Лучшая рыба — это колбаса (1/1)
— Я опозорен. Нет на свете ничего, что могло бы смыть это ужасное пятно с моей репутации. В такой ситуации выход только один...— Ты закончил? — Люпен наклонил голову, с интересом глядя на Гоэмона, переодетого в торжественно чистые вещи и отчего-то натирающего до блеска нож. Ишикава бросил на друга взгляд человека, который не хочет, чтобы ему мешали, и промолчал.
— Серьёзно, Гоэмон, ну завалил ты этот зачёт и завалил, чего убиваться? Я не верю, что ты способен из-за этого вспороть себе живот. Я сам, в конце концов, его не сдал.— Тебе простительно, ты никогда не сдаёшь, — по упрямому взгляду Гоэмона было видно, что вот теперь он точно это сделает. Специально для посмевшего игнорировать серьёзность его намерений Люпена.
— Хренов заучка, — беззлобно фыркнул ни капли не обиженный Арсен. Перфекционизм Гоэмона в плане учёбы поражал, особенно в сочетании с его бытовым пофигизмом (например, не есть два дня, потому что ?а зачем??), однако временами напрягал. Вот как сейчас.
— Ну, не поминайте лихом, — Гоэмон глубоко вздохнул, собираясь с силами, но нож был тут же выбит у него из рук чем-то тяжёлым (на поверку — толстенным учебником). Люпен со вздохом встал с кровати, подобрав нож, и с ухмылкой прищурился:— Ты в своей семье тринадцатый такой придурок или первый?
— Не придурок, а...— Зацикленный на мгновенном успехе дурень.
— Отдай нож по-хорошему, — с угрозой в голосе произнёс Ишикава, в ответ получив лишь отрицательное покачивание головой. — Ты напросился. Сразимся, Люпен!— Самое грозное оружие — это подушка, да, Гоэмон?— Нож-то ты у меня отобрал... И вообще, это не смешно!— Очень даже смешно. В знак уважения к твоему оружию я тоже возьму подушку, хочешь?— Люпен...— Ну вы как закончите, скажите, — в дверях, опираясь спиной на косяк, стоял Дзиген и меланхолично крутил в руках целую палку колбасы. От такого зрелища Люпен громко сглотнул слюну (он был готов поклясться, что Гоэмон тоже) и спросил:— Откуда такая роскошь?— Со стипендии вам, обормотам, купил. Вы продолжайте, продолжайте, я посмотрю. Кто победит — тому колбаса.
— Знаешь, Гоэмон, я тут подумал: а почему нам не решить всё миром? — торопливо произнёс Люпен, не отрывая взгляда от потенциального перекуса в руках Дзигена. На удивление, Гоэмон кивнул:— Ты прав, этот бой не имеет смысла.— Быстро вы оба переобулись, — хмыкнул Дзиген. — Так и быть, сейчас сделаю бутеры.
— А может, ну их? Давай так поедим! — сверкнул голодными глазами Арсен.
— Жирно, — отрезал Дзиген, скрываясь за дверью. Люпен только вздохнул и уселся на кровать, лелея мечты о вкуснейшей колбасе. Гоэмон с готовностью принял позу лотоса и тоже стал терпеливо ждать.— Почему не на парах? — голос Зенигаты вывел из раздумий проходившего по коридору в поисках ножа Дзигена. Дайске на автомате соврал:— Люпен болеет, а мы присматриваем за ним.
— Воспаление хитрости у твоего Люпена, — с явным неудовольствием пробурчал Зенигата. — А если честно?— Нож ищу, — почесал затылок Дзиген. — Бутербродов хочу сделать. У вас нет ножа?— Хм, — заведующий почесал подбородок и удалился прочь по коридору. Дзиген довольно усмехнулся: папаша точно достанет то, что надо. Жаль, что Гоэмон зажал свой ножик ещё при их знакомстве: сказал, мол, не позволит фамильным кинжалом резать хлеб и дешманскую колбасу. То, что в этот раз колбаса была копчёная и недешёвая, его бы не убедило, поэтому Дзиген даже спрашивать не стал.Эх, хорошо, что никто, кроме них, не прогуливал сегодня пары, сидя при этом в общаге. Солнышко, ветерок, свободные лавочки... Он выбрал идеальный день для тайного колбасного празднества. И Гоэмон заодно успокоится.
Когда он вернулся в комнату, Люпен аж подскочил:— Ну что?— Цыц, погоди. Папаша нож принесёт.
— Я уже готов так её кусать, — провыл Люпен, заваливаясь на спину. — Гоэмон, ну будь ты человеком, дай свой нож!Гоэмон, успевший вернуть фамильный кинжал ?на родину?, ничего не ответил.— Жмот, — вздохнул Арсен. — А что, всухомятку будем есть? Может...— Кто ж днём пиво пьёт, — резонно заметил Дайске. В дверь громко, почти по-хозяйски постучали, затем в открывшуюся щель просунулась широкая ладонь Зенигаты и протянула Дзигену нож ручкой вперёд и какой-то пакет.
— Если через час увижу, что вы здесь напились и устроили срач... — донеслось из-за двери. Пока Дзиген забирал гостинцы, Люпен довольно свесился с кровати:— Не волнуйтесь, папаша, всё будет в лучшем виде! Заходите на чай!
— Некогда мне с вами чаи гонять, — очевидно довольным голосом заявил заведующий, громко затопав прочь от их комнаты.
— Надо будет всё-таки поделиться с ним, — Люпен слез с кровати и тут же засунул свой любопытный нос в пакет. — Что это? Ты вроде только про нож говорил... Смотри-ка, пачка масла! Будет с чем бутеры делать. Яблоки и конфеты? Сколько нам, как он думает, лет?— Ты же первый их сожрёшь, — Дайске отобрал у него пакет и извлёк его содержимое.
...К тому времени, как бутерброды были готовы, Люпена успели дважды с позором выставить из комнаты, однако он каждый раз просачивался обратно. В конце концов каждому было щедро выдано аж по два бутерброда, что Люпен тут же отметил, отсалютовав бутером.— Ура Дзигену!— Ура Дзигену, — присоединился жующий Гоэмон.
— Ешьте давайте, — польщённо хмыкнул Дайске. — Мало ли, кто уже в общагу вернулся... Гоэмон, а ты никак умирать передумал?— А? — взгляд Ишикавы на какое-то время стал растерянным. — Ну, колбаса есть колбаса.
Громкий хохот двоих, а вскоре и всех троих зазвучал эхом на всё полупустое общежитие, долетая до ушей Зенигаты и заставляя его против воли улыбаться. Вечером он обнаружит на своём столе бутерброд, лежащий на листике старого конспекта Люпена, записку с извинениями от Дзигена (?Я пытался остановить Люпена, но смог спасти только один бутер?), а также бумажку с криво нарисованной улыбающейся рожицей и подписью ?Одноразовый сертификат на крепкую дружескую помощь от Арсена Люпена Третьего?. Зенигата улыбнётся, фыркнет, но заботливо спрячет обе бумажки в закрытый ящик для личных вещей.
?Просто мне нужен образец их почерка, вдруг это они на стенах в туалете пишут?, — попытается он оправдать себя.
Конечно же, это будет неправда.