5 глава (1/1)

Москва.Неделю спустя.Царский дворец. Вот только в этот ясный солнечный тёплый летний день, радость омрачилась беспокойством и страхом за будущее Российского Государства, ведь ближе к концу торжественной церемонии венчания Царевича Дмитрия с царевной Ксенией, где присутствовала вся царская семья с боярами Государю внезапно стало на столько плохо, что он не мог больше стоять на ногах и, словно подкошенный, рухнул на пол без чувств, что заставило всех, мгновенно завершить церемонию и отнести Государя в его покои, где возле его изголовья собралась, лишь одна его семья и медики, вынесшие скорбный вердикт о том, что их Правителю, жить остались считанные часы, в связи с чем все погрузились в молитву над умирающим, которого уже соборовал и причащал столичный митрополит, а, оставшиеся за пределами царского дворца, бояре уже строили предположения о том, кто займёт престол после того, как Царь Борис уйдёт в мир иной, хотя это итак было ясно—зять царской семьи, Царевич Дмитрий, ведь у него в покровителях стояла сама царица Мария Скуратова с её очень влиятельными связями во всех управленческих и духовных отраслях.Только самой семье не было уже до бояр никакого дела. Они погружённые в скорбную молитву у смертного одра Государя, смиренно ждали наступления неизбежного часа. И вот он наступил. Лежащий в постели, Борис Годунов пришёл в себя, лишь на мгновение для того, чтобы в последний раз обвести, уже затуманенным и почти ничего не видящим, мутным, взглядом дорогих ему близких людей, после чего их всех мысленно благословил, чуть слышно произнеся, обращение к приемнику, который уже не в силах сдерживаться, искренне рыдал над покровителем:--Правь достойно и по справедливости, но не давай спуска боярам, Дима.—замолчал навек, оставив эту грешную землю навсегда, в связи с чем воцарилось ещё более мрачное молчание, прерываемое горестными всхлипываниями, оплакивающими, только что умершего русского царя Бориса Годунова, вместе с которым ушёл и покой в России. Оставшаяся без своего очень сильного покровителя и, одновременно, своего главы, Царская семья понимала, что отныне, покоя в их жизни больше никогда уже не будет. С этого скорбного дня для них всех начинаются беспощадные бури, которые, возможно, никого не оставят в живых, что приносило им ещё большее уныние и боль, а свадебный пир превратился в поминальный, на котором, как бы им того не хотелось, но по долгу новой царской четы пришлось присутствовать Дмитрию с Ксенией.Вот только вместо, планируемых тостов во славу жениха с невестой и поздравлений с пожеланиями долгих лет жизни с благополучным правлением, царила угнетающая тишина, нарушаемая, лишь тихими воспоминаниями о благополучных годах правления, ныне покойного Государя, тело которого под бдительным присмотром вдовствующей царицы с дочерью Ольгой, готовили к скорому погребению в семейной усыпальнице русских Царей и Цариц.Так незаметно наступил вечер, принёсший приятную прохладу, но не душевное успокоение, так как о нём теперь предстояло лишь только мечтать и во снах видеть. Вот только пир продолжался, хотя и молодая царская чета чувствовала себя на нём, крайне неуютно, даже скованно, хотя и их подбодрить пришла вдовствующая царица Мария Нагая, решившая, стать Дмитрию добросовестной матерью и моральной поддержкой в правлении, чувствуя материнским сердцем, что её ?сын? нуждается в ней и отвергать его стало бы верхом бессердечия с бесчувственностью.Заметивший её появление в зале для дворцовых пиршеств, уже впавший в глубокое душевное уныние, юноша, мгновенно воспрял духом и, незаметно выйдя из-за стола, мягко подошёл к молодой, торжественно одетой, хотя и во всё тёмное и скромное, женщине, затем почтительно ей поклонился и с искренними, полными радушности, словами:--Матушка, как хорошо, что вы пришли на этот наш, полный огромной скорби и уныния, поминальный пир!—заключил её в заботливые объятия, услыхав от неё тихие, полные огромной доброжелательности слова:--Но ведь, не могла, же я оставить на растерзание этим голодным беспощадным стервятникам тебя с твоей молодой жёнушкой, сынок! Раз уж нам, отныне суждено играть этот абсурдный спектакль и дальше, мы так и сделаем! Главное нам, сейчас, всем быть друг за друга в столь скорбные для России мгновения! Она даже для большей убедительности, добродушно потрепала печального юношу по бархатистым щекам так, как это обычно, всегда делает заботливая любящая мать со своим ребёнком, не обращая внимания на бояр, которые, заметив всю эту возню, принялись тихо перешёптываться между собой, окончательно убеждаясь в том, что перед ними находится истинный Царевич Дмитрий, иначе его мать, ни вела бы себя так доброжелательно и беззаботно.