СоНП.2 (1/1)

Конан прыгнул вперёд, не успев даже охнуть. На выдохе, потому что вдохнуть он тоже не успевал. Смел баронессу, почти не ощутив сопротивления и оставляя за спиной закрученный штопором ворох пронзительного визга и модных тряпок. Каким-то немыслимым чудом, уже в прыжке, сумел рвануться вперед еще быстрее, так, что хрустнули кости и на мгновение потемнело в глазах. И в самый последний миг успел таки поймать восторженно хохочущую малявку. В падении, вытянувшись в струнку и почти что рухнув на грязные каменные плиты животом, над самым-самым полом, но?— успел. Кувыркнулся перекатом, гася инерцию и прикрывая мощным телом свою добычу. Инерции хватило и на то, чтобы остаточным движением вздернуть тело на ноги без помощи рук?— руки были заняты, их на несколько ударов сердца намертво свело в охранительном кольце вокруг крохотной хрупкой фигурки. Реакция испугавшегося тела, чрезмерная и запоздалая. Это кольцо было твердости каменной и спокойно могло выдержать прямой удар боевой палицы. Да только вот толку было бы от этого кольца, промедли он хотя бы самую малость или вложи в прыжок свой на самую капельку меньше сил.

Хорошо еще, что сама Лайне?— придушить, заразу! собственноручно!!! —?сильно оттолкнулась ногами от стенки и потому прыгнула не столько вниз, сколько вперед, иначе бы… ?— Ты что себе позволяешь?! Голос оказался неожиданно хриплым. Понятно?— не мальчик, чтобы абсолютно безболезненно переносить такие вот совершенно неожиданные встряски. Конан прокашлялся, попутно с воспитательной целью пытаясь нащупать Лайнино ухо, спрятанное где-то в россыпи коротких кудряшек. Но поймать Лайне за ухо?— тоже проблема немалая. Особенно, если сама она этого не хочет?— реакция у девчонки будьте-нате, опытному бойцу на зависть, даром что малявка совсем. Почти на полторы головы ниже сестры, и не скажешь, что погодки. И соображения никакого. Такое маленькое и хрупкое детское тельце?— и такие безжалостно твердые гранитные плиты… Тем временем Лайне юрким зверьком вывернулась из отцовских рук, но спрыгивать на пол не стала. Наоборот?— юркнула под мышку, ужом проскользнула вдоль спины, ловко цепляясь за одежду и даже щипнув разок-другой, прихватив кожу вместе с рубахой крохотными твердыми пальчиками. Довольно чувствительно пнула острой коленкой в бок, цапнула за стянутые в хвост волосы и наконец вскарабкалась на плечо, куда более отца преуспев в завладении чужими ушами и в честь оного события радостно выбивая торжественную дробь обеими пятками по отцовской груди. Свои уши Конану были дороги?— хотя бы как память,?— и отдавать их на поругание он не собирался. Никому. А потому сгреб строптивую дочерь за шкирку, подвесил прямо перед собой на вытянутой руке и как следует тряханул для пущего вразумления?— так опытные ловчие на псарне встряхивают нашкодивших щенят. —?А если бы я не успел тебя поймать?! Он попытался придать голосу начальственную громовую раскатистость, но не сумел, вспомнив, как обдало холодком его руки от близости каменных плит. Запоздалый страх сделал голос сиплым.? — Ты? Не успел?! Ха!!! —?Полтора мешка презрительного негодования. Здоровых таких мешка. И как только умещается столько в таком крохотном теле?! Лайне тем временем надоело висеть, она брыкнулась, ловко вывернулась из короткой меховой безрукавки и спрыгнула на пол. Мягко так спрыгнула, на все четыре конечности, оставив безрукавку в руках у Конана?— в качестве своеобразного военного трофея. Выпрямилась с независимым видом, вздернув голову и заложив обе руки за спину.

