Глава 8. День святого Давида (1/2)
У каждого короля, у каждого принца, у каждого знатного человека могут быть случайные привязанности, увлечения, фавориты. Короли тоже люди, им надо кого-то любить. Но они не могут позволить себе привязываться слишком сильно, поэтому фавориты так часто меняются. Приходят и уходят. Чтобы король не успел чересчур кого-то полюбить... Чтобы не успел вспомнить, что он тоже человек. А этого королю позволять нельзя - его удел править и вершить судьбы людей, обрекать их на страдания и посылать на смерть, если придется, а это слишком трудно, если помнить, что ты и сам человек, способен любить и хранить привязанность в сердце.
Поэтому и недолог путь королевских любимцев, и везет тем из них, кто оканчивает его не в темнице и не на плахе. Уж лучше королю отправить в забвение близких когда-то людей, чем самому стать слабым, подобно простому смертному и неминуемо утратить свое величие, а с ним, возможно, и трон.
И ни один из тех, кого король бросает в бездну своей немилости, не в силах отменить и отсрочить свое падение. Нет такой силы, которая способна изменить решение короля, нет такой силы, которая способна удержать его, если он решит кого-то оставить. Немилость - это приговор, иногда хуже смертного. И еще более неотвратимый. И никто из попавших под этот приговор не может ни отменить его, ни отсрочить…
Но кто-то может отомстить.Нед размышлял об этом, в то время как они с Генрихом ехали по утреннему лесу. Из низины реки тянуло туманом, который обещал к рассвету сгуститься плотно и непроглядно. Нед думал, неужели Маредид мог предвидеть такую погоду, когда в последнем письме наказывал ему быть в лесу Хайл, на рассвете в день святого Давида Валлийского? Вряд ли, скорее, это просто совпадение. Но уж слишком удачное совпадение. Может, и в самом деле, это Бог помогает им в их замысле. Значит, дело их действительно правое. Но теперь почему-то эта мысль перестала его воодушевлять.
Нед должен был свернуть с главной дороги на тропу, вдоль которой растут молодые ясени. Следовать этой тропой до поляны на вершине холма. Там их будут ждать. Но он не видел пока никаких ясеней. Только старые могучие буки, дубы и вязы вперемешку с тонкими липами. Может, они заблудились? Нет, вряд ли, он уже далеко не впервые проезжал через этот лес по дороге в Монмут. Хотя, конечно, никогда не пользовался незнакомыми тропами.
Они с Генрихом и раньше часто уезжали вдвоем, никого не поставив в известность. На охоту или навестить близких принца в Монмутшире иХерефордшире. Это были те крупицы независимости, которых принц еще держался. Его внезапные отлучки на несколько дней никого не удивляли, и первое время его никто бы не хватился.
Нед понимал - лучшей возможности ему не представится. Судя по состоянию здоровья короля, ее, скорее всего, не представится вовсе. Генрих в любую минуту может сам взойти на трон. И тогда - теперь Нед уже твердо знал это - ему больше не будет места подле него. Он не сможет ему даже служить, не говоря уже о том, чтобы быть его другом... Да он и не был им никогда. Просто вблизи него мог об этом мечтать.
***Нед несказанно удивился, когда получил письмо от Маредида с приказом заманить принца в западню. Не мог поверить, что тот все-таки осмелился. Но он просто не учел, на что способен отчаявшийся человек, стремящийся утолить жажду мести. Человек, потерявший все. Он, Нед, еще ничего не успел приобрести, тогда, в детстве, когда судьба внезапно сбила его с ног. Но он был так юн, что поднялся, почти не заметив удара, и продолжил жить дальше, борясь и обретая. Жизнь Глендауэра клонилась к закату. Все потерянное им было уже невосполнимо, а обрести новое в этой жизни ему не было дано. Он потерял слишком много - и Маредид вместе в ним. У них не оставалось ничего кроме мести. И ради осуществления этой мести они были готовы решиться на любое безумие.?Что ж, - подумал Нед. - Значит вот она - судьба. Бог дал мне красноречивый и недвусмысленный ответ. И я послужу тому господину, которому я нужен. Сделаю то, что должен?.
Теперь он был уверен, что вся его внезапная любовь к принцу и желание служить ему были лишь испытанием, ниспосланным укрепить его силы. Искушением, которое он преодолел. И если сейчас он отдаст Генриха в руки Глендауэра, это будет справедливым. И правильным.
Принц был необыкновенно молчалив во время этого путешествия, не проронил ни слова почти всю дорогу. Только накануне вечером, когда далеко на горизонте в лучах заката блеснули воды реки Уай, он заговорил.- Знаешь, мне рассказывали, мой отец узнал о моем рождении, когда переправлялся через эту реку. Паромщику, который сообщил ему об этом, он подарил право на все паромные пошлины и сборы... Думаешь, это только легенда?Нед смутился. Он уже успел внушить себе, что для принца он не более чем слуга. Последние дни они почти не беседовали, за исключением того раза, когда он подал ему мысль в очередной раз уехать из Лондона. И теперь, когда Генрих обратился к нему с прежними доверительными интонациями в голосе, делился с ним своими мыслями, как это было всегда, ему показалось, что и в самом деле ничего не произошло. Они с принцем друзья и таковыми останутся. Он с большим трудом заставил себя не поддаться очарованию этой иллюзии.На ночь они остановились отдохнуть в придорожной таверне. Назавтра нужно было выехать очень рано, чтобы засветло прибыть на место. Нед вовсе не ложился. Бесцельно бродил по комнате или смотрел в окно, пока звезды на черном небе не начали бледнеть. Он так и не сумел постигнуть их красоты, и подумал, что теперь уже никогда не сможет. Все это необходимо было забыть. Звезды, книги, звуки арфы, неторопливые беседы с принцем о недоступных пониманию постороннего человека вещах, все эти и прочие пустые соблазны, очаровывающие и прельщающие, заставляющие забыть собственную честь, гордость и святость долга.
Нед вошел в комнату к Генриху и долго смотрел на разметавшегося на постели принца, погруженного в самый сладкий предутренний сон, слушал его глубокое ровное дыхание и думал: вот сейчас я бы мог его убить. И это было бы милосердно. По сравнению с тем, что я собираюсь сделать, это было бы все равно что спасти его. Я еще могу это сделать. Прямо сейчас. Всего лишь один взмах подаренным Маредидом кинжалом, и он избавлен от ужасной участи...
Нед уже безотчетно сжимал рукоятку, когда Генрих заворочался во сне. Нед отпрянул, но Генрих не проснулся, просто перевернулся на бок и положил руку под голову. Нед постоял с минуту, подождал, пока немного успокоится отчаянно колотящееся сердце, потом подошел к кровати. Можно и по-другому, подумал он. Можно просто уйти. И никуда не ехать. Просто исчезнуть. Но вместо этого он наклонился и тронул Генриха за плечо.
Принц открыл затуманенные глаза, в которых застыло то самое вопросительное выражение, которое можно увидеть у только что проснувшегося человека. Когда он словно пытается понять, зачем вернулся в эту действительность из мира грез, что держит его здесь, для чего ему просыпаться?.. Потом он увидел Неда и улыбнулся ему.
- Время ехать, мой принц, - сказал Нед. И добавил. - Только если вы не передумали.
- Не передумал, - ответил Генрих, глядя в потолок. - Не возвращаться же в Лондон.