Глава 43. Тайны под масками (1/1)

Генрих и любил маскарады, и чувствовал в них некоторую опасность. Когда ты политик – огромное количество людей в масках вокруг не может не напрягать, ведь невольно пытаешься заглянуть за каждую, как обычно делаешь это в жизни. В итоге, весь бал твоя голова занята размышлениями кто есть кто. И ты не можешь перестать думать, глядя на очередного спрятавшегося человека.Но вот в чём Генрих мог быть уверен однозначно, так это в том, что некто, без всякого движения стоящий за колонной, ближайшей к выходу из зала, – это незнакомец. Он не принадлежал привычному обществу Гиза. В нём кричало об этом всё: и повадки, и рост, и телосложение, и испанский костюм. Сапоги, воротник – таких не могло быть во Франции. К тому же, не стал бы нормальный человек на балу прятаться, вместо того чтобы веселиться.По всем этим соображениям герцог и решил подойти к заинтересовавшей его особе. И он начал продираться сквозь толпу придворных.А незнакомец, видимо, того и ждал, поскольку, увидев, что кто-то идёт к нему, оторвался от колонны и сделал пару шагов настречу.– Вы Его Светлость, герцог де Гиз? – раздался гулкий голос из-под маски, когда они поравнялись.– Вы наблюдательны, – заметил Генрих. – С кем имею честь говорить?– Вы меня не знаете. Моё имя Дон Санчо де Пьега. Я прибыл от Его Величества короля Филиппа II Испанского.Так вот в чём дело!Генрих огляделся по сторонам. Слишком много людей.– Полагаю, нам лучше выйти. Ведь у вас есть разговор ко мне, не так ли?– Недаром твердят, насколько вы умны.Мужчины направились к выходу из зала. Оказавшись в коридоре, они дошли до конца и свернули направо, располагаясь в одной из оконных ниш.– Я бы пригласил вас в кабинет, но не могу надолго оставить своих гостей, – промолвил Гиз, снимая маску.Он не любил говорить, не видя лица собеседника. А сам показывать своё не боялся.Испанец тоже снял маску.– Ничего страшного. Я надолго вас не задержу.Он обладал утончёнными испанскими чертами, присущей испанцам смуглой кожей и тёмными внимательными глазами.

– Полагаю, наш кузен король Испанский желает передать какое-то сообщение?– Можно сказать и так. Видите ли, наш король хочет узнать, когда вы приступите к решительным действиям. Его несколько расстраивает то, что он послал вам средства достаточно давно, но пока что не видит никаких значительных изменений.

Посланник говорил учтиво. Но Гиз слышал скрытую угрозу в его словах.Он усмехнулся. Филипп был требовательным, но хорошим союзником. Для него, как и для Генриха, существовало правило: всё или ничего. И это нравилось герцогу.– Вы можете передать своему королю: мы не сидим, сложа руки. И я обещаю, что скоро он увидит существенные изменения. Его Величество не будет разочарован.Филипп хочет крови еретиков – он её получит. Филипп давит – они не будут прятаться, поджав хвосты, как трусливые животные.

– Очень надеюсь на это, – удовлетворённо кивнул испанец.Ясно было: он здесь, чтобы припугнуть. А они не испугаются. Принимая помощь от Филиппа, Гиз ни в коем случае не попадает к нему в зависимость. Они вполне на равных.– Что ж, мне пора, – поклонился посол.– Прощайте.И Генрих удалился, оставляя его позади.***Мари подошла к брату, когда он уже вернулся в зал. Её было нетрудно узнать по золотистым локонам, каких не было ни у кого в Лотарингии, и по плечам разной высоты, которых не могло скрыть даже богато отделанное платье.