Конан же разглядывал меховую одежку и молчал, соображая. Первая осенняя луна была достаточно теплой, да и гостевые комнаты слуги Ариостро протапливали на совесть. Лайне же, несмотря на малолетство, особой изнеженностью не отличалась. А это означало, что подобная меховая одежка вряд ли могла ей понадобиться внутри замка. Что, вкупе с надетыми на малявке кожаными штанами, предательски выглядывающими из-под плотной рубахи, наводило на определённую мысль весьма неприятного толка. Конан поднял тяжелый взгляд поверх головы Лайне на баронессу, успевшую слегка оправиться и даже кокетливо одернуть многочисленные пышные оборочки на том месте, где обычно у особ её пола располагается грудь. Ингрис занервничала. —?Опять? —?В-в-ваш-ш-ше В-в-велич-с-с-ств-в-в-в! —?Баронесса Ользе от излишнего усердия выпучила глазки и одновременно попыталась растянуть тонкие губы в самой сладкой улыбочке. Впечатление получилось жутковатое. ?— Не гневайтес-с-с-с! Ваш-ш-ше Величес-с-с-ств! Я всс-с-сю ночь! Не с-с-смыкая! Буквально на одно мгновение отвлеклась… Смотрю?— а ее уже и нет! Я туда, сюда…? — Дрыхла,?— уточнила Лайне безжалостно, склонив голову к левому плечу. —?Так храпела, что меня разбудила. Еще до зари. Вот я и решила пойти покататься, Арконт меня давно звал. А что?— нельзя? Атенаис можно?— а мне нельзя, да?! Чуткое отцовское ухо уловило в ее голосочке опасные нотки?— похоже, Лайне намеревалась отстаивание своих якобы попираемых прав устроить прямо здесь и сейчас. Требовалось немедленно ее отвлечь, иначе головная боль на полдня гарантирована. ?— На Рыжухе каталась? Или на Толстячке? —?поинтересовался Конан нейтральным тоном. Лайне посопела подозрительно, но удержаться от ответа не смогла?— ещё бы! Толстячок был её личным и давно наскучившим пони, кататься на нём вовсе не то приключение, ради которого стоит удирать с утра пораньше от спящей наставницы. Сама возможность предположения подобного рода была оскорбительна и требовала немедленного опровержения. —?Не-а! —?Лайне возмущенно-презрительно сморщила носик. Не удержалась и добавила с гордостью и вызовом. —?На Аорхе! За спиной слабо ахнула баронесса, зашелестела юбками,?— кажется, намереваясь рухнуть в обморок. Да что там баронесса, сам Конан охнул тоже почти что и непритворно?— Аорх был не просто лошадью. Огромный боевой жеребец черной масти и нрава презлющего, специально тренированный под Конана и обученный драться с пешими и конными врагами не хуже иного легионера. Такие боевые кони признают лишь одного хозяина, всех остальных заранее переводя в разряд врагов. Еще в какой-то степени он согласен был терпеть присутствие рядом Черных Драконов, но более?— никого. Стексу, одному из дюжины конановских охранников, приходилось выполнять при Аорхе обязанности конюха?— местные слуги приближаться к бешеной скотине не рисковали, и были правы. —?Ну и?— как? Понравилось? —?спросил Конан осторожно, проводя между тем быстрый поверхностный осмотр дочери на предмет обнаружения откушенных конечностей. Да нет, вряд ли, руки-ноги вроде на месте, синяков и открытых переломов не наблюдается… да и не стала бы она так лазать и прыгать, имея свежую и серьезную травму. Может быть?— привирает? Хотя раньше за ней подобного не замечалось.? — Не-а… —?Лайне машинально потерла седалище, поморщилась. —?Спина слишком широкая! Усидеть толком невозможно?— ног не хватает! На Рыжей куда удобнее. Конан облегченно перевел дух?— похоже, реквизиция его персонального жеребца в ближайшие дни ему все-таки не грозит. И Лайне еще какое-то время походит с неоткушенными ушами. Непонятно, правда, почему сегодня Аорх ограничился лишь тем, что просто сбросил вредную пигалицу со своей огромной спины?— обычно он подобным миролюбием не отличается. Но?— радует. С Рыжей же ничего подобного можно не опасаться?— она кобылка смирная, очень добрая и совсем невысокая. Но?