Глава 7. Выпускной альбом (1/2)

Наверное, сенсей хотел бы встретиться со мной наедине, но куда же без Кацу. Он имеет право знать. Кацу тоже часть этого клубка, в который сплелись в последнее время наши жизни. Кто во всём виноват? Наверное, все-таки я. И вот, сенсей сидит как истукан в своем кресле, которое выдвинул из-за стола почти на середину комнаты, Кацу на краешке этого стола примостился, и сам факт, что сенсей не велел ему сейчас же убрать жопу со столешницы, очень о многом говорит. Добавьте меня в эту схему. Я на стуле для посетителей, отодвинулся подальше от обоих взрослых. Получился треугольник. По-моему, даже любовный. Как иронично. Никогда не любил все эти романы, где один любит другого, другой вздыхает по третьему, третий... Нет, у нас даже не треугольник, если учесть все детали. До сих пор не понимаю, как я первый обо всем не догадался. Я ведь больше остальных знал, но нет, пальма первенства ушла сенсею. И вот, теперь я сижу в его кабинете, эти двое сверлят меня взглядами, а на коленях у меня лежит старый фотоальбом. Последняя проверка, прежде чем нам придется жить дальше с тем, что и так ясно. Выпускной альбом. Не спрашивайте, какого года, столько не живут.

Я провожу пальцами по темно-синему шершавому переплету, украшенному золотым тиснением, и открываю первую страницу. Групповой снимок класса. Шестнадцать человек, почти все парни, одно лицо кажется мне смутно знакомым, хотя возраст, конечно, здорово его изменил, но я не Ритсу-сенсея должен найти. Листаю дальше. Я не спешу, этот альбом не заслуживает, чтобы его просматривали второпях. Как и повод, по которому с него смахнули пыль. Я уделяю несколько секунд каждой фотографии, воздаю уважение людям, которых скорее всего давно нет вживых. И останавливаюсь, когда вижу лицо, которое вот уже четыре года не являлось мне даже во снах. Иноэ Ичиго.

Хочется произнести его имя, попробовать на вкус, ведь он так и не сказал мне, как его по-настоящему зовут, но умерших нельзя звать их земными именами. Неважно, что тень, в которую он превратился, давно упокоена в глубинах моей собственной души. Я поднимаю взгляд на сенсея. Жаль, он не сделает мне копию снимка.

- Это он.

И всё. Дороги назад нет, последний мост сгорел, и жизнь никогда не станет как прежде. Ужасно банальные фразы, однако кажутся удивительно уместными, когда твоя жизнь горит, моста нет, и дорога впереди оказалась совсем не такой, как ты ее представлял. Будто пелена упала. Что ты видишь, Кацу? А вы, Ритсу-сенсей? Страшно посмотреть в глаза - и одному, и второму. Спросите, а как же я? А я никогда особых планов не строил, но сейчас передо мной пустота. Я не уверен не то что насчет сегодняшнего вечера. Я даже не знаю, что произойдет в следующую минуту. Но в эту пустоту я должен шагнуть. Время ни для кого еще не останавливало ход, и ради меня оно точно не почешется. Я смотрю на знакомое лицо, ищу в нем спасение - и нахожу. Как всегда. Сколько раз ты еще спасешь меня, друг?- Если хотите, я расскажу, как всё было. С самого начала, - не узнаю свой голос.

- Пожалуйста, Юки-кун.Всё правильно, у вас больше нет причины, чтобы называть меня на ты. Сегодня всё наконец встанет на свои места. Я бережно провожу по фотографии кончиками пальцев, и со дна памяти возвращается - не забытое, слишком дорогое, чтобы вытаскивать его каждый день. Теплые объятия, веселый голос и никогда не унывающая натура. Здесь он еще носит кошачьи ушки, я встретил его уже без них. Сколько ему было лет, когда он умер? Почему он ушел настолько молодым? Однако, от меня ждут рассказ, и я не могу заставлять их ждать слишком долго.

Я всегда видел духов, сколько себя помню. Когда был совсем крохой, они меня не трогали. Не по доброте душевной, разумеется: у маленьких детей слишком мало мяса на костях. Надо ждать, пока подрастут. В семь за мной погнался дух собаки. Я был слабым, медленным и трусливым. Уже понятно, чем дело кончилось? Меня спас таинственный незнакомец с огромным сияющим мечом. Голодный дух рассыпался на мириады сверкающих искорок, рассеченный пополам. А мой новый друг обнаружил, что я его вижу. Мой первый друг.

Он почему-то решил, что во всей Японии, одолеваемой ёкаями и неупокоенными призраками, больше всего нуждаюсь в помощи именно я. И остался. Мы здорово проводили время. Вы не представляете, насколько меняется жизнь, когда у вас есть невидимый друг! Он не говорил о себе. Никогда. Хотя не скрывал, конечно, что был человеком и умер. Как? При каких обстоятельствах? Не знаю. Он не сказал, и это понятно - кто детям ужасы рассказывает? Зато он много путешествовал по Японии, когда мы еще не встретились, этим он делился. Историями про ёкаев, которых встретил, и деревни, которые спас. На нем была полицейская форма. А меч, он появлялся, если дело шло к драке, и потом исчезал.

Мой друг хотел, чтобы я тоже научился сражаться со злыми духами. Мы даже ездили в буддийский монастырь. Монахи так и не открыли нам ни одного из своих секретов. Сначала побрей голову, постись годами, спи на каменной постели без одеяла, а потом поговорим. Друг не унывал. Он как-то нашел мне настоящего онмёдзи. Тот оказался тоже не очень разговорчивым, но все-таки обучил меня единственному заклинанию. "Всё, что движется ко мне, пусть движется от меня." Остальное, сказал онмёдзи, принесет больше вреда, чем пользы, в моих руках. Ловить ёкаев в предмет меня научил уже друг - после того, как я поклялся, что использую это заклинание только в самом крайнем случае. Например, если по-другому не убежать.

Мне было двенадцать, когда он начал таять.

Душам не место среди людей. Они должны двигаться дальше. Оставшись на земле, душа продолжает страдать от неразрешенных конфликтов, ее чувства только усиливаются от мысли, что обидчики продолжают наслаждаться жизнью, и она постепенно превращается в голодного духа. Такого, как мы встретили по дороге в Айнокуру. И только в очень редких случаях, когда умерший почему-то не хочет покидать этот мир, но и зла ни на кого не держит, он становится таким как мой друг. Блуждающим духом, который бродит среди людей, пока не придет его час. Опять. Чем сильнее душа, тем дольше она остается среди нас, но итог всегда один. Душа постепенно тает, становится прозрачной, беспомощной, а потом рассыпается на атомы. Не знаю, из чего состоят духи, суть в том, что такая душа исчезает навсегда. Для нее не будет нового перерождения, ее просто не станет. Мой друг очень не хотел говорить правду, но наверное он понимал, что должен как-то подготовить меня, пока не поздно. Я не верил. Я умолял. Я плакал, я кричал на него, я угрожал покончить с собой, если он что-нибудь не придумает, ведь он всегда находил выход из любой ситуации. "Нельзя починить то, что не сломано," - вот, что он мне сказал.