо. В голове у рыжего полная мешанина из мыслей и образов, поэтому он произносит то, что должно утешить друга, заставить его улыбнуться и понять Дэнни.- Я просто тебя люблю. Больше всего на свете, больше музыки, Бенни.Брюс все еще держит его за грудки и с непониманием таращится на друга. Ярость сменяется непониманием:- Ты чокнулся, ты просто, блядь, с ума сошел… Ненормальный… Ты пьян, Дэнни, и не знаешь, о чем говоришь!- Нет, я все понимаю, ты же чувствуешь, как сильно нужен мне. Я ведь тебе тоже нужен, правда? Мы могли бы попробовать, да? И все бы получилось потому, что мы части одного. Я для тебя все, что угодно сделаю, все, Бенни, я ведь люблю... – Дэнни хватает друга за рукав и тянет к себе.Брюс все еще хлопает своими длиннющими ресницами и поддается, придвигаясь к рыжему все ближе. Уорсноп осторожно гладит гитариста по щеке, нельзя сейчас Бена пугать, ему нужно просто показать, как они нуждаются друг в друге. Вокалист целует шершавые губы, любимые губы, которые он целовал уже тысячу раз. Руки кудрявого безвольно опускаются с воротника рыжего парня на его грудь, у Бенджамина до ужаса холодные пальцы, но Уорсноп только стонет жалобно ему в губы и накрывает своей ладонью дрожащую кисть друга. Счастье от близости любимого человека затапливает все внутри Дэнни, и он готов теперь в любую пучину, в любое пламя, лишь бы Бенни был счастлив. Но Брюс вдруг отрывается от него и отворачивается, сгорбившись:- Нет, нельзя, Дэнни, нам нельзя. Мы так все испортим. Я не гей. Я не хочу…Дэниел смеется: как можно все испортить любовью? У Бена же столько стихов про любовь. Они даже поют про любовь, про ту самую, за которую душу продашь. Как ею можно все испортить? Ну и что, что Бен не гей? Дэнни тоже не гей, да и люди ведь не становятся геями, лезбиянками, натуралами, люди ведь просто влюбляются, правда? Вот и рыжий просто любит Бена, даже если кроме объятий и поцелуев ему ничего не светит, это же мелочи, это ерунда, важно, что они будут просто вместе. Он прижимается осторожно к Брюсу сзади и гладит непослушные кудряшки на затылке.- Бенни… Посмотри на меня, – тихо шепчет Уорсноп, целуя худое плечо.Брюс оборачивается к нему, на его лице выражение такой непередаваемой тоски, что с ума можно сойти. Он садится так, чтобы быть к Дэнни лицом и утыкается другу в плечо лбом. Рыжий не перестает его обнимать. Ничего, ему тоже было сложно, когда он понял, что Бен – это самое важное, что у него есть в этом мире. Главное, что вместе они это переживут. Они сидят так долго,в полнейшей тишине, пока рыжий греет своим теплом друга, а тот хрипло дышит ему в плечо.

- Дэнни?- М?- У меня нет выбора. Александрия – это моя жизнь, я не могу так с ней поступить. Если у нас что-то будет, то это навредит группе. Я так не могу. Я не имею права, – Бен поднимает на него свои зеленые глаза, и Дэниел чувствует, как у него внутри все цепенеет.

- Но… Бен, я никогда не смогу перестать бороться за тебя… Никогда. Ты мне нужен, больше даже, чем Александрия.Брюс только отрицательно мотает головой, выбирается мягко, но решительно из его объятий, поднимает свою куртку и уходит, оставляя Дэнни в полном раздрае. Уорсноп решительно не понимает, что ему делать дальше. Он не приходит на репетиции и не отвечает на звонки друзей. Ему больно, но парень отлично понимает, что такое для друга Александрия, да и теперь для него интересы Бена все равно стоят выше его собственных желаний. Но существовать вот так, каждый раз видя человека, без которого твоя жизнь не имеет особого смысла – это тот еще садизм. Может, именно поэтому Дэнни решает уйти? Потому что он слишком слабый, чтобы принять выбор друга? Он звонит Бену сам и сам рассказывает о своем решении. Голос у Брюса отстраненный и какой-то неживой, как-будто с автоответчиком разговариваешь. Гитарист ничего не спрашивает и не просит остаться. И только когда разговор подходит к своему логическому заключению, Бен вдруг прерывисто вздыхает и говорит:- Нам нужно было бы обсудить все, но для этого необходимо так много смелости.