— всё-таки не пони. Для обеих сестёр это обстоятельство оказалось крайне важным… Рыжая кобылка была обещана Атенаис как подарок к приближающемуся дню ее рождения. Большая лошадь для большой девочки. Давая это обещание, Конан и не подозревал, что надолго обеспечивает себе изрядную нервотрепку. Уж лучше бы было сразу подарить?— на принадлежащие сестре вещи Лайне никогда не покушалась, демонстративно их не замечая. Но в том-то и дело, что Рыжая пока что Атенаис вроде как бы и не принадлежала… —?Я почти два сраных колокола каталась! По всему сраному двору! И рысью, и даже сраным галопом, вот! Ну, это она, допустим, привирает?— не настолько широк внутризамковый двор, чтобы скакать по нему галопом. Но проблема тут даже в другом... —?Иллайния?! Как можно?! Ваше величество, объясните ей, что воспитанной девочке её возраста не подобает… Точно?— проблема. Отправлять её с прочими женщинами просто опасно?— если уж даже Ингрис с ней не справляется, что говорить об остальных. Придется, похоже, брать с собой… Нергал, не к ночи будь помянут! Наверное, ее и вообще не стоило брать в эту поездку. Какой там ?товар лицом??— такой товар умные купцы лицом никому заранее не показывают. Пока не связали будущего покупателя по рукам и ногам и полученные от него деньги не припрятали понадежней! Знакомить этого сорванца с потенциальными женихами и их родителями?— значит, заранее похоронить любую надежду на выгодный брак. Теперь вот?— приглядывай, таскай с собой повсюду, как привязанную к седлу собачонку, на Аорха перед собой сажай?— не на пони же ей весь день трястись?.. И как бы теперь так извернуться, чтобы не выглядело это капитуляцией?.. Стоп. Ей самой-то ведь наверняка такая идея очень даже понравится! Тогда почему бы не сделать это условием сделки? Она очень серьезно относится к данному слову, никогда его не нарушит, как бы ни подначивали, несмотря на то, что такая пигалица… Только что бы такое у нее попросить?— не слишком обременительное, но в то же время и достаточно важное, чтобы она не заподозрила подвоха? Внезапно у Конана перехватило дыхание?— он понял, что именно будет просить у нее взамен, убивая одним копьем двух горных серн. —?Хочешь поехать не в карете, вместе с остальными женщинами, а со мной? —?спросил он деланно-нейтральным тоном. И вкрадчиво добавил?— Верхом?.. —?Ваш-ш-ше велисес-с-с-ство! —?Баронесса Ользе, кажется, потеряла дар речи и только возмущенно забулькала.Лайне же восторженно растопырила глазенки и быстро-быстро закивала, боясь неосторожным писком спугнуть нежданную удачу. Конан придал своему лицу достаточную степень задумчивого скепсиса, чтобы она не расслаблялась заранее. —?Ну, я полагаю, что мог бы тебе это позволить… С одним условием. С того момента, как мы прибудем в Шем, и до самого окончания праздников ты будешь вести себя прилично и одеваться так, как подобает дочери короля. Короче, во всем брать пример со старшей сестры. Договорились? Личико Лайне страдальчески вытянулось?— такого подвоха она не ожидала. Она моргнула, сморщилась, пошевелила губами. Конан запаниковал?— похоже, упоминанием о старшей сестре он перегнул палку, надо что-то срочно… —?Никаких украденных кинжалов, никаких драк, никакой стрельбы?— до самого конца первой осенней луны,?— сказал он решительно и быстро добавил, пока она не успела разразиться возмущенным воплем. —?А потом я подарю тебе свой арбалет. Идет? Он так и знал, что арбалет подействует?— при упоминании волшебного слова личико Лайне самым чудесным образом разгладилось и просияло искренним восторгом —?Да!!! —?восторженно выдохнула она,?— Тот, который с бронзовой отделкой! У него самая высокая кучность, мне Паллантид показывал… У кузнецов есть хорошая поговорка?— куй железо, не отходя от горна. Конан придал себе еще более грозный и неуступчивый вид: —?Но ты поняла? Вести себя прилично! Иначе?— никаких арбалетов! Лайне скривилась. Сказала уже куда менее восторженно: —?Поняла. —?Слово? —?Слово.?— Она вздохнула печально, но тут же снова расплылась в довольной улыбке. —?Зато?— арбалет. И?— целый день верхом. На Рыжей! Идет? —?она мстительно сверкнула глазенками. Наступил черед Конана скривиться. —?