Часть 6 (1/1)

Дело было в пятницу. В голове не укладывалась чепуха сказанная Крейгом. Мозг судорожно цеплялся за каждую фразу крючком, однако ничего на ум не приходило. Что это? Попытка высмеять? Очень злая, подлая шутка? Как жаль, что Энди Ларкин не мог ответить на этот вопрос. По-хорошему весь этот цирк с переодеванием не смогли бы понять даже Эркюль Пуаро (он бы просто начал крутить себя за собственные усы, а в итоге докрутился бы), ни даже старушка мисс Марпл (она бы конечно поохала и повздыхала, но вышло бы ровным счетом ни-че-го). Только суббота могла дать ответ на вопрос. Она маячила на горизонте, постоянно намекая Энди о том, что час правды или расплаты близок. С этим днем недели он засыпал и просыпался, как любовники засыпают с именем друг друга на устах. Вечер субботы все предрешил. Предрешил красный, призывно горящий Форд блестящий боками как упрямая рыба, рвущаяся сквозь толщу воды. Лицо Крейга казалось чуть встревоженным. Чувствовалось, что он сам не понимает, что выйдет из этой авантюры. Однако деваться было некуда. И Энди вышел на крыльцо, как будто ни в чем не бывало, и, поздоровавшись с Крейгом, как будто они были давними друзьями. Секунду в нерешительности постояв у двери он хаотично подумал о том, что случится, что будет и как потом жить, а затем вдруг взял и дернул ручку со всей дури и сел, словно ничего не боясь.На заднем сидении его ждала суматоха. Крейг, что-то бормотал, но из-за орущей музыки, бьющей наотмашь по ушам, нельзя было разобрать ни звука. Чертыхаясь, Ларкин принялся стягивать джинсы и футболку. Руки не лезли в бретельки шлюшно-шелкового платья, рыжий, явно не в цвет волос Энди, парик не желал ровно сидеть на голове, и приходилось его ежесекундно поправлять. Макияж, долгий и дотошный показался ему адской пыткой: сначала нанеси, потом подотри, а затем подкрась. Никогда в жизни великий проказник и авантюрист не смог бы подумать или даже вообразить себе, что навыки наведения марафета украденные у старшей сестры (но-но, исключительно для проделок) вдруг станут такими важными и необходимыми. Наконец машина затормозила и Ларкин смог спокойно выйти. Отряхнувшись и поправив съехавший парик, он раздраженно глянул на кавалера. —?Блядь, ты меня, чем слушал. Я же сказал, чтоб ты надел платье, а по приезде в Онтарио тебя накрасят девочки,?— Крейг недовольно посмотрел на свою леди. Энди стушевался, однако решил показать зубы: —?Иди-ка ты нахуй. Ты ввязал меня в эту авантюру и еще чем-то недоволен. Я за музыкой ничего не слышал. Думал, что все надо делать самому,?— последняя фраза была слишком извиняющейся. Энди поймал себя на том, что хочет оправдаться перед Беннетом. -Ладно-ладно,?— примирительно произнес Крейг,?— сейчас дойдем до домиков, и они подправят весь этот кошмар. —?Не такой уж кошмар,?— буркнул Ларкин и чисто машинально достал зеркало. В нем определеннопроглядывалась чувственная женская натура. Девушки, Анна, Ида и Лиз действительно постарались подправить катастрофу. Несмотря на хихиканье и вопросы в духе ?ты из этих??, работа по обретению женственности Энди Ларкиным была проведена в кратчайшие сроки. Из милого уютного домика в канадский лес вышла если уж не Венера Милосская, то хотя бы просто обаятельная провинциалка. Особи мужского пола к тому моменту опустошали стаканчики с виски. Крейг, командующий посреди этого мужского увеселительного клуба, посмотрел на Ларкина оценивающим резким взглядом и затем, давясь смешком добавил: —?А это моя детка… Эдриана. Ну что, нравится проводить время в компании таких очаровательных дам и интересных джентльменов? А, дорогая? —?Были бы они еще здесь,?— подумал Ларкин, однако на публику лишь вымученно улыбнулся, мол, де все хорошо, компания отличная. Вечер казался ему отвратительным. Хотелось взять губку и отмыть, оттереть от себя похотливые взгляды парней и всю обстановку. Крейг напился. Он постоянно дергал рыжие, кучерявые волосы парика Ларкина и все смеялся. Он чуть не ввязался в драку с парнем, о котором отзывался как о самом лучшем друге детства.Наконец Энди это осточертело. Найдя ридикюль в горе женских вещичек, он отправился в домик. Он устал. Ему хотелось лечь на скрипучую, сделанную якобы в деревенском стиле кровать, и смотреть в потолок, не думая ни о чем. Однако этому простому желанию не суждено было сбыться. Надоедливый ухажёр последовал за Ларкиным и трясущимися от выпитого виски руками нашарил, наконец, ключ. Ларкина он буквально втолкнул в комнату и, ухватившись за подол его платья, принялся шептать как обезумивший:—?Господи, господи. Как ты был прекрасен. Умоляю, не прогоняй меня сейчас из комнаты. Выслушай.Энди закатил глаза. Ему еще не хватало бреда пьяного капитана.Крейг сглотнул, и теперь приблизившись вплотную к Ларкину заныл:—?Я влюблен в тебя. Я… Я так давно, впрочем неважно. Слова, слова, слова, это глупо и пусто. Мои руки скажут все за меня. Только умоляю, дай просто притронуться к тебе.В легком недоумении Ларкин начал отползать к изголовью кровати. Такой вариант событий он рассматривал меньше всего.—?Послушай Крейг,?— начал он очень мягко,?— Ты просто пьян. Д-давай ты проспишься, а завтра на трезвую голову все объяснишь. Хорошо?Но не из таких людей был капитан футбольной команды Крейг Беннет. И потому жутко оскалившись в ночи, он схватил Ларкина за ногу и потянул к себе. Перевес в силе был однозначным и потому он уже сейчас мог упиваться легкой победой. И дело было не в Ларкине, нет. Дело было в опустошении, в приятном опустошении, при котором весь груз из собственных переживаний и попытки принять себя таким, скрыв это от окружающих, просто падал. Падал, разлетаясь на пьяное признание, уединенный коттедж и рыжего паренька в недоумении лежащего под ним. Энди дернулся. Энди попытался замахнуться на капитана, однако тот, несмотря на жуткое состояние, умудрялся ловить его руки, параллельно одаривая, наказывая поцелуями и укусами в шею. Затем он рискнул поцеловать рыже-золотистого Ларкина в губы, однако поцелуй вышел никаким. Он просто потыкался губами о чужие плотно сомкнутые в эдаком протесте губы. Такой расклад ему пришелся не по душе и, ущипнув паренька за бедро, он добился жизненно необходимого вскрика. Но милый Ларкин не остался в долгу и, укусив Крейга, попытался вместе с тем отпихнуть его. Мышиная возня продолжалась и Беннета это откровенно начало раздражать. Модель неповиновения гордого Энди сначала вызвала в нем интерес, а потом ярость и, навалившись на паренька, он принялся, остервенело стягивать с него платье, целуя узкие, благородные ключицы и кусая вишневые маленькие соски. Продолжить ему не дал алкоголь взявший над разумом верх и потому последний раз поцеловав белый живот Ларкина он уснул сном грешника.