Глава 6. Принц и его оруженосец (1/2)
Когда Нед ехал в Лондон, ему казалось, что он готов на подвиг, на жертву, готов принять любые терзания и казни, лишь бы осуществить задуманное. Самое главное было суметь приблизиться к принцу достаточно близко и нанести смертельный удар. Быть уверенным, что кинжал вонзился в сердце. Неважно, что будет с ним самим потом - он отомстит за свою родину и станет героем.
Но ему уже десятки раз представлялась возможность сделать это, а он медлил. Он мог даже не рисковать. Они с принцем часто оставались наедине. И не раз обедали вместе в шумной хмельной компании. Он мог даже без помех войти к нему спящему. Он сопровождал его в путешествиях. Он мог убить его и скрыться. И стать героем - но не мучеником. И все же он медлил. Не наносил удар. И сам не понимал почему.
Просто потому, что рядом с Генрихом он забывал об этом. Забывал, что пришел сюда за его жизнью. Минуты и часы рядом с ним пролетали незаметно. Он внушал себе, что держит жизнь принца в своих руках и может нанести удар в любой момент. Просто момент все никак не наступал.
Воспоминания о разоренной отчизне и погибших родных уже не так терзали Неда. Он никогда не был так счастлив дома, как был счастлив сейчас, ему приходилось это признавать. Как и то, что ни к кому из родных он не был привязан так сильно, как сейчас к принцу. Отец был грубоватым и резким человеком, под горячую руку мог и отдубасить. Мать всегда любила старшую сестру Неда, а на младших детей мало обращала внимания. Если ему и был кто-то дорог из всей семьи, то разве что младшие брат и сестра, товарищи по играм. Но они остались живы в ту ночь - это он помнил. И он сам за свою жизнь убил англичан не меньше, чем было жителей в его разоренной деревне, а что до родни, то по десятку за каждого. Так, может, он уже исполнил свой долг мести?
Честь и верность своему лорду - великие слова, а прослыть изменником незавидная участь, Нед это хорошо понимал. Но многие люди считали, что истинным принцем Уэльским является все же Генрих, а не Оуэн, таких не меньше, чем тех, кто считает иначе. Как простому человеку понять, где правда, и какому господину служить?
Эти мысли приводили Неда в исступление. Бывали минуты, когда он был готов проклясть самого себя за то, что не в силах заглушить в себе голос совести и жить просто так, как приятнее и легче. Но он должен был быть уверен, что поступает правильно. Невозможно сохранить верность сразу двум господам, он это понимал. Значит, придется выбирать между Генрихом и Оуэном. И сделать этот выбор тем более трудно, что Глендауэра он почти не знал и никогда даже не видел, а Генрих был рядом…
***За время, проведенное вместе, Нед хорошо успел узнать принца - тот вовсе не был ангелом. В особенности в том, что касалось прекрасного пола. Впрочем, воину, прославившему себя великими подвигами, не пристало ограничивать их лишь полем брани. Нед сопровождал Генриха и в его похождениях по лондонским борделям, где принц всегда был желанным гостем. Да и не удивительно - он был молод, статен, хорош собой. Кроме того в хорошем настроении ласков и весьма щедр. Уже не говоря о том, какая это честь - услужить наследнику престола.
Хотя Нед не совсем понимал, как подобное времяпровождение сочетается с его религиозностью и скрупулезным исполнением всех церковных обрядов. Разве прелюбодейство не смертный грех? Однажды он все же отважился спросить его об этом. Генрих в ответ разразился длинной (и, видимо, хорошо отрепетированной) речью по поводу того, что не всякое прелюбодейство таковым является. Для женатого человека блуд, конечно, непростительный грех, каковым является и совращение невинных девиц, и принуждение, то есть насильственное вовлечение в грех… И каждому человеку надлежит вступить в брак, но в свое время. Браки заключаются на небесах, и не стоит торопить события.