Идёт. На Рыжей весь день?— это, допустим, вряд ли. Целый день верхом она и на Толстячке не продержится. Но пусть какое-то время повыделывается, воображая себя взрослой и самостоятельной, устанет как следует, а потом отоспится на Аорхе, его спина и не такую тяжесть выдерживала, в присутствии хозяина он против второго седока возражать не станет.*** Странности начались еще на границе. Гонец не обманул?— эскорт прибыл к воротам Малого Форта точно в срок. Только вот вместе с десятком в пух и перья расфуфыренных стражников позёвывающий после почти бессонной ночи Конан обнаружил во дворе странное сооружение на колесах, запряженное парочкой лошадей в сбруе, изукрашенной сверх всякой меры. Золотые и серебряные пряжки, цветные ленты и живые цветы были не только густо вплетены в гривы, хвосты и упряжь несчастных животных, но и почти что сплошь покрывали невероятно вычурную карету, оказавшуюся личным презентом от короля Зиллаха великому королю Конану. Не успел Конан фыркнуть и объяснить, что вообще-то карета у его свиты уже имеется?— вот сейчас запрягают! —?как два дюжих стражника из выделенного Зиллахом эскорта аккуратненько подхватили его под локоточки и помогли взобраться по высоким ступенькам, сопровождая каждое движение вежливым: ?осторожно, ваше величество, здесь ступенечка… внимание, порожек… не соизволит ли ваше величество поставить свою ножку на эту приступочку? Не будет ли угодно вашему величеству с удобством расположиться на этих вот подушках? И не соблаговолит ли ваше величество вытянуть ножки сюда?— так вашему величеству будет куда удобнее? Величество настолько растерялось, что соизволило и даже соблаговолило. Хорошо еще, что с утра он, желая показать достойный подражания пример Лайне, и сам оделся подобающе. И даже так не любимый им берет с вышитой золотом пятизубой короной нахлобучил, и цепь с королевской печатью?— на самом видном месте поперек живота. А то был бы он хорош на этих шелковых мягчайших подушках в своих любимых затрапезных кожаных штанах и давно не стираной рубахе! Позорище. А подушек, кстати, что-то многовато накидали, словно в любовное гнездышко высокородной жрицы Дэркето попал. Они что в этой повозке перевозить намерены?— монаршью особу или корзину тухлых яиц?! Конан на какое-то время впал в несвойственную ему растерянность, не понимая толком, чего же ему больше хочется?— злиться или смеяться. Правда, успел подозвать Стекса и распорядиться насчет Аорха?— все равно ведь никого другого зверюга к себе не подпустит. Жаль, конечно, что не удастся самолично присмотреть за Лайне, но от неё сегодня вроде бы сюрпризов ожидать рановато?— умаявшаяся вчера, она, скорее всего, сегодня весь день будет необычайно тиха и послушна. Нет, никаких сюрпризов от младшенькой Конан не ждал. И оказался прав. Сюрпризы поджидали в дороге. Причем с той стороны, о которой Конан менее всего был склонен и думать. *** Нет, он, конечно же, предполагал, что езда в карете несколько более медленна, чем верхом, к тому же на свежих застоявшихся лошадях, но чтобы настолько!.. Сначала он думал, что так медленно кавалькада передвигается из-за тесноты улочек окружившего Малый Форт городка. Но скорость не увеличилась и тогда, когда вместо дробного перестука мостовой под колесами кареты запылила просёлочная дорога. Столь неспешный аллюр, более подходящий похоронной процессии, задавали разряженные местные стражники, неторопливо ехавшие во главе. И, похоже, они вовсе не собирались понукать лошадей. Наоборот?— придерживали, если те вдруг сами по себе слегка убыстряли шаг. Какое-то время Конан разглядывал в окошко медленно уплывающие назад окрестности, а потом подозвал Стекса?— благо тот ехал рядом с каретой. И попросил его узнать причину такой скорости, достойной разве что престарелых виноградных улиток. Обрадованный Стекс, которого и самого подобная медлительность раздражала, ускакал вперед, но очень быстро вернулся, крайне раздосадованный. Стражники утверждали, что увеличить скорость передвижения никак не возможно, у них личный приказ начальника Асгалунской стражи?— ограничиваться медленной рысью, чуть ли не шагом, для пущей сохранности в полном здравии особы великого короля аквилонского. Конан с досады сплюнул в окно?— не на шелковые же подушки плевать? Двадцать зим назад он послал бы всех куда подальше, вытряхнул бы возничего прямо в дорожную пыль и, заняв его место, показал бы этим изнеженным шемитским горе-стражникам настоящую скачку. И, скорее всего, загнал бы непривычных к подобному обращению лошадей. Или карету разбил, что было бы вообще вопиющей неблагодарностью?— она наверняка немалых денег стоит, вон, даже золотого аквилонского льва на дверцу приколотили, старались угодить великому королю. Нет уж! Не стоит лишний раз подтверждать свою и без того достаточно варварскую репутацию. Конан поудобнее устроился в мягких подушках, закрыл глаза. И не заметил, как задремал. Что было вовсе не мудрено?— всю ночь он пьянствовал с офицерами Малого Форта, среди которых у Конана неожиданно обнаружился старинный друг, знакомый по славным шадизарским временам, они вместе тогда по окрестностям безобразничали. Надо же, как тесен мир! Не выпить за подобную встречу было бы крайне нехорошей приметой. А зачем нам плохие предзнаменования в самом начале пути? Вот они и выпили. А потом еще выпили?— уже за будущие встречи. И еще. А потом пели песни. А уже совсем потом кто-то из молодых офицеров затеял состязание на мечах?— тут уж и Конан не утерпел. Хорошо, короче, погуляли. Душевно. До сих пор в голове гудит и плечи ноют?— еще бы! Помаши-ка почти что три колокола подряд огромным двуручником, сразу от пятерых отмахиваясь! Как после такого не заснуть на непривычно мягких шелковых подушках под мерное поскрипывание деревянных колес непривычно благоустроенной кареты?.. И вот там-то, на самой грани яви и сна, и посетила его впервые эта странная мысль. ?За кого они меня принимают?..?*** Утомленный бессонной ночью и укачанный мерным неторопливым движением, он не видел, как в неплотно затянутое шторкой окошко королевской повозки заглянул один из стражников-шемитов, присланных в составе эскорта. Стражник довольно долго ехал рядом с каретой, посматривая на спящего короля. Конан спал на спине, закрыв лицо беретом с вышитой золотой короной. Только торчала из-под берета в затянутый шелком потолок коротко подстриженная седая борода да дергался кадык на морщинистой шее. Стражника окликнул кто-то из сородичей?— довольно громко окликнул. Стражник вздрогнул и бросил вороватый взгляд внутрь кареты, словно опасаясь быть застигнутым врасплох за не слишком достойным занятием. Но король не проснулся, всхрапнул только. Стражник улыбнулся довольно и успокоенно, отъехал к своим. Улыбочка у него была кривоватой и понимающей. Он увидел все, что хотел увидеть.*** —?За кого они меня принимают?! Пришедшую вчера в полусне мысль Конан огласил уже к вечеру следующего дня, увидев паланкин. Негромко, правда, огласил, но стоявший рядом Квентий услышал, сделал большие глаза и усмехнулся в рыжие усы. Понимать своего начальника малой стражи Конан давно уже научился без лишних слов. Вот и сейчас было ясно, что Квентий советует во всем подчиняться местному этикету?— мало ли какие изменения у них тут произошли за последнее время? Паланкин Конану подали для того, чтобы облегчить преодоление последней сотни шагов от кареты до зала аудиенций. Конан совсем было уже собирался вспылить и как следует отдубасить носильщиков тем, что останется от паланкина после столкновения его с одной из дворцовых стен, но под осуждающим взглядом начальника малой стражи делать этого не стал. ?Ты не дома,?— говорил ему этот взгляд,?— здесь свои правила. И, если Зиллах желает оказать своему гостю подобную честь,?