... на службе царской? (1/1)

Иван нервно ходил в покоях своих. Место ему было не местище.?— Что такое за жизнь моя, Господи? За что ты Настеньку забрал у меня? Самым верным другом она была мне, а теперь что делать?! Кого пошлёшь на главу мою царскую: девицу мудрую а-ли друга верного?Тяжёлая дверь отворилась. Царь не повернулся на звук. Весь он вытянулся так, что напряглась каждая мышца тела его.?— Кто? —?ледяной голос отразился от стен опочивальни и ударил Федю в самое сердце. Не приятно было видеть и слышать государя своего в дурном расположении духа.?— Прости, солнце наше царь Иван Васильевич, коли помешал я тебе.Иван медленно повернулся на сладкий, чуть дрожащий голос Басманова.?— Феденька. А ты по что пришел ко мне?Государь откровенно удивился приходу молодого человека.?— Ну, говори, скорее: случилось что? А-ли просто так зашёл? Но просто так ко мне, Федюша, не ходят…?— Я, царе, к тебе с поклоном от верных холопов твоих. Волнуемся мы, печемся о здоровье твоем.Федя ничуть не робко стоял у дверей. Иван подозвал его рукой. Парень приблизился, и царь неожиданно подхватил его за грудки. Гнев исказил уставшее лицо Грозного. В глазах подозрение и разгоравшаяся ярость.?— Ты, Федька, врать мне удумал?! Тебя эти псы плешивые подослали? Бояре, да?! Я спрашиваю, бояре?!Федя уже не чувствовал пола, ведь он ниже Ивана намного, а сила царская ни с чьей не сравнится, особенно, если он в гневе.Басманов без страха смотрел в очи, метавшие молнии.?— Не боишься, бесёнок? — Иван тряхонул его, мальчишку в руках Великана. Федор издал непонятный звук, похожий на стон и мяуканье кошки.?— Страшно тебе царя предавать? Страшно, Федюша, когда смерть тебе в спину дышит??— Ты, государь, по чем зря не гневись. Я сюда не по собственному желанию и хотению пришел,?— врала Федора, Федька?— нет.Хватка Ивана ослабла, он разжал руки, и парень повалился всем телом перед царем.?— А что же ты тогда пришел??— Так говорю же я,?— он ударился больно плечом. —?Отец, Малюта, остальные?— волнуемся о тебе, государь. А то, что я тут в руках твоих сказал, ты не слушай! К тебе готов всегда идти с желанием, по собственной прихоти!Плечо странно ныло. Вроде и упал?— не упал, а больно. Но не боль ли это душевная в физическую переросла?..Грозный опустил взгляд на холопа своего верного. Такой он весь маленький, хрупкий в ногах у него лежал ещё, не силился и не осмеливался подняться. Волосы упали на бледное лицо, а из-под черной, как ночь, шевелюры глядели на Грозного два ярких камня заморских.?— Ты не бойся,?— до уха Феди донёсся голос мягкий, нежный, готовый приласкать словами разными. —?Я ведь тебе доверяю более, чем остальным. Тебе и расскажу, что задумал…В этот вечер узнал Федор тайну побега Ивана из Москвы.* * *Мужики и бабы тянутся крестным ходом в Слободу.?— Что говорил я тебе, Федюша! А ты все удивлялся и не верил! Вот, погляди, кто Царь Руси Православной!Басманов стоит рядом с любимым царем, и все больше грудь жжет змея. Змея Любовь.Как смела она полюбить Царя?! Конец ей настанет, коли кто узнает… Да, кажется, зря она волнуется так. Уж сколько прошло, как служит она царю своему под именем Фёдора? Никто и не заметил. Да и ежели бы кто заметил, что же сталось бы с ним? Смерти она подвергает неверных и всех подозреваемых, на разгадку ее тайны.?— Ступай, скажи людям, царе, что ты вернёшься к ним в Москву. Они хотят тебя и ждут.Иван Васильевич ступил на широкое крыльцо.?— Что, народ православный? Замучили бояре вас в Москве-красавице?Шумной волной прокатилось ?Да!? в ответ.?— Закончился век боярского правления! Царь ваш возвращается на место законное! Не будут боле эти псы у власти!Народ рукоплещет. Иван уходит довольный с крыльца. Все это время рядом стоял Федя, глядя на это бесконечное количество людей, пришедших к царю. Его царю. Ее царю.?— Ну? Что ты, Феденька, не весел? Что ты голову повесил? —?