Однако мужчинам необходимо иногда встречаться с женщинами. Так уж они устроены. Поэтому существуют такие девушки, к которым неженатые мужчины могут обращаться. Чтобы избежать более тяжких грехов - прелюбодеяния с замужними женщинами или совращения девиц из благородных семейств. А те девушки, ну что ж... Возможно им суждено пройти путь Марии Магдалины, а потом раскаяться. И Христос сказал когда-то: ?кто без греха, пусть первый бросит камень?. Так нам ли их осуждать?Нед не понял и трети в рассуждениях принца, но звучали они вполне убедительно. Впрочем, Генрих мог убедить кого угодно и в чем угодно. Правда сам Генрих, кажется, не был до конца уверен в том, что его поступки так уж нравственны, поэтому после своих кутежей и прочих развлечений он обычно долго и старательно молился и постился.
Впрочем - молился он и так чересчур много, по мнению Неда. Когда бы он успел столько нагрешить? Даже если бы устраивал попойки каждый день, однако Генрих гораздо больше времени проводил на охоте или за чтением книг, в том числе и латинских. Нед сам был не охотник до чтения, но рассказы принца о прочитанном в книгах слушал с великим удовольствием.
С одной маленькой рукописью свернутой так, чтоб помещалась в кармане, принц почти не расставался, но никогда не говорил о ней. Нед как-то не выдержал и полюбопытствовал, что это. Генрих протянул ему книгу, и Неду показалось, что в жарко натопленной комнате словно повеяло холодом - это было ?Военное дело? Вегеция. Раздел, посвященный стратегии и тактике, оказался зачитан чуть ли не до дыр.- До многих вещей здесь можно и своим умом дойти на самом деле, - поделился принц. - Но кое-что оказалось весьма ценным.- Например?- Например, то, что лучшим оружием является голод.Нед медленно отложил книгу. Да уж, конечно, подумал он. До этого вам трудно бы было дойти своим умом, вы же никогда не голодали по-настоящему.
Такое с ним бывало довольно часто. Воспоминания о том, кто он и для чего он здесь, накрывали внезапно, словно ледяной волной, а потом начинал невыносимо жечь стыд. Как бы ни любил он Генриха, он все-таки был валлиец. А Генрих был проклятием Уэльса. Пусть не он развязал войну, и не он принимал притесняющие валлийцев законы, это не отменяло того, что именно он обрек тысячи людей на смерть от мечей и стрел, от огня и голода. И разве мог Нед забыть об этом и простить все зло, причиненное принцем его родине?
Но не быть рядом с Генрихом он тоже не мог. Не мог отказаться от счастья видеть каждый день своего принца. Он слишком любил его, чтобы решиться на разлуку. Любил не принца и наследника, не будущего короля, отважного воина и мудрого политика, каким он, без сомнения являлся. Он любил самого Генриха.Любил его глаза, глубокие и сияющие одновременно, то затуманенные задумчивостью, то искрящиеся смехом. И если правда, что в глазах отражается душа, у принца она была самой прекрасной и чистой.
Любил его улыбку, которую было так трудно заметить, которая лишь слегка касалась губ и исчезала, оставляя лицо безмятежно спокойным, но задерживалась в глазах, и в них еще долго не гасло теплое ровное сияние.
Любил даже его изящные длинные пальцы, которые, казалось, жили своей собственной жизнью, пальцы, одинаково умело сжимавшие рукоять меча, натягивающие тетиву лука, перебирающие струны арфы, и ласкающие нежную кожу девушек.
Любил эту его способность, находясь совсем рядом, казаться таким далеким и недосягаемым. Генрих мог вдруг посреди разговора замереть и сидеть без движения, глядя в одну точку с совершенно непроницаемым лицом. А потом словно очнуться и вернуться к прежней беседе. Или встать, отойти к окну и минутами, стекающимися в часы, смотреть на темное городское небо. Нед однажды не выдержал, подошел к окну следом за ним.- О чем вы думаете, мой сладчайший принц? – спросил он полушутя.Генрих обернулся, и на лице его вновь промелькнула та мимолетная улыбка, которую Нед всегда ловил так жадно.- Об этом, - он глазами указал на звезды, что сияли за окном. - О Том, кто сотворил это величие... И ты знаешь... Я не верю, что Тот, кто создал это... Мог создать человека ничтожным и никчемным созданием, погрязшим в грехах. Не оставить ему никакой надежды приблизиться к этому свету. Лишить возможности заслужить его. Ведь так?