— верхом самой черной неблагодарности будет от оной чести отказаться?. Конан буркнул себе в бороду неразборчивое, зло сощурил глаза и полез в паланкин. Его настроение испортилось окончательно, когда несколько позже он обнаружил, что из всех присутствующих на Малой аудиенции коронованных особ подобного рода честь оказана была лишь ему одному. Он начал догадываться. А во время последовавшего за аудиенцией торжественного обеда догадка его получила весьма неприятное подтверждение…*** —?Он стар. Шестьдесят четыре зимы?— возраст более чем почтенный. Два человека стояли на верхней галерее пиршественного зала, глядя вниз. Во время торжественных официальных пиров на этой галерее располагались лучники или музыканты?— в зависимости от того, с кем именно пировали хозяева замка и в чьих услугах они в данную минуту нуждались больше. Один из наблюдателей, тот, что постройнее и помоложе, был в форме стражника. Второй, более крупный и представительный?— в бархатном черном плаще с капюшоном. Оба они смотрели вниз, на освещенный неверным пляшущим светом факелов пиршественный стол и сидящих за ним людей. Вернее?— на одного человека. Этот человека действительно стоил того, чтобы на него посмотреть. Он был огромен?— отсюда, сверху, казалось, что он раза в два шире любого другого из сидящих в зале людей. Плечи такой ширины встретишь разве что у гнома. Да и то?— не у всякого. Но человек не был гномом?— если бы он дал себе труд встать, то сразу бы стало видно, что и по росту он выше любого из присутствующих. Как минимум на голову. Он возвышался над своими соседями даже сейчас, когда сидел, ссутулившись. В отличие от остальных пирующих, он был неподвижен и, казалось, спал, опустив седую бороду на мощную грудь. —?Он выглядит достаточно крепким для своих… столь преклонных лет... — С долей сомнения в голосе возразил собеседнику человек в чёрном плаще. Слово преклонных он произнес с откровенной иронией. —?Не ошибись, Айзи, выдавая желаемое за действительное. Все-таки перед нами живая легенда Закатных стран. Его и раньше, случалось, недооценивали… —?Он стар! —?повторил стражник по имени Айзи нетерпеливо и раздраженно. —?Да, когда-то он был легендой… Но не думаю, что сейчас его стоит принимать в расчет или всерьез опасаться. —?Он сумел захватить и удержать трон великой державы?— а ты утверждаешь, что его не стоит принимать всерьез? —?Тогда он был молод и силен, а сейчас стар и слаб. Даже легенды стареют. Тем более?— короли. Вчера он проспал весь день в карете, я сам видел! У него почти что над ухом кричали в полный голос?— а он даже не перестал храпеть! Не шевельнулся! Он старик, Закарис. Просто никчемный старик. Тот, кого назвали Закарисом, все еще сомневаясь, качнул головой: —?Посмотри на него?— он не выглядит стариком. —?Он совершенно седой! Он даже меча не носит! Да что там меч?— он и сам себя по лестнице поднять не может! Ему выделили четырех носильщиков?— и это внутри дворца! Может, он и не выглядит стариком, но это просто оболочка, а ведет он себя как самый настоящий старик! Капризничал всю дорогу, едем не так, еда плохая, а вчера вечером так и вообще играл с дочками в куколки, представляешь?! Закарис в глубокой задумчивости смотрел на дремлющего за столом человека. Смотрел, почти не мигая. Складка между его бровями стала глубже?— Айзи, конечно, молод и горяч, но доводы его убедительны. Лицо закутанного в черный бархат человека было мало предрасположено к созданию улыбок, как удовлетворенных, так и всех прочих. А потому осталось неподвижным?— лишь дрогнул слегка левый уголок твердого рта. —?А ведь это, пожалуй, все меняет. Пожилые люди?— они как дети. Их даже не надо убивать… только следует поторопиться, пока нас не опередил этот хитрозадый шушанский молокосос… Закарис поискал глазами юного соперника и конкурента из второй?— теперь уже навсегда второй! —?столицы Шема. Нашел?— в неприятной близости от неподвижно застывшего старика. Их разделяло всего три человека. Оставалось надеяться, что три сидящих рядом человека на королевском пиру?— это всё-таки достаточная преграда, и Селиг не окажется настолько наглым, чтобы попытаться в первый же вечер охмурить беспомощного и впавшего в детство короля Аквилонии… ***