Глава 18. Выбор с конца (1/1)

Помнится мне, что конец девяностого года выдался не особо хорошим для группы, когда у них наконец-то закончилось тур по Европе. Часть концертов пришлось урезать, поскольку Дэйв слишком быстро сорвал голосовые связки, совершенно не способный продолжать петь из-за почти полного отсутствия голоса. Холли уехала в Штаты для очередной глянцевой обложки и работы с Линдбергом, пока Тереза то и дело крутилась вокруг Дэйва, еще больше внося разлад в его непростые и без того отношения с Джоан, отказывающейся наотрез переезжать окончательно в Америку, чтобы дать им еще один шанс и лучшее будущее для Джека. Ей не хотелось суеты по ту сторону континента, не хотелось, чтобы Дэйв связывался не с теми людьми, однако жена уже давно поняла, что непутевый муженек всегда поступал так, как считал нужным. В конце концов, она выходила замуж за рокера, а не за обычного бухгалтера.Насколько мне известно еще с тез времен, Холли порой выпадала из реальности, стоило только чему-то произойти в Чикаго, как она сразу же становилась сама не своя. Она лишь общалась с Аланом, сообщающим ей новости о Дэйве и продвижении возможного скорого альбома, и лишнее напоминание Терезы Конрой заставляло ее бросать трубку, потому что она просто не могла терпеть того факта, как эта дамочка уже успела и без того испортить его отношения с Джо и с ней. Конечно, она сама понимала, что во многом являлась также причиной их же недопониманий с Дэйвом, однако обратного пути у них тогда не было.Мало кто знает, что тогда происходило по-настоящему с Дэйвом, но Холли старалась склеить все кусочки воедино, чтобы хоть как-то это напоминало прежние отношения, но сам Гаан не особо желал что-либо менять, показывая свое упрямство и твердолобие. Почти каждый разговор с Холли заставлял его лишь быстрее возвращаться к Терезе, которая так и чувствовала наступающие серьезные перемены, предугадывая, когда же все-таки он с Джоан уже разведутся. Декабрь выдался непростым, это точно. По очень многим причинам хотя бы для Дэйва. Его отец умер, и это лишь усугубило его и без того затяжное депрессивное состояние, из которого он не желал вылезать, полностью рассорившись с супругой на глазах, полных слез, у сына, держащего свою игрушку в руках так крепко, что мог бы запросто ее сломать. Дэйв желал перемен, чтобы наконец-то забыться во всей этой сложной суете Лондона, а Джо вечно упрямилась, говоря о бесперспективности жизни в обеих странах, громко хлопая за собой дверью.Мы помним, как было тогда тяжело и ему, и Холли, ведь ее ситуация с братом лишь ухудшалась, стоило ей получить новое извещение из Чикаго с запиской срочно вернуться домой, пока Джефф не наломал еще больше дров. Его ловили у дилера копы, его находили на тротуаре в почти бездыханном состоянии, и при этом он продолжал все отрицать, что наркотики никогда бы не смогли стать проблемой его жизни. Все мы знали, что Холли просто ими баловалась, как и многие люди ее окружения, но, похоже, вся история с ее братом научила ее относиться с осторожностью к некоторым вещам, от которых она раньше просто боялась отказаться. И если кто-то и мог помочь ей, то только она сама.У меня не было особого желания тогда вникать в их личную драму, но так или иначе Холли в конце девяностого года оказалась в весьма правильном месте, находясь рядом с Дэйвом, который на тот момент, казалось, забыл о всех своих проблемах и личных недомолвках с Холли и решил полностью посвятить себя нескольким неделям в Нью-Йорке, где не будет ни Терезы, ни Джо с сыном, ни группы, в общем, никого, кто бы имел какое-либо близкое отношение к нему. Тогда он пропал на время и даже не пытался связываться с группой, пока однажды не позвонила Холли сама лично и наткнулась на Терезу, совсем не прочь поскандалить, хотя делала все из-за всех сил, лишь бы только не пересекать ту границу, после которой обратной дороги можно было не искать. Но так лишь оставалось все поначалу, ведь после скорой кончины отца Дэйва, которого он никогда в жизни не встречал, у Холли братец попал в госпиталь в крайне тяжелом состоянии, когда в очередной раз сорвался. Почти перед самым Рождеством Холли пришла весьма гнусное сообщение от матери на пейджер со словами, что ?