– С кем ты выходил? – тихо поинтересовалась она, взяв Генриха под локоть.– Наш любезный кузен Филипп прислал для напоминания своего предельно вежливого посла, который самым почтительным языком намекал мне, что стоит делать то, что мы делаем, поскорее, иначе Филипп будет в дурном расположении духа. А злой Филипп – это проблема для всей Европы.– Чего же он хочет? Мы и так делаем, что можем! – удивилась Мария-Екатерина. – Старый дурень! Сам бы хоть пальцем пошевелил.– Не горячись, милая сестра. Этот "старый дурень" правит половиной Европы.– Нет. Я бы сказала, он успешно упускает куски империи, завоёванной его доблестным отцом. А ещё меняет жён и плодит выродков, таких же безумных, как и он сам*.Генрих спрятал усмешку. Она всегда была остра на язык. А ещё, кажется, ненавидела почти всех людей, будучи способной найти сотни недостатков в каждом.– И всё-таки не забывай, что он наш союзник.– Разумеется, я предельно уважительно отношусь к нашему возлюбленному кузену, – елейным голоском сказала она.А потом несколько зло рассмеялась.Гиз вздохнул. Она неисправима.

– Может, потанцуем?– Ах, нет. У меня разболелась нога. Я бы хотела присесть.– Как пожелаешь.Разговор их происходил как раз возле ряда колонн, за одной из которых до этого дожидался Гиза испанец.Они и не заметили, что сейчас там притаился другой человек.Марго всё это время подслушивала разговор брата и сестры и, как ей казалось, ничем себя не выдала.Когда они отошли, она позволила себе выйти из укрытия. И тотчас наткнулась на мужчину в синем костюме и чёрной маске, который стоял неподалёку и в упор смотрел на неё. Она вздрогнула.– Не бойтесь, это всего лишь я.Голос явно принадлежал Луи де Лоррену. Он явился на бал без привычного кардинальского облачения, ведь никто под маской не узнал бы в нём священника. И одежда эта очень ему шла, прекрасно сидя на стройной статной фигуре.– Ваше Высокопреосвященство?– Умоляю вас, сейчас просто Луи. Мы ведь на маскараде.Маргарите, конечно, было неловко, что её застали за подслушиванием, но его мягкий тембр успокаивал.– Не беспокойтесь, я всё понимаю, – промолвил он. – Это политика. Здесь все подслушивают.И она улыбнулась. Он крайне разумен.– Не откажите мне в танце?Марго не думала, что священники танцуют. Но почему бы и нет?Она приняла протянутую ладонь, после чего они направились в центр зала, вставая в круг танцующих.Луи, как оказалось, прекрасно танцевал. Что скрывать, Марго нравилось, когда движения партнёра гармонируют с её движениями, когда в танце оба чувствуют музыку.– А вы, я погляжу, опасны, – усмехнулся он, великолепно исполняя одно из сложных па.– Но, как мне кажется, ваше семейство любит опасность? – лукаво промолвила она, приближаясь, а затем чуть отклоняясь.– Вы правы, – рассмеялся кардинал.Какое-то время они двигались молча.Потом Валуа захотелось задать интересующий её вопрос:– Где вы так научились танцевать?– Моя матушка считала это необходимым даже для священника.Об Анне д'Эсте у Маргариты сохранились не лучшие воспоминания. Но в этом она была с ней абсолютно согласна.– Что ж, стоит поблагодарить её за это, – вымолвила она.Когда танец закончился, Луи галантно отвёл даму к столу с напитками.– Угостить вас чем-нибудь?– Пока нет. Мне стоит отдышаться.И в этот момент перед ними возник другой брат из большого лотарингского семейства.– А меня вы танцем не одарите, графиня? – осведомился он.Марго была удивлена. Генрих де Гиз желает с ней потанцевать?Но причин отказываться не было.Луи отошёл, уступая свою даму другому. И Маргарита вложила свои пальцы в пальцы герцога.И новый танец. Другая мелодия, более плавная, с чуть печальными нотками.– Решили вспомнить былое? – не удержалась она.– Быть может.Они танцевали менуэт на своём первом балу. Оба прекрасно помнили это.И сейчас, кружась по залу, слышали отголоски прошлого в звуках прекрасной льющейся музыки.Говорить особенно не хотелось. Да и что они могли друг другу сказать? Теперь уже, пожалуй, ничего, ведь годы забрали всё. Ни чувств ни обиды. Они будто бы чужие. Хотя иногда и проскальзывает в чертах человека напротив что-то отчаянно родное.– Помните, как я увидел вас в лесу, переодетой служанкой?Он не хотел вдаваться в воспоминания. Но это произошло само собой. Волшебная атмосфера Рождества вызывала в душе желание вспомнить что-то хорошее, доброе. В конце концов сейчас маскарад. Они могут говорить, что думают. А завтра снять маски и больше никогда не вспоминать, что твердили друг другу этой ночью.– Такое не забудешь! – рассмеялась Марго. – У меня сердце от страха и смущения было готово разорваться, когда я после встретила вас на балу.– Могу вас успокоить: я сдержал своё слово и никогда никому не рассказывал ваш маленький секрет, – насмешливо заявил Генрих.– То есть вам можно доверять тайны, – хмыкнула Маргарита. – Что ж, я рада. Но больше я не сбегаю в лес и не прикидываюсь простолюдинкой, поэтому новых тайн хранить вам не придётся.