Дэнни соглашается, хотя и не понимает точно, о чем Брюс говорит, вроде все уже решено, куда уж смелее быть. Они молчат еще несколько секунд, и Уорснопу кажется, что еще мгновение, и Брюс скажет что-то очень важное. Но ничего не происходит. Рыжий прощается, и после сухого ?пока? вешает трубку. Больше они с Беном так ни разу и не созвонились. Потом была Америка, Харлоты, в принципе, успешный год, в который Уорсноп доказал себе, что стоит чего-то как отдельная личность, что может перебороть свои слабости, что может быть сильным. Но Бен все равно маячил навязчивым призраком на задворках сознания. И его слова о смелости никак не выходили у Дэнни из головы. Поэтому когда вполне себе живой и улыбающийся Брюс материализуется в дверях студии, рыжий просто молча подходит к другу и крепко обнимает. Он думает, что за его старания ему дан еще один шанс. Что теперь он все сделает правильно, что будет просто рядом с Беном всегда, в качестве друга, психолога, да кого угодно. Просто рядом, без навязывания своих чувств. Но эгоистичность все равно заставляет его оступиться, и именно из-за того, что ему все еще так хочется стать для Бена чем-то большим, чем даже лучший друг, он сейчас сидит в одиночестве в своей гостиной в компании остывшей пиццы и растаявшего мороженого.

***Наверное, ему даже везет, что группа получила небольшие праздничные каникулы. Еще одного раскола ребята бы просто не простили ему, а теперь есть хоть какой-то шанс, что он все же сможет задержаться в своей семье, в Александрии, не смотря на ненависть Бена к нему. Рождество приходит незаметно, Дэнни с удивлением замечает утром несколько поздравительных смс на телефоне и только тогда до него доходит, что двадцать пятое Декабря уже наступило. Заняться ему, если честно, особо нечем. Кэм позвал его в какой-то клуб, Джеймс и Сэм пригласили на семейный ужин со своими половинками (вот это точно последнее, куда Дэнни хочет пойти), а мама даже расщедрилась и позвала его на неделю в свой дом. Настроения идти куда-либо решительно не было. Поэтому Дэнни просто развез подарки друзьям и родным, согласовал курьерскую доставку плюшевого медведя для Фэй, заехал по делам в несколько мест и в восемь был уже дома. Он хотел позвонить одной знакомой, которая очень настойчиво просила его встретиться с ней в ближайшее время, но заслышав в трубке ее голос, Уорсноп просто сбросил звонок. Нет, случайный рождественский секс – это полное дно. Парень включил телевизор и начал готовить нехитрый ужин из полуфабрикатной лазаньи и покупного пудинга, когда ему позвонила мама. Вот это было и правда большой неожиданностью.- Дэнни, ты точно не хочешь приехать? – родительница сразу взяла быка за рога, даже не поздоровавшись.- Привет, да нет, все в порядке, – странно, что именно сейчас она решила проявить заботу.- Значит, появился тот, ради кого стоит остаться в шумном городе в Рождество?- Нет, мам, дело не в этом. Нет никого, честно. Просто… – Дэнни взъерошил волосы, не зная, что придумать. – Просто настроение такое, не праздничное.

- Милый, в Рождество случаются чудеса, это я по опыту знаю, так что оно у тебя обязательно появится.

- С каких это пор ты стала такой оптимисткой?- Ну, пора бы уже начать, верно? – женщина хихикнула. – Но в любом случае, если станет скучно, мы тебя ждем.- Окей, спасибо, – Уорсноп ухмыльнулся, думая, что не только он и Бен изменились за этот год.- И Дэнни … Я люблю тебя, с Рождеством, сын.Рыжий замер. Мать произносила эти слова очень редко, обычно она орала на него или предвещала ему несчастливую жизнь в компании бомжей. Нежность вообще не была ее коньком, а тут вдруг такая теплота. Но это было приятно, определенно, может все же существует какое-то родительское чутье?- И я тебя, мам. С Рождеством.