она угробила ее любимого сына и даже не думала нисколько о последствиях?, когда сама мисс Уилсон всегда на подсознательном уровне знала, что мать пыталась так прятать за грубым слогом свою вину за те множественные случаи, когда она не подставляла плеча ни одному из ее детей, совершенно не волнуясь об их дальнейшем благополучии. Холли долго не могла прийти себя, смотря на запасы дорогого белого порошка, лишний раз вспоминая о брате, которого больше не было в живых. Дэйв не смог ее бросить в тот момент, однако, увязнув сам в пучине депрессивного состояния, они лишь больше ограждались друг от друга, становясь чужими людьми. И по возвращении в Лондон, многие уже не могли сказать, что оставалось от тех прежних Холли и Дэйва, которые вечно подкалывали и щипали на публике друг друга, а потом накидывались где-то в коридорах так, что стены готовы были рушиться. Все это становилось слишком сложным, да и возврата назад совсем не осталось к тому времени. Мне тогда казалось, что они решали для себя проблемы, но Холли, видя, как разрушаются жизни близких ей людей, крайне важно обозначила себе, что что-то надо было менять, а не плыть дальше по течению реки. Возможно, Холли пыталась отговорить его от наркотиков, быть может, старалась уговорить его вернуться к жене, но уже тогда Дэйв перестал кого-либо слушать. Разгоралась настоящая драма, за которой все тяжелее наблюдали мы все. Хотя надо сказать все же о том, что Холли в это время держалась стоически, ведь и следующий год выдался, к слову, для нее не менее легким, когда Дэйв точно поставил ее перед выбором, весьма ценным, а она лишь бросила все, зная, что так больше ничего продолжаться не может.Таким я помню конец девяностого года, а вместе с этим и несколько мрачные воспоминания о том, что как раз в это время Дэйв начал задумываться о том, что ему хотелось закончить заниматься музыкой и взяться за нечто другое, где его способности раскроются с совершенно другой стороны. Никто этого не одобрял, и я пытался тогда его вразумить, но, к сожалению, это уже немного другая история.Дэйв пришел ко мне поздно вечером, явно без особого настроения, поэтому я лишь молча кивнул ему, чтобы он прошел на кухню и тихо прикрыл за собой дверь, доставая из холодильника холодное пиво, а также из запасника бутылку ?Джека?, зная, что нас предстоит весьма нелегкий разговор теперь уже с этого момента и до конца истории.— Не волнуйся, я ничего не забыл совсем, но это и не самые приятные воспоминания, — ответил он, пялясь на бутылку. — К сожалению, тогда совершенно никто не думал о последствиях нашего выбора.— Выбор с начала, — спокойно произнес я, садясь рядом с диктофоном.— К несчастью, выбор с конца, когда забивал на будущие года, людей, проблемы. Мы по-другому и не умели, и это завело лишь вскоре нас в один большой тупик, но до этого я еще как-нибудь успею дойти, а теперь приготовься слушать. И не забывай подливать мне ?Джека?. Вечер будет долгим…Гастроли успели закончиться, как Холли тут же вернулась в Нью-Йорк, снова окунаясь полностью в работу с голову, даже не замечая, как быстро проходили дни. Ее беспокоили и Дэйв, и Джефф, а также Стив Кларк, который изрядно сидел на наркоте и даже не пытался ее бросить. Джо не раз упоминал об этом в разговоре, пока Холли курила косяк, хмурясь и сложив ладони под подбородком. Да, она время от времени все еще возвращалась к коксу или экстази, но с каждым разом лишь натыкалась на очередной звонок из Чикаго, где ее умоляли приехать и сделать уже что-то наконец-то с братом. Она изо всех сил старалась оставаться оптимисткой, верить, что многое еще можно было исправить, в очередной раз доказывая в модельном бизнесе, насколько успешной и стильной может оказаться обложка любого журнала с ней, однако и сама она постепенно начала сдавать свои позиции, предчувствуя нечто нехорошее, хоть и никогда не верила в эти глупые суеверия.Ее телефон в конце ноября просто разваливался от входящих вызовов, когда она остановилась ненадолго в Чикаго и попыталась присматривать за Джеффом, следя за тем, чтобы он снова не пустился в ломку. Ее рука касалась его темных волос, когда он оказался под сильным действием седативного, и Холли лишь сильнее вздохнула, не понимая, почему настолько тяжело было покончить со всем раз и навсегда. Наверное, у нее просто не оставалось выбора взять все в свои руки, когда мать попросту отказывалась оплачивать лечение или же заботиться о своем сыне, каким бы плохим или хорошим он ни был. — Джефф, прошу тебя, одумайся наконец, ведь это не шутки, — не унималась Холли каждый раз, стоило братцу проснуться и жаловаться на свое плохое самочувствие. — За последние четыре месяца я, кажется, совсем прописалась в Чикаго или же по первому звонку лечу сюда, чтобы снова присмотреть за тобой, но ты ведь больше не ребенок. И я не всегда могу быть рядом с тобой, чтобы заботиться и защищать тебя от гадких словечек мамы, — она расхаживала из стороны в сторону, не зная, куда себя деть. — Сестра, когда тебя за столько лет так волновало, как я живу или что делаю, м? — в ответ агрессивно бросался фразами Джефф, становясь совершенно непохожим на того доброго и милого парня, каким его всегда знала Холли.— С тех пор волнует, как тебя сюда помещали снова и снова больше дюжины раз, ты понимаешь хоть, насколько это серьезно?! Я не хочу, чтобы с тобой хоть что-то случилось, Джефф, — она села рядом на его кровати, стараясь выдавить из себя улыбку, но вместо этого все равно чувствовалось беспокойство в ее глазах.— Если тебя что-то не устраивает, можешь не приезжать сюда. Конечно, куда нам всем до тебя! Стала большой звездой бизнеса, ловишь звезды с неба, пока остальные сводят концы с концами. Неплохо устроилась, я смотрю, сестренка, — он отпихнул ее от себя в сторону, становясь лишь еще более злым. — И тебе всегда было плевать на остальных, ведь тебя ничего и никто не волнует, кроме тебя самой.В ответ прилетела смачная, звонкая пощечина, когда Холли стиснула зубы и лишь с отвращением посмотрела на него, готовясь высказать ему весьма нелестные слова, но медсестра вывела ее в коридор, призывая не продолжать разжигать этот скандал еще сильнее. Ее лоб прислонился к холодной белой стене, когда она прокручивала в голове его слова снова и снова, но Холли никогда не помнила его такие грубым и жестоким. Ломка, напоминала она себе, теша подобными мыслями, однако легче не становилось. Она видела порой, что делало желание получить новую дозу с наркоманами, пытающимися завязать, однако здесь все казалось еще хуже.Холли уехала из Чикаго, выслушав напоследок от матери грозную тираду о ее беспечности и равнодушии по отношению к семье, когда ей позвонили агенты о возможности сняться в фотосессии для новой обложки журнала ?Seventeen?, она любила этот молодежный журнал, но медлила с ответом, становясь все более мрачной после поездки в родной город. Она обещала Дэйву, что не станет скрывать от него такие личные проблемы, поэтому при следующем звонке решила нисколько не тянуть и набрала сообщение на пейджер о том, что у нее оставался к нему серьезный разговор. Хотя говорить о таком с тем же самым наркоманом, но попытка не пытка.Вместо этого появившись в собственной квартире на Манхэттене, она заметила, что свет горел внутри, а на вешалке висела кожаная куртка и перчатки, как и ключи на тумбочке. Послышались шаги из спальни, и на порог вышел Дэйв, с совершенно потрепанным видом и очень красными глазами, скорее всего, оттого, что опять слишком много нюхал кокса. Они смотрели друг другу молча в глаза, пока усталой походкой Холли не прошла на кухню и села за стол, прикрывая свое лицо руками, все еще сомневаясь в правильности разговора.— Я видел твое сообщение на пейджере, но ты думала, что я все еще в Англии… — как-то грустно заметил он, подходя сзади и обнимая ее за плечи руками, наклоняясь ближе к ней. — Что ты хотела сказать мне?— Поссорилась с братом, улетела сразу же после очередной нотации матери, не смогла оставаться с ним рядом, потому что не хочет принять моей помощи, — Холли тяжело вздохнула, не понимая, почему вообще об этом с ним говорит. Вряд ли бы в таком состоянии он понял. — Если бы не твои пристрастия, возможно, мог бы понять меня лучше сейчас.Они молчали, избегая старательно друг друга, пока Дэйв не отстранился и также сел, сжав голову руками, доставая откуда-то из-под стола бутылку ?Джека? и два стакана. Холли прищурилась, не зная, что так тревожило мужчину, но и не спешила задавать лишних вопросов, давая время обоим собраться с мыслями. Дэйв осушил до дня стакан с первого глотка, когда на его глазах проступила легкая, едва заметная влага, а его руки дрожали, что он их не смог согнуть даже в кулак. Это было совсем нетипично для них. Между ними всегда оставалось лишь веселье или игра в молчанку, но в этот раз ощущалась уязвимость, слабость и даже вера в то, что они наконец-то стали нужны друг другу спустя столько месяцев от их знакомства.— Мой отец умер на днях, — произнес в полной тишине он, нарушив тем самым долгое молчание.— Но ты ведь никогда его не знал, — замешкавшись, ответила Холли, смотря искоса на него. — Ты что-то узнал о нем?— Мама рассказала, дала несколько фотографий, сохранившихся у нее, но не больше. Тем не менее, словно от меня оторвали что-то внутри. Это все так кажется неправильным, таким неестественным.— А Джо что? Джек как? — спросила Холли и впервые была полностью сама по себе поймана врасплох от неожиданности подобных вопросов. За столько лет она впервые интересовалась настолько искреннее его семьей, что голос, полный удивления, она не смогла скрыть.— Мы поссорились, я уехал, когда Джо в очередной раз дала мне отворот-поровот с отказом переезжать в Америку и сына настроила против меня, хотя он в этих разборках мало что понимает. Да и Тереза еще… — тут он осекся, но услышал лишь только усмешку с ее стороны и неодобрение, решив не обращать на это внимание. — Теперь я здесь, уже второй день. Думал, что ты тоже в Нью-Йорке, но квартира пустовала.— А я тебе нужна в качестве жилетки, пока страдаешь? — Холли снова усмехнулась, хотя и подобной грубой фразой совсем не хотела задеть его за живое.— Нет, мне нужна та, кто меня всегда понимает и может просто отвлечь меня от всего, даже если это практически невозможно, — Дэйв грустно улыбнулся и лишь придвинулся сильнее к ней, раскрывая для нее объятия, в которые спустя минуту сомнения она все же кинулась, пряча лицо у него на груди. Им нужно было, даже если и ситуация несколько преувеличенная.Дэйв решил остаться в Нью-Йорке настолько, сколько считал нужным, хотя Холли совершенно не хотела, чтобы он провел с ней целый последний месяц уходящего года, наплевав на семью, группу, музыку. Он не хотел ни с кем общаться, даже бросал телефонные звонки от Терезы, хотя утверждал Холли, как они прекрасно друг друга понимали с полуслова, но оставался, как верный пес, все же с ней. Она всячески старалась его пинать поскорее связаться с Мартином или Флетчем, но в ответ лишь получала угрюмый вид или же он просто притягивал ее к себе сильнее в постели, не желая слушать ее разговоры. И если первые дни казались прекрасными, которые они сумели провести вместе, спасая друг друга от нахлынувшей депрессии, то дальше становилось все хуже и хуже. Дэйв мрачнел не по дням, а по часам, а ее запасы с коксом и таблетками уменьшались на ее глазах, когда мужчина без всяких задних мыслей принимал все больше и больше дозы.Холли уже тогда понимала, что вряд ли как-то могла повлиять на Дэйва, однако успела лично сама созвониться с Аланом, предупредив его о не весьма скором возвращении их друга на Родину, а также столкнулась в другой раз с Конрой по телефону, когда они успели наговорить достаточно в обе стороны, чтобы Холли уже могла обдумать дальнейшие планы на будущее. Тереза лишь только многое портила, превращая Дэйва в еще более зависимого наркомана, чем с ней, когда она только-только пыталась его пристрастить к постоянному потреблению кокса. Сейчас все казалось иначе, и это не могло не беспокоить саму Холли. Недомолвки лишь больше все усугубляли и вместо долгожданной поддержки, они так и не заметили, в какой момент перестали узнавать в себе прежних себя. Не было уже того смеха, как прежде, тех редких моментов, когда она подкалывала его, а он целовал ее легко в губы, наслаждаясь ее близостью. Сейчас все изменилось.