– Какая жалость. Не выйдет лишний раз продемонстрировать вам свою надёжность. Но, как и четырнадцать лет назад в Плесси, сейчас я ещё раз могу пообещать, что секретная информация об ошибках вашей молодости умрёт вместе со мной.Они оба говорили ни о чём. И громко смеялись. На секунду границы между ними рухнули.

Однако танец закончился. Они снова чужие взрослые люди, которые на шахматной доске политики стоят в разных клетках. И, если понадобится, смогут без зазрений совести бить друг по другу.

***Эжен заботливо протянул герцогине де Монпансье, сидящей на скамье и смотрящей на пары, кружащиеся по залу, кубок вина.– Спасибо, граф, – улыбнулась она.– Рад услужить прекрасной даме, – послал ответную улыбку он.А затем проследил по направлению её взгляда. Смотрела она прямо на Генриха, который танцевал менуэт с Маргаритой.

Эжена это несколько удивило. И Марию-Екатерину, видимо, тоже.– Странно видеть их рядом после всего, что было, – промолвила она.

– Сейчас другое время, – промолвил он. – Стоит забыть о прошлом. Как думаете, быть может, у них что-нибудь сложится в настоящем?Мари подняла взгляд на него. Даже через прорези маски была видна неприкрытая насмешка в её глазах.– Как вы наивны, граф. Я уверена, что ничего у них не может быть. Неужели вы не видите? Они, возможно, и называют друг друга союзниками, но ясно, что стоят по разные стороны баррикад.

Бланше не слишком понимал, о чём она.– Но графиня Ажанская за нас.– Маргарита де Валуа за саму себя. Как вы не понимаете? Откройте глаза, граф.

Он ещё раз взглянул на смеющуюся Маргариту, совершающую очередное движение в руках Гиза.

– Вы ведь точно ничего не знаете. К тому же, мне казалось, что как раз-таки вы, герцогиня, верите ей.– Нет, я совсем не верю ей. Конечно, не демонстрирую этого, но факт остаётся фактом. Она сестра Генрике де Валуа. И для меня этого достаточно. Дурная кровь исчезает из человека, только когда полностью проливается. А она, как видите, ходит, дышит, говорит, а в жилах её течёт та же слизь, что и в жилах этого подлого человека.

– Вы настолько его ненавидите?– Больше, чем возможно ненавидеть.

Эжен вздохнул. Все они здесь кого-то ненавидят. И это, кажется, однажды всех их погубит.

----------------------------------------------*Намёк на Дона Карлоса