А между тем, внимательно наблюдающая за ними, Великая княгиня Ксения Борисовна понимающе вздохнула и, крайне бесшумно подойдя к матери с сыном, с искренней доброжелательностью поздоровалась с вдовствующей Царицей и, как подобает добропорядочной невестке, гостеприимно усадила её на место за столом возле себя и Дмитрия, продолжая, о чём-то любезно с ними беседовать, что помогло Марье постепенно расслабиться и ощутить себя нужной ?детям?. В это, же самое время, глубоко удручённый известием о смерти горячо любимого отца, юный царевич Фёдор Борисович пришёл в баню, где мылась его белокурая возлюбленная Евдокия, уже смирившаяся с тем, что из-за свадебных, плавно перетёкших в приготовления к похоронам, мероприятиям её царственный избранник к ней не придёт. Ему сейчас, просто не до неё с их плотскими утехами, да и Фёдору надо сконцентрироваться над предстоящим восхождением на трон своего покойного отца, что непременно произойдёт в самое ближайшее время.Вот только какого, же было её огромное удивление, когда Фёдор мягко подошёл к ней и, не говоря ни единого слова, крепко обнял её, издав измождённый тихий вздох, похожий на стон.--Даки, милая моя! Знала бы ты, как мне сейчас нужно твоё утешение и ласка!—чуть не плача, произнёс юноша, добровольно утопая в её жарких и неистовых поцелуях, уносящих его в мир романтических грёз с головокружительной страстью, что продлилось до тех пор, пока она ни назвала его: ?Мой Царь!?, в связи с чем, словно ошпарившись крутым кипятком, юноша решительно оттолкнул от себя, ничего не понимающую любовницу и отрезвляюще прокричал, приводя её в чувства, что послужило для девушки, подобно звонкой пощёчине:--Какой ещё ?мой Царь??! Опомнись! Мне о троне и мечтать нечего!Девушка обиженно надула соблазнительные пухлые губки и с огромным разочарованием вздохнув, воскликнула:--Но ведь наследник покойного Государя, ты, Фёдор, как единственный сын! Именно тебе и предстоит занять царский трон!Вот только юноша горько рассмеялся, чем ещё больше поразил до глубины души свою избранницу, но не обращая внимания на её смятение и, застлавший их, густой пар с не скрываемым презрением произнёс, бросая девушку в ещё большее негодование:--Своим приемником отец, умирая, назначил этого презренного растригу Гришку Отрепьева, как своего зятя, посчитав его самым достойным, да и матушка с сестрицами поддержали его, единогласно! Между молодыми людьми воцарилось длительное, очень мрачное молчание, во время которого, парочка, вновь прижалась друг к другу, утопая в неистовых головокружительных поцелуях с неистовыми ласками.Ближе к полуночи закончился поминальный пир, который, изначально задумывался, как торжественный свадебный, после которого, душевно распрощавшись со всеми, присягнувшими ему на верность, боярами с их семьями и дражайшей ?матушкой?, которую решено было вернуть в царский дворец, юная царская чета, ощущая невыносимую усталость: моральную, духовную и физическую, вернулась в свои покои, где полностью раздевшись, легла спать, но уснуть не торопилась, хотя и в их покоях, постепенно потухли все свечи, как и огонь в камине, из-за чего стало совсем темно, лишь только серебристый яркий лунный свет, едва освещал просторные супружеские покои. Вместо этого возлюбленные, просто лежали в заботливых объятиях, погружённые в мрачные скорбные мысли, как бы анализируя, случившиеся сегодня, печальные события и думая над тем, как завтра пройдут царские похороны со всеми сопутствующими мероприятиями. Конечно, тем, что бояре присягнули им на верность, как новым царям, уже многое облегчало, но вот на долго, ли хватит этой преданности, юная царская чета не знала, да им было сейчас не до этого. Единственное, чего им бы, на данный момент хотелось, искренне—как можно скорее, забыться, восстанавливающим силы, крепким сном, но всё-таки они нашли в себе силы для того, чтобы искренне пожелать друг другу спокойной ночи и, обменявшись бодрящими