улыбнулся государь, осторожно, пальцами, сжимая подбородок парня. —?Ступай, да прикажи запрягать. Сейчас в город двинемся, нельзя боле медлить.* * *Опричнина грянула над Русью. Федька теперь ещё ближе к царю. Черные одежды, черные волосы и бесконечные сапфировые глаза Басманова. Как он хорош. Иван не знал, что и делать с собой. Нехорошо ведь: мужчины все-таки. А как его такого не любить? Он постоянно рядом, недаром кравчий. Такой верный, что готов на все…?А где же начинается и заканчивается это ?все????— думалось Ивану перед сном, когда ждал он Федюшу. Часто теперь он оставлял парня на ночь у дверей своих.Затеялось Ивану пир с плясками устроить. А кто краше да лучше всех в Москве пляшет? Федька Басманов! А как он в летнике отплясывал, когда они Старицких заговор ломали да рушили. А как поет его царская птичка-соловей! И не мужской вовсе, будто голос у него, а заговорит, так и не понятно…?— Ты, Федюша, не сиди. Иди-ка в летничек свой нарядись, да потешь своего государя,?— Иван охмелел уж и от вина, и от вида любимца его.Федька уши проколол, когда Грозный ему серьги жемчужные подарил, и теперь рад был радешенек красоте своей еще более. Волосы черными кудрями лежали на плечах, красный кафтан как-будто был в цвет щек Федюши, а ярко-синий венок, сплетённый кухонными девками, не перебивал безумно красивые сапфиры глаз Басманова.Он встал, поклонился государю, присутствующим, подмигнул царю и вышел. Не успел Иван опохмелиться от неожиданного внимания кравчего, как тот вихрем влетел обратно.Музыка моментально заиграла. И вот уже между столами плясала девица в чудной маске Макоши.?— Ну что за прелесть ваш Басманов,?— польский посол сидел недалеко от царя и желал заполучить хоть каплю его внимания, но все существо Ивана Васильевича было приковано к беснующемуся парню. Музыка не желала замедляться. Все громче и быстрее играли музыканты. А Федя все плясала и плясала в летнике, который мать прислала с Петром. В этом летнике она забавляла Ивана и Старицкого. В этом летнике она потом ещё танцевала в покоях государя. Этот летник он чуть не порвал ей, когда хотел во хмелю получить Фёдора. Но Федорушка-то знает, что рано было открываться царю тогда. А теперь… Теперь можно все! Он смотрит только на нее. Забыл вино, забыл польского посла, забыл про всех. Она чувствует и видит, как он пожирает ее глазами. Но ее ли? Федор Басманов сейчас пляшет перед государем. Федора Басманова должна появиться только в царской опочивальне, если дойдет. А она постарается, чтобы дошло.Руки выделывают чудные фигуры. Басманова отдается танцу, она отдается царю. Теперь все равно, что скажут. Она прогибается в спине так, что черные волны волос касаются пола. Федюша ласкает себя в одежде: медленно ладони ползут по груди ниже. Она распрямляется. Взмахивает руками. Федя знает эту мелодию. Сейчас должна быть последняя гармония, и она упадет прямо на стол перед Иваном, чтобы он ещё больше возбудился. Чтобы он не досидел. Чтобы вылетел за ней в коридоры дворца…Звучит последний звук и Федор падает перед царем. А он знал. Он знал, что опричник так бухнется на стол, посему, опрокидывая все на пол, Грозный ждал. Хмель будто крепчал. Его танец, словно не его. Кажется, что девушка пляшет вместо его Федьки. Но маска Макоши слетает на колени государю, прикрывая то, чего видеть не должен никто, и любимое лицо представляется взору Ивана. Царь широко улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать, уже давно желанные губы.?Какой грех, Ваня!??— говорил он сам себе ночью. —??Как быть: любить?— не грех, а любить так?— грешно…?Да после недавней случайной встречи со старухой-ведуньей, узнал царе, что не грешная любовь его.Басманов сеюсекундно же вскакивает и убегает, провожаемый взглядами восхищённых опричников. Пир продолжается. Но Иван не может больше ждать.