Гроза. (1/1)

Никакого спокойствия, снова идёт гроза. Ему было важно всё это рассказать?— о глушилках, о правде, о том, что возможно жить где-то там за краем, свободным от всякой лжи; но упрямо вторит ему каждый первый: ?Эй,ты себя не жалеешь, но нас-то ты пожалей! Не морочь же голову, глупый, и не ворчи?. Говорят: ?Поехал, с ума сошёл!??— все врачи.А в глазах мелькает?— свобода была близка. Сможет ли потом он как-нибудь отыскать отголосок лживый, что в путь его поведёт?— да плевать, куда бы, но главное, что вперёд и что прочь от подземного мрака, от боли, от…Его вдруг воротит, и чем-то по горлу жжёт?— проблевался.?— Легче??— Да так же чуть-чуть мутит,?— не простит он себе, что сдался так, не простит… По обивке кресел в машине ведёт рукой?— что такое уют, и возможности, и покой? Вот так вот по Москве разъезжать без опаски?— нет? Или в Ордене жизнь прожигать на закате лет?Открывается дверца?— опять он в своей Москве, и опять он не верит, что где-то в другом конце, в городах или селах, а, может быть, где ещё, ничего не живёт, и никто не живёт, он счёт,да он вправду давно уже потерял этот глупый счёт?— и не помнит, а сколько там жить ещё.И бросается в пекло, бросается, всё забыв, не успев оклематься, понять, что он так же жив, так же болен идеей и тем, что внутри фонит; возле сердца содрали болячку?— теперь болит.Спуск в метро равен жизни?— такой же пустой, чужой?— он из дома был изгнан и снова идёт домой?— попрощался с свободой и с воздухом, ну, пора. Закоптившимся небом покрытая голова?— вот теперь он здесь снова обязанный умирать; возвращение в Орден даёт ему право лгать: он не видел глушилок, не слышал других людей.Как же это паршиво?— жалеть себя и жалеть.Не сидится на месте и хочется кем-то быть, а не так как сейчас?— в паутине из жизней нить он тугая, нелепая, прожженная слегка, в ожидании новых побоев или плевка прямо в душу, намеренно; так больше жить нельзя?— надо что-то делать, чтоб прожил он так не зря.Никакого спокойствия, дождик уже шумит; ему плохо, но трудно понять, что и где болит?— уже кашель и слабость, наверное, скоро всё?— почему-то всё чаще ему только не везёт. Его кровь полна яду и кожа; уже трещит, если рядом, дозиметр…Перешит?— вот таким он себя видит вскоре, когда ужежизнь всё тлела и тлела, исчезли следы надежд, и он лишь дожидался момента, чуть-чуть, вот-вот, но он вновь ощущает, что как никогда живёт?— ощущение, будто бы дышит всей грудью, да! Но на фоне дальнейших событий всё ерунда.Никакого спокойствия, вот грянул первый гром?— раздаётся в башке набатом протяжный стон умирающих рано, не могущих умереть и живущих тоже, под страхом попасть под плеть.Он здесь видел много: не верится ничему. Лишь пародию, глупость на мир, войну и чуму, он здесь слишком прижился, он въелся в своё метро.Пусть гроза начинается, пусть.Только без него.