Уорсноп положил трубку и собирался уже сесть смотреть праздничные серии старых ситкомов, когда телефон зазвонил во второй раз. Дэниел взял трубку, даже не глядя на дисплей, скорее всего, это Кэмерон хочет уточнить, точно ли вокалист решил провести этот дивный вечер в компании телека и фаст-фуда. Но стоило рыжему нажать на зеленую клавишу, как внутри у него все перевернулось:- Дэнни? – голос Брюса дрожал.

- Да, – слова никак не хотели выталкиваться из горла, так что эта фраза была для Уорснопа просто апогеем труда.- Ты можешь нас забрать? Прямо сейчас, прошу тебя. Мы дома.- Сейчас буду.Дэниел не стал ничего спрашивать, не стал ничего говорить, просто взял ключи от машины, наскоро собрался и поехал к Брюсу. В этот момент у него в голове не было ни единой мысли о том, что Бен обидел его как-то своими словами, что увидел в его поступках какой-то злой умысел. Сейчас было важно просто прийти на помощь. Поэтому он вскочил в машину, поэтому помчался на всех парах к дому друга. Потому что был нужен Бену. Брюс стоял на пороге своего коттеджа с рюкзаком, корзинкой Фэй, ее сумкой с вещами и дурацким огромным медведем. Свет горел в каждом окне дома, но на первом этаж было видно, как по гостиной мечется какая-то фигура. Уорснопу решительно не хотелось выяснять, кто это, и что вообще происходит, ему хотелось просто затолкать Брюса в машину и вдарить по газам. Но выйти пришлось. Фэй хныкала несильно, но тревожно, а Бена всего потряхивало, он даже не сопротивлялся, когда Дэнни отобрал у него детское креслице и установил на заднем сидении. Рыжему пришлось также забрать у него остальные вещи и растолкать их по углам машины. Когда вокалист уже подталкивал кудрявого парня к пассажирской передней двери, окно гостиной распахнулось, и из него по пояс высунулась Сиара. Видок у нее был тот еще: волосы всклокочены, косметика потекла, кукольное личико перекошено злостью.- А! Ну, конечно! – голос девушки мало походил на тот причудливый эльфийский писк, которым она разговаривала обычно. Теперь это было воронье карканье. – Этот рыжий мудила, твой ебарь, верно, Бенни?! Вот почему тебя даже от одного моего прикосновения корежит! Яотберу у тебя Фэй, ясно?! Если ты сейчас уедешь, я отберу ее! Я не позволю, чтобы мою дочь воспитывали два пидораса, один из который вообще бывший нарик и настоящий алкаш!

Уорснопу хочется поднять булыжник и швырнуть его этой мерзкой бабе в голову, но когда он видит побелевшее лицо Бена, мысли о Сиаре полностью растворяются. Кожа у Брюса такого пепельного оттенка, что явно свидетельствует о том, что сейчас он просто отъедет. Дэнни открывает дверь и толкает друга в теплое нутро машины, потом обегает ее и усаживается на водительское сиденье, достает бутылку воды и вкладывает в руки Бена:- Брюс, быстро выпей!

Гитарист так дрожит, что зубы несколько раз бьются об горлышко. Фэй успокаивается и теперь гремит погремушками. Дэнни медленно отъезжает от бывшего дома кудрявого. Сиара что-то еще бешено вопит и, кажется, выкидывает какие-то вещи прямо из окна. Да уж, в ярости эта девица страшна. По крайне мере, она хотя бы на машину не бросается. Уорсноп успевает проехать пять кварталов, когда Бен, наконец, обретает возможность адекватно изъясняться.

- Расскажешь, что произошло? – мягко интересуется Дэнни.- Боюсь, ты тогда меня прямо тут высадишь, – кудрявый нервно смеется. Руки у него все еще трясутся.

- Да ладно тебе, ты же знаешь, что я так не сделаю.

- Почему ты вернулся обратно, Дэнни? Когда я позвал тебя в Америке. Почему приехал сейчас?– Бен заглядывает ему в глаза, и Уорснопа опять затягивает болотная зелень.

- Это сейчас имеет какое-то значение?- Нет. Не знаю… Просто… Что бы ты сказал, если бы знал, что все, что с нами произошло… Вся эта херь… Что все это случилось по моей вине, по вине моей трусости.

Дэнни съезжает на обочину и останавливает машину:- Так! Брюс, у тебя что, крыша нахуй поехала? Теперь, пожалуйста, без этих абстрактных мыслей.

Бен опускает глаза и пытается унять дрожь ладоней. Даже Фэй замолкает на заднем сиденье.

- Что ты скажешь, если все это время я хотел ответить тебе взаимностью, то есть… Если я тоже любил, но боялся всего: потерять родственников, друзей, популярность. Потерять Александрию. А потом боялся, что ты мне не поверишь, что моя дочь откажется от меня. Что ты скажешь, если будешь знать, что я тебя тоже люблю, но даже сейчас боюсь этого?Уорсноп неверяще смотрит на друга, который сейчас кажется ему не состоявшимся мужчиной с красавицей-дочкой, не парнем, который добился всего сам, который прорывался через разные трудности, и не человеком, который с давних пор самостоятельно решал не только свои проблемы, но и проблемы своих друзей. Сейчас перед ним сидит перепуганный, неуверенный в себе мальчишка-подросток, с кучей татуировок на теле и тараканов голове, который только-только смог набраться решимости и признаться в том, что прятал в себе долгие годы. Который до ужаса боится, что его отвергнуть, что ранят его чувства, что он опять останется один на один со своими трудностями.

- Я скажу, что охуеть можно… – бормочет тихонько Дэнни и вцепляется в руль, так пристально всматриваясь в разноцветные стрелки спидометра и показателя уровня бензина, что они начинают плыть у него в глазах. – Зато теперь понятно, о какой смелости ты говорил… Но это все равно полный пиздец…- Я просто не понимаю, почему ты все равно приезжаешь, когда мне нужна помощь, почему вообще меня терпишь… Я ведь, получается, предал наши отношения… И тебя предал… И я полное дерьмо и ничтожество… Боже, прости, Дэнни, прости меня, – Бен вжимается в дверцу и словно становится еще меньше. Он прячет лицо в ладонях, и Дэниел думает, что никогда не испытывает такого прилива любви к нему, как сейчас.

Рыжий осторожно обнимает друга и прижимает к себе, мягко поглаживая тощие плечи. И как этому парню удается то внезапно набирать вес, то в одно мгновение худеть до состояния скелета? Брюс неуверенно кладет холодные ладони ему на плечи, словно боится, что Уорсноп сейчас рассмеется, скажет, что это была шутка и вмажет ему, а потом откроет дверь и выпихнет на улицу. Но Дэнни счастлив хотя бы от того, что у Бена теперь нет тяжкого груза на сердце. Может, Бен выберет Уорснопа, может, решит, что все эта очередная ошибка, может быть все, что угодно, но пока вокалисту позволено быть рядом со своим гитаристом это не имеет никакого значения, ведь жить надо этой секундой. А завтра… Оно буде только завтра.

- Бен, я никогда не держал на тебя зла, ну не считая того момента, когда ты назвал меня ублюдком в одной из своих песенок, – Бен фыркает ему в плечо и тихонько смеется. – Я просто люблю тебя и всегда буду, не важно, как ты поступил, или поступаешь, или будешь поступать. Это ведь наша блядская жизнь. Так что проехали, ладно? У нас и без этого куча проблем. Эй, не делай такое несчастное лицо, ладно? Мы все решим! Обещаю.Бен выглядит бесконечно трогательно с покрасневшим носом и слипшимися влажными ресничками. Он улыбается неуверенно, будто боится поверить в реальность происходящего. Дэнни целует его в переносицу и прижимается своим лбом к его лбу:- Знаешь, почему я вернулся? Потому что твои глаза приводят меня домой. Всегда. Люблю тебя, патлатое ты мое чудовище.Брюс смеется и трется щекой о его щеку. На заднем сиденье Фэй вдруг начинает улюлюкать и хихикать. И Уорсноп уверен, что даже здесь, на каких-то непонятных задворках, в начинающей остывать машине он чувствует себя уютно и спокойно с этими двумя людьми. Ему плевать, что с ними будет завтра, будут ли их осуждать, будет ли Брюс с ним, лишь бы эти двое были счастливы.