Он тихо и незаметно встаёт. Удивительно, что никто не замечает ухода государева. В дверях ему встречается Васька Грязной.?— Царе! Куда это вы??— Устал я, Васенька,?— Грозный размяк во хмелю и любви. —?Пойду прилягу, а ты иди, выпей ещё!Грязной замечает в руках царя маску Макоши, все понимает, но виду не подаёт. Ещё не хватало в опалу пьяную попасть.Так и разминулись. Вдруг видит Иван: в конце коридора, за поворотом, что ведёт к его покоям, мелькнул знакомый летник. Такой любимый и ненавистный одновременно.Царь бежит за Федюшей. Но за поворотом никого не находит, только разноцветные ленты, что были на летнике навязаны. Из лент… Дорожка! И все к его двери!Грозный царь распахивает двери опочивальни. Посередине комнаты стоит его опричник, опустив глаза в пол.?— Федюша! Я тебя потерял, дорогой! Краса моя!Иван сгребает Федю в объятья и горячо целует в щеки, лоб и нос. Пока не в губы, нет. Боится спугнуть.?— Государь мой ясный, солнце красное, мне признаться тебе нужно в тайне великой.?— Федора ты моя, что за тайны у тебя от государя российского? —?Иван не прекращал целовать лицо и шею Басманова, так соблазнительно обнаженную.?— В том то и дело, что я… —?он запнулся. Хотя скорее его заставили замолчать. Царь пытать умел покрепче Скуратова: для Феди этот поцелуй был, как пытка. Умудрившись вырваться из рук Ивана, Федор отбежал к столу с бумагами.?— Иван! Послушай меня!?— Я готов тебя слушать, краса моя,?— правитель сердца Фединого остался на том месте, где стоял.?— Я не предал тебя, но страшно соврал,?— волосы намокли и прилипли ко лбу опричника, глаза бегали, не зная, за что зацепиться, а подол летника был смят в двух кулачках с побелевшими костяшками.Такого Федора Иван не видел никогда. Всегда смелый, дерзкий, вдруг.?— Что такое, Феденька, говори, я все прощу,?— он сделал шаг вперёд, но Басманов вскинул руку перед собой, обозначая дистанцию.?— Я, Ваня, тебе долго врала.?— Врала?Государь умел играть и притворяться лучше всякого актера.?— Тише, послушай! Да, врала, государь мой, врала… Но я любила и люблю тебя!Федор рухнул на колени.?— Я ничего не понимаю, Федя… —?Грозный готов был рассмеяться громким смехом своим, но хотелось ему досмотреть театр признания Федькиного.?— Царь мой Иван Васильевич, свет мой! Василёк мой ненаглядный!.. Я… Я не Федор Басманов. Я Федора Басманова. Я женщина, Иван.Басманов подполз на коленях к любви своей и схватился белыми ручками своими за одежды царские. Слезы хлынули из темно-синих чарующих очей.?— Ф… Федюша… Счастье-то какое!Царь поднял ее на руки.?— Плохо, что никто кроме меня об этом не узнает, Феденька! Федюша, ты золотце моё,?— Иван понес девушку к кровати, целуя ее в мокрые веки. —?Я, Феденька, все обиды тебе прощаю, все! Любовь ты моя, бестия! Как же долго ты врала мне… Ведь ты уже Казань брала с нами!..?— Иван Васильевич, я…?— Я все знаю… Все знаю. Старуха-ведунья твоя на поклон приходила. Все я знаю, свет мой Федюша.Горячие поцелуи рассыпались по щекам. Треснул летник, матерью сшитый. Иван нетерпелив. Влюбленный царь?— никак не скажешь по другому. Желанные Федорой губы украшали ключицы фиолетовым пятнами, борода государя приятно щекотала, ласково-грубые руки раздирали ткани летника и оставляли на коже красные следы. Страсть все более и более разгоралась в горячих телах, сводя с ума…* * *?— Ванюш, а я ведь останусь твоим опричником? Твоим кравчим? Я ведь сызмальства хотела быть с тобою рядом. Как чувствовала.Иван нежно гладил, перебирал волосы цвета жаркой летней ночи. В прядках запутались лепестки васильков, что были на светлой головушке, любимого человека. Государь и не помнил, когда последний раз был так счастлив, но хотел упиваться любовью каждый день. Каждый день близко видеть эти сапфировые дерзкие глаза, которые вызывали его давно. Хотел быть ещё ближе, ещё нежнее, ещё слаще.Он улыбался. Не отвечал. Но Федора знала ответ.Теперь ей точно можно все.