глава 2 (1/1)

Ночью мальчик так и не смог уснуть. Он тосковал по родителям, по дому, по учителям. Даже тосковал по тёте с дядей. Он чувствовал, что место, в котором он находится, чужое. И никак не мог свыкнуться с мыслью, что ему торчать в нём ещё восемь лет.А утром ему принесли форму. Клетчатые синие брюки, рубашку, чёрный галстук и тёмно-синий пиджак с вышитым гербом интерната. Чуя спокойно в неё одевался, пока ребята плевались на галстуки.— Сегодня ещё и физра, — промычал сонный Акико.— А где тут можно умыться? — спросил Чуя, закончив с переодеванием.— Пошли, — зевнув, позвал Рю.Туалет и душевые были общими. Находились за соседними дверями на этажах. В душевой в ряд стояло несколько умывальников с ржавыми кранами, и с утра Чуя ожидал увидеть тут много народа, но с Чихайей они были вдвоём. Чуя, тщательно вычистив зубы, умылся, вытер лицо и собрал волосы руками в хвост с петухами. И хотя он был чистоплотным ребёнком, со своими волосами никогда самостоятельно справиться не мог.— Немногие такие обязательные, — прокомментировал пустоту в душевой Рю.— В смысле? Не все чистят зубы по утрам? — удивился Накахара.— Дай бог, чтобы к вечеру почистили.— Понятно, — пробубнил мальчик.В коридоре они наткнулись на вчерашнего парня по имени Макото. Он ещё был в пижаме и шёл, видимо, из туалета, почёсывая живот.— Опа, цыпка, — осклабился он. От него за версту тащило ночным потом и отвратительным запахом изо рта.— Кто? — не понял Рю.— Цыплёнок, это его старшие так прозвали.— И почему цыплёнок? — спросил Чихайя, скрестив руки на груди.— Ну, потому что рыжий, наверное. И потому что новичок, — пожал плечами Макото.— Цыплята жёлтые, так что тебе больше подходит, — упрямо глядя на юношу, сказал Накахара.— Что ты там пикнул, цыплёнок? — зарычал Макото, надвигаясь на мальчика.— Отвали, — грубо отодвинул его Рю и повёл Чую дальше по коридору.***Несмотря на все надежды Чуи, завтрак был так же отвратен, как ужин. Это была овсянка. Накахара думал, что отвратнее, чем тётя, её сварить невозможно. Он никогда так не ошибался. Поковыряв в тарелке ложкой, парень выпил переслащённый чай и пошёл за ребятами на занятия.— А почему старших не было? — спросил он у Рю, когда они вышли.— Они нечасто выходят на завтрак — спят, — пояснил юноша. — Да и за ночь многие умудряются в магазин сбегать.— Правда?— Ага, — кивнул он. — Макото с ними часто носится. Точнее, для них носится. Они его приватизировали, как мальчика на побегушках. Показали, что и как делать, вот и гоняют до первого палева. То за сигаретами, то за сладостями.— И ему это зачем? — спросил Накахара.— Ну, ему тоже что-то достаётся, — пожал плечами Рю. — И за близость к старшим он имеет определённый статус. Из нашего корпуса он самый крутой, — Чихайя сделал характерный жест кавычками.— Но ты не слишком его уважаешь, — заметил юноша.— Не за что, — пожал плечами Чихайя. — Да и он не лезет на меня особо. Знает, что физически я сильнее.— Вот оно как, — задумчиво протянул Чуя и принял новую информацию к сведению.***В принципе, первый день в школе прошёл неплохо. Он попал в один класс с Рю, а вот Кенджи и Акико были в другом. И всё продолжалось бы неплохо, если бы не физра. Именно в тот день было взвешивание.Чуя как мог пытался его избежать. Он стоял в самом конце, постоянно отходил, прятался от учителя, но всё было бесполезно. Его чуть ли не за шкирку поставили на весы, и весь класс увидел…ничего. Чуя нисколько не весил.— Весы, наверное, после вас, лосей, сломались, — недовольно сообщил физрук. — Валите бегать. Накахара, поможешь отнести инвентарь.Чуя, глотая вязкую слюну, поплёлся за учителем в тренерскую. Там мужчина сел за стол и внимательно на него посмотрел.— Так ты эспер? — спросил он.— Нет, — замотал головой Чуя.— Мне-то лапшу на уши не вешай, — хмуро попросил сенсей. — Никому не скажу.— А вы это куда-то запишете? — спросил Накахара.— Просто приму к сведению. Вдруг тебе спорт противопоказан?— Нет, — покачал головой мальчик. — Но у меня плохая способность, и я ей не пользуюсь.— Плохая? — опешил тренер. — Обычно дети твоего возраста другого мнения.— Мне достался контроль гравитации. Поэтому весы показали, что я невесомый. На самом деле, это не так, просто с весами всегда получается такое, — он пожал плечами.— Чем же плоха твоя способность? — спросил мужчина.— Её нельзя контролировать, это против природы. Поэтому я просто её не использую. Да и сам я слабый, — юноша улыбнулся.— Что ж, — задумчиво протянул сенсей. — Как знаешь. Я никому не скажу. Но если будешь себя плохо чувствовать на моих уроках, ты обязательно говори. Всё же здоровье эсперов — вещь непредсказуемая…— Хорошо, — просиял Чуя. — Я могу идти?— Иди.***За неделю Чуя, в целом, освоился на новом месте. Его периодически пытался задирать Макото, к старшим Чуя предусмотрительно не совался и обитал только в своей комнате. В душ ходил с Рю. С ним мальчик сдружился больше всех.Как оказалось, Акико был тем ещё типом с противным характером. Но с ним можно было ужиться. А вот Кенджи был просто противным. Он редко мылся и много мусорил. Рю гонял его за это, но всё было бесполезно.И всё бы ничего, но противное прозвище ?цыплёнок? так к нему и прицепилось. А ещё Чуя никак не мог сладить со своими вещами. То есть умыться, вымыться, прибраться на полке он был способен. А вот стирать — нет. Он просто не умел. Не умел ровно заправить рубашку, нормально повязать галстук, заколоть волосы. Они либо торчали беспорядочными вихрами, либо кое-как сходились в тугом, но неопрятном хвосте.Но самым большим наказанием для мальчика стала стирка. Простыни-то забирали уборщицы, а вот личные вещи надо было стирать самим. Рю показал, где прачечная, объяснил, где что лежит, как пользоваться машинкой. Но вот последнего юноша так и не понял. И после того, как у него сели две футболки, в машинке больше не стирал. Руками тоже получалось плохо. Он вымачивал одежду в мыльной воде, а потом долго пытался её полоскать, но она никак не хотела ополаскиваться. И гладить он тоже не умел. Поэтому ходил Чуя постоянно какой-то мятый, зато пах вкусно — порошком и мылом.На вторую неделю он не выдержал того, как его дразнил Макото. Взял и пнул его в голень так, что у того разрослась гематома в полноги. Противная, сиренево-бордовая. Он тут же полетел в медпункт, изображал из себя мученика и теперь прихрамывал у всех на виду. Но Чуе тогда не попало. Потому что Чуе он разбил за это нос.Мальчик никогда не дрался, да и по лицу получал впервые. Настолько жгучей боли он не ожидал, поэтому лишь осел на корточки и спрятал лицо в руки. А Макото ещё издевался, мол, плакса. Но Чуя тогда не плакал. Он помнил совет, который дал ему Дазай — никому не показывать своих слёз. И он не показал.Стычку видели многие, Рю тогда так посмотрел на мерзавца, что тот быстро притих. И слухи о том, что мелкие невзлюбили друг друга, начали выползать за пределы корпуса младших. Слухи о нахальном мелком добрались и до старшеклассников.— Да ни в жизнь не поверю, что это тебя так Цыплёнок отделал, — рассматривая гематому на ноге Макото, заявил Фурихата. Тот самый прыщавый урод с ожогом от сигареты на щеке.— Да он и тебя так же приструнил, — фыркнул Цубаки — парень с голубыми волосами.— Иди к чёрту, Василёк*! — рявкнул Фури.— Но я тоже ему врезал, — покосившись на Дазая, что сидел на подоконнике и курил, гордо заявил Макото. — Его Рю чуть ли не на руках в медпункт оттащил. До сих пор, наверное, там.— Так ему и надо, — фыркнул Фурихата. — Залупаться, сопля, меньше будет.Дазай потушил сигарету в стеклянной банке и грациозно, подобно коту, сполз с подоконника.— Дазай, ты куда? Макото в магазин…— Сигарет, — бросил ему Осаму, выходя за дверь.***Чуя сидел в медпункте и ждал, когда ему обработают нос. Медсестра куда-то вышла по срочному звонку, вручив мальчику ледяной компресс и попросив подождать. Её не было уже больше двадцати минут, а переносица Чуи уже так занемела, что даже голова болеть перестала. Он вообще своего лица теперь не чувствовал. И когда открылась дверь, мальчик уже было порадовался, что сейчас ему налепят пластырь и отпустят. Но это была не Тацуя-сенсей.— Жив? — спросил Дазай, заглядывая внутрь. Чуя убрал от лица компресс и удивлённо на него посмотрел.— Кажется, — отозвался он.— Мелкий тут нам рассказал о твоих подвигах, — проходя внутрь и садясь на стул напротив него, сообщил Осаму. — Больно?— Уже нет, — перебирая в руках грелку с почти растаявшим льдом, пожал плечами Чуя.— Дааа, — протянул парень, рассматривая синие полосы, что шли от переносицы. — Не пожалел.— Всё хорошо, — шмыгнул носом Накахара.— Что, даже не заплакал? — улыбнулся Дазай.Пацан мотнул головой.— Ну, сейчас уже можно.— Нельзя, — упрямо сказал Чуя.— Почему? — опешил Дазай.— Ты сказал, что слёз никому нельзя показывать.— Мне-то можно, — снова как-то слишком по-доброму улыбнулся он.— А глаз покажешь?Парень рассмеялся и принялся разматывать повязку. Чуя ожидал увидеть там всё, начиная воспалением века, заканчивая пустой глазницей. Но когда повязка слетела, то был всего лишь немного покрасневший здоровый глаз.— Вижу, ты разочарован, — откидывая бинт в урну, сказал Дазай.— Я думал, увижу мозги, — вздохнул Чуя.— Ну, это всего лишь конъюнктивит. И то, почти уже прошёл.— Что это такое? — спросил Накахара.— Да не важно, — улыбнулся Дазай. — Мне тут птичка на хвосте принесла, что ты у нас особенный?Чуя не понял, к чему он это говорит.— Да нет, обычный, — пожал он плечами, наскоро себя осмотрев.— Нет, особенный, — снова улыбнулся Дазай, сложив голову на руки. — Одарённый.Мальчик опешил и уставился на него расширившимися зрачками. Ужас подступил к горлу. Глазки увлажнились.— Тише-тише, — успокоил Осаму. — Я сразу заметил.— К-как? — севшим голосом, спросил Накахара.— По глазам, — сказал он. — У обычных людей так не светятся.Чуя присмотрелся к глазам Осаму. Если задуматься, то его взгляд тоже отличался от глаз всех остальных. И да, он тоже знал, что Дазай одарённый ещё до того, как ему это сказали. Почувствовал где-то на подсознании.— А тут много таких? — спросил Чуя.— Нет, — улыбнулся он. — Не больше десятка. Но никто не скрывает.— Я не пользуюсь способностью. И не вижу смысла о ней говорить.— Ну, может, оно и к лучшему, — пожал плечами Осаму. — Давай-ка обработаем тебя. Тацуя, наверное, опять у директора зависла, — поднимаясь со стула, сказал парень.Когда аккуратный носик был полностью продезинфицирован, милое личико умыто, а на переносицу был наклеен пластырь с обезболивающей мазью, Дазай повёл Чую в его комнату. Но едва он вошёл и увидел, в каком состоянии находится кровать Чуи, тоже зашёл следом за ним. Парни, что играли в карты, застыли в ужасе.— Вон, — спокойно и даже доброжелательно бросил им Осаму. Те подорвались и вылетели из комнаты, как ошпаренные.— Не стоило этого делать, — заметил Чуя.— Это не твоя проблема, — отозвался парень, стаскивая с кровати кое-как заправленное одеяло и подушки.— Вот именно, — серьёзно сказал Накахара. — Тебя тоже посчитают слабаком, если будешь ходить с Цыплёнком.— Меня не посчитают, — успокоил его Дазай, принимаясь перестилать простынь так, чтобы не было ни единой складки. — А вот ты совсем не похож на цыплёнка. Разве что размерами.Чуя насупился и сел на кровать Рю.— Не дуйся, малыш, — добродушно отозвался Осаму. — Лучше научись кровать заправлять.— Я никогда этого не делал, — глядя в сторону, признался мальчик.— Мама заправляла?— Мама тоже не умела.Дазай обернулся на него. Взгляд его переменился. Он обжёг юношу презрением вперемешку с завистью.— Ты, стало быть, юный господин, — продолжая своё благородное дело, жёстко сказал Осаму.— Я — Накахара Чуя. Сирота, не умеющая за собой проследить. Вот и всё.Взгляд Осаму снова потеплел, а губы изломились в улыбке.— Тебя значит из хорошей жизни сразу сюда?— Нет. Был перевалочный пункт у родственников-жуликов.— Понятно, — закончив с кроватью, выпрямился Осаму. — Что ж, тогда учись справляться, Накахара Чуя.Старшеклассник потрепал его по медным волосам и вышел.