пламенными поцелуями с головокружительными ласками, наконец, уснули и проспали до тех пор, пока яркие солнечные лучи ни озарили просторные покои золотым блеском, слепящим глаза, но заставляющим, вырваться из ласковых заботливых объятий Морфея, чего паре искренне не хотелось, но всё, же пришлось сладко потянуться, открыть ещё сонные голубые глаза и, с огромной любовью пожелать друг другу доброго дня, отправиться в дворцовую баню, где они привели себя в благопристойный вид и после утреннего молебна в домовой церкви и, последующего затем, лёгкого завтрака в кругу царской семьи, отправиться на похороны Государя. Над ним была совершена поминальная служба, после которой гроб был доставлен в усыпальницу русских царей, где его и погребли, после чего состоялись все необходимые сопутствующие мероприятия, панихиды и прочее, но, а по завершению их вся царская семья вместе с верными боярами укрылись в трапезном зале, где состоялся поминальный ужин с произнесением необходимых речей, принесением соболезнований. Казалось бы, всё шло гладко и по, запланированному всеми, сценарию, не говоря уже про спокойную обстановку, оказавшуюся, дерзко нарушенной презрительными словами царевича Фёдора, обращёнными к младшей сестре, а ныне царице Ксении:--Надеюсь, теперь ты довольна, Ксюша, ведь твой муж уже без пяти минут наш новый Государь! Вот только не надейся, что вы долго проправите! Вскоре народ прознает о том, что новый Государь вовсе не Царевич Дмитрий, а беглый монах и прихвостень панов Мнишеков, Гришка Отрепьев, по которому уже давно петля…--Да, что ты такое говоришь, Фёдор!? Немедленно прекрати, нести напраслину на своего шурина! Да и, что это за непочтительность к нашему новому Государю и Государыне! Извинись перед ними и покинь зал! –не желая, дальше терпеть ужасное поведение единственного сына, вразумительно одёрнула его вдовствующая Царица Мария Скуратова-Годунова, грозно смотря на него, но при этом держась с царственным достоинством и выдержкой, при этом от её внимания ни укрылось то, что её младшая дочь, Царица Ксения, хотя и не подала вида, но внезапно вся побледнела от, брошенной братом в адрес её с возлюбленным, угрозы, но собравшись с мыслями, сохранила полную невозмутимость и одарила дражайшего брата доброжелательной улыбкой, продолжая, играть роль хозяйки скорбного мероприятия, как и её любимый муж, о чём-то тихо беседующий с боярами и снохой Ольгой, что нельзя было сказать о царевиче Фёдоре Борисовиче, внезапно вставшем из-за поминального стола и, выполняя приказ матери, больше не обращающей на него внимания, почтительно всем поклонился и ушёл из зала, ужасно злой на всех, особенно на нового царя, сестру Ксению и матушку, полностью вставшую на сторону самозванца, как и царица Марья Нагая, тоже, присутствующая на трапезе, мило беседуя с дражайшим ?сыночком?, периодически посматривающим на родного брата возлюбленной и проводившим парня задумчивым взглядом, решив с ним поговорить позже, при первой возможности. Она представилась вскоре, когда он с позволения матушки и тёши не на долго покинул трапезный зал и пошёл немного прогуляться по дворцу, где, не доходя до покоев, случайно услышал, весьма эмоциональный разговор, состоявшийся между царевичем, его сестрой Ольгой и боярской дочкой Евдокией, ходящей в любовницах у парня. Они насторожено обсуждали его, Дмитрия, строя против него, как юноше показалось, козни, при этом черноволосая царевна пыталась образумить брата с любовницей, убеждая, немедленно прекратить нести напраслину на царского приемника.--Откуда вам знать, может из Дмитрия получится добросовестный царь, который будет любить свой народ и делать всё, ради его благополучия! Не зря Господь Бог говорил: ?Не судите, да не судимы будете?!—призывая брата с его избранницей к благоразумию, шикнула на них юная царевна. Вот только они даже и не собирались прислушиваться к её мудрым просьбам, а лишь презрительно рассмеялись в голос, предварительно переглянувшись между собой, в связи с чем Ольга почувствовала себя, крайне неуютно и, понимая, что ей здесь больше делать нечего, собралась было уйти для того, чтобы вернуться к семье, как, в эту самую минуту, услышала отрезвляющие слова любовницы брата, прозвучавшие для неё совсем, как пощёчина, даже намного больнее:--Смотрите, дорогая царевна! Как бