Глава 1 (1/1)
Марк.
Марк рос в достатке и любви, любые его прихоти всегда исполнялись. Он никогда в жизни не слышал слово "нет", хотя сам довольно часто употреблял его. Его родители настолько сильно любили своего сына, что не заметили, как из семени вырос не прекрасно пахнущий цветок, а ядовитое растение.
Не надо думать, что Марк был некрасивый, совсем наоборот, он взял у своих родителей все самое прекрасное. У матери: густые светлые волосы, которые всегда были уложены в прическу и с помощью геля были разделены на мелкие пряди, длинные ресницы, которым позавидовала бы не одна девушка (которые он вначале просто ненавидел, и лишь потом понял, что если посмотреть собеседнику в глаза и быстро заморгать, то получить можно было все, что угодно), пухлые, розовые губы и длинные, словно у пианиста, пальцы. У отца: миндалевидные глаза, которые были черными настолько, что едва можно было увидеть зрачки, острые скулы, предававшие его лицу мужественность, широкие плечи, небольшие, но упругие мускулы под гладкой кожей, но самое главное – это рост. В свои семнадцать лет Марк имел рост сто девяносто три сантиметра. Он чуть опередил отца, но несмотря на это, все так же вел себя как маленький ребенок.
Он приманивал своей красотой людей, а потом убивал их своим характером. Избалованный настолько, что не замечал никого кроме самого себя, он мог часами стоять у зеркала, а в каждом его предложении было "я". Его самолюбие и эгоизм заполняли всё его существо, его тщеславие не имело границ, родители всегда восхищались им, а слуги в доме лишь качали головой и, стиснув зубы, терпели выходки молодого хозяина.
Ни одна девушка не продержалась с ним больше пары часов, потому что, летя к нему, как мотыльки на свет, они обжигались о его эгоизмом и улетали прочь, но Марк толковал это по–своему, он считал, что сам бросает девушек, ведь все они, какими бы красавицами не были, тускнели на его фоне. Такие девушки его не устраивали. Хотя думается, если бы он нашел ту, что сравнилась бы с ним своей красотой, он не потерпел бы конкуренции и сжил бы ее своим себялюбием. В его комнате, по меньшей мере, было три огромных зеркала, не считая того, что было на потолке.
Он не выносил людей, которые, прежде чем обратиться к нему, не говорили, какой он красивый. Он любил, когда им восхищались. Лесть была для него слаще меда. Он считал себя ангелом, самим совершенством, весь мир должен был лечь у его ног. Он был королем среди таких же богатых и эгоистичных подростков.
Его низкий бархатистый голос, тоже подарок отца, был переполнен высокомерием и отвращением к окружающим, его глаза сужались, когда он видел слуг или обычных людей, а на лице появлялось брезгливое и презрительное выражение. Его тонкие длинные пальцы сжимались в кулак, стоило кому-то задеть его, а по телу пробегала дрожь отвращения.
Для него существовал только он сам, а больше никто и ничто.
Кэтрин.
Среди своей большой семьи, которая отличалась огромной жестокостью и жесткостью, она была лучом надежды. Казалось, что невозможно, чтобы среди мрака появился свет, но именно этим ярким, пылающим светом была Кэтрин. Понимая это, окружающие пытались оградить ее от родственников, да только мрак все равно видел свет и пытался подчинить его себе. Кэтрин отличалась от своей семьи не только характером, но и внешностью. Ее черные волнистые волосы почти доставали до лодыжек при ее тогдашнем возрасте, а было это четыре года назад, и росте без малого метр семьдесят пять сантиметров. Округлое лицо с женственными, нежными чертами заставляло умиляться, большие серые глаза смотрели на мир с восторгом, нагло вздернутый носик всегда искал приключение, а алые, чуть полноватые губы вечно улыбались. Ее телосложению уже тогда позавидовала бы любая модель. В семье, где не нуждались, но все-таки не могли позволить себе ничего лишнего, она была ангелом. Скорей всего она им бы и оставалась, если не один поступок, который зачеркнул все хорошее, что было в девушке.В самый обычный вечер ее отец вернулся домой пьяный, как никогда, и Кэтрин попалась ему под руку. Он приказал жене держать девушку, а сам, толком не осознавая, что делает, остриг ее прекрасные волосы. Она всю ночь просидела возле них, а утром луч света погас, она превратилась в такую же, как и вся её семья: жестокую, ненавидящую, когда ею командуют, девушку. Кэтрин стала жадной до одури, она никого не подпускала близко к себе, для нее мир был наполнен врагами. Ее стали бояться, потому что из ее прайса чувств были удалены такие понятия, как понимание, любовь, сострадание и жалость. Всего этого девушка больше не испытывала. Казалась, эти чувства она обменяла на другие – жестокость, жадность, недоверие и презрение. Ее черты лица изменились, они стали жестче, и грубей: широкие глаза теперь были прищурены и смотрели с подозрением, мелодичный, словно перезвон колокольчиков, голос наполнился сарказмом и властью, а в нежных мягких руках появилась огромная сила. Она стала ненавидеть лесть и тех людей, которые испускали ее, словно яд. Кэтрин была опасной, хотя, несмотря на это, многие молодые люди пытались ухаживать за ней, а она лишь смеялась. Переполненные надеждой, что она их когда-нибудь заметит, они оставались рядом с ней, как верные сторожевые псы, в которых она не нуждалась.Всем, кто когда-то посмел ее обидеть, она отплатила, а отца засадила в тюрьму, обвинив его в изнасиловании, которое он, конечно же, не совершал. Хотя доказать обратное не смогли, да и не старались. В ее семье знали правду, но месть Кэтрин была куда страшней, чем сильная рука главы этой семьи, и в доме она стала хозяйкой, но бывала там крайне редко, отныне ненавидя все, что было внутри квартиры.С каждым днем девушка становилась все хуже, словно скатывалась с высокой горы в пропасть, но это доставляло ей огромное удовольствие, и она не пыталась затормозить, наоборот, ускоряла падение, испытывая восторг. Прошло четыре года, и девушка к своему прескверному характеру прибавила двадцать сантиметров роста, чем наводила на собеседника ужас, а ее волосы всегда были настолько коротко пострижены, что затылок был почти по–мальчишески выбрит.Кэтрин считала себя самым жестоким человеком на Земле, и ей это нравилось.