Жаждущий жить (1/1)

Я не хочу рассказывать Вам о ?невероятной? истории смерти Гаса, о его мучениях перед этой процедурой, о ее последствиях, в которых напрямую пострадавшей оказалась я. Хочется рассказать о том, чего Вы не должны и не могли знать. Это вполне можно называть словом ?личное?. Под этим подразумевается наша с Огастусом жизнь, ведь если бы она была обычной, вряд ли бы я сейчас это рассказывала.Недавно мама зашла ко мне в комнату, присела рядом на кровать и попросила рассказать о Гасе. Эта фраза: ?А расскажи мне о нем…? уже давно вошла в ее повседневный лексикон, и каждый раз она произносит ее под вечер, когда все дела позади. Я никогда не возражала ей, я даже привыкла, что обычный наш вечер постепенно превратился в ?вечер воспоминаний?, и хорошо то, что мне это нравилось настолько же сильно, как и моим родителям.—?Он любил жизнь и всегда учил меня тому же,?— с этих слов каждый вечер начинался мой рассказ о Гасе, эта фраза якобы заменяла вступление,?— он ценил все, подаренное ему Богом. Каждую минуту, каждый момент, несчастные случаи, боль и беды, с которыми ему пришлось столкнуться в течение жизни, он воспринимал как своеобразный подарок, как препятствие, посланное с небес для его преодоления. Ему нравилось побеждать, он наслаждался этими победами. Благодаря им Огастус имел стимул двигаться дальше. Он был сильнейшим человеком. Таким же сильным, как, быть может, древнегреческий воин, а может и тысячи воинов, готовящихся перед выходом на арену в схватке с разъяренным львом.Мама улыбалась, слушая снова и снова о Гасе и о том, как я сравниваю его с воином.Ей нравилась подобная чепуха, которую я, как она думала, сочиняла из-за депрессии, но для меня это было не просто сравнение, которое я взяла с потолка; он действительно заслуживает этих героических слов: воин, герой, боец.Я рассказываю одну и ту же историю каждый вечер, но родители всегда слушают меня как в первый раз и всегда всхлипывают, сидят в обнимку и передают друг другу носовой платок. Кажется, они готовы слушать о нем вечно, а я?— говорить.