В последнюю неделю декабря Холли снова получила звонок из Чикаго, и на этот раз она с неохотой подняла трубку, ворча себе что-то под нос, которую ночь подряд так и не сумев уснуть от бренчания гитары Дэйва, погружаясь в такую нетипичную для нее бессонницу. И новости лишь заставили ее сильнее сжать край стола, хватаясь сильнее за него, когда почувствовала уходящую землю из-под ног. Воздуха не хватало в легких, а на глазах неожиданно выступили редкие слезы, когда она заметила на пороге Дэйва с хмурым выражением лица и ладонями, сложенными в карманы кожаных брюк. В эту ночь он был лишь полупьяным, но никак не обкуренным или под дозой. Холли кинулась к нему, продолжая держать телефон в руках, когда Дэйв сжал ее в своих объятиях, продолжая стоять в проеме и не делая ни шага в сторону.— Джефф… Я… — нечленораздельно шептала она, чувствуя его ладони, поглаживающие волосы. — Скончался… Передозировка…— Все будет хорошо, — тихо вторил он ей, уводя за собой в спальню, укладывая на постель и заставляя ее выпить снотворное, чтобы все проблемы можно было решить с утра на более трезвую голову.— Ничего уже таким не будет, — вздохнула она, прежде чем полностью погрузилась в сон.С утра Холли лишь почувствовала на себе пристальный взгляд, заметив Дэйва сидевшего на крае кровати, и стала вспоминать новости, сообщенные ей из Чикаго. Ее голова болела от бесконечных проблем, а сердце сжималось лишь только при одной мысли, что брата больше не было в живых. Всему вина этих чертовых наркотиков. И как бы она ни старалась так много времени отгораживаться от собственной семьи, Джеффа она слишком сильно любила, чтобы теперь так просто отпустить. Драма. Ужас. Полное непонимание того, что происходило вокруг. Холли откинула одеяло и села также на краю, получив кружку утреннего кофе и сэндвичи, однако есть совершенно не хотелось. Она намеревалась вылететь как можно скорее в Чикаго, даже если придется выслушать от матери ее скверную тирадую— Ты собираешься уехать? — спросил он, получив лишь кивок с ее стороны. — Я мог бы поехать с тобой.— Нет, — твердо ответила она, поднимая со спинки кровати своей пеньюар. — Лети обратно в Англию. Думаю, что так сейчас будет лучше для всех. Спасибо за поддержку и понимание, но ты нужен группе, а я — своей семье, даже если никто не захочет меня там увидеть.— Отвергаешь меня? — резко спросил он, вса также продолжая наблюдать за ней.— Это выбор, который мы принимаем, Дэйв. И у него есть конец, каким бы хорошим или плохим он ни был. Не смей больше думать о том, чтобы бросить музыку раз и навсегда, а я постараюсь быть рядом, когда это будет необходимо, но будущее, которое ты когда-то хотел, — не наш случай, к сожалению. А теперь прости, мне нужно собрать вещи, прежде чем заказать билет срочно до Чикаго.— Но…— Все уже решено, Дэйв. Давай не будем больше и так портить то, что уже испорчено так или иначе, — она грустно улыбнулась, целуя его в щеку, когда набрала номер матери и выслушала в свой адрес немало грязи о бесчувственности, равнодушии, жалкой богатой жизни ради своей дурацкой мечты жить отдельно и вдалеке своей семьи, хотя мать сама поступала точно так же.Кажется, у Холли начинали сдавать нервы, но она гордо скидывала голову вверх, продолжая дальше жить, все еще внутри себя переживая тяжелую бурю, смотря на Дэйва, который себя все дальше и дальше уничтожал, и никакой разговор тут уже не мог помочь. За такое долгое время впервые Холли понимала, что они стояли в тупике и не знали, что станется дальше. Она прикрыла глаза руками, слыша, как хлопнула входная дверь. Дэйв ушел на улицы Нью-Йорка. И бог знает, чем это все могло закончиться. Она тяжело вздохнула, так и продолжая паковать дальше вещи. Пути назад уже не было, а выбор, похоже, она уже сделала, даже если он и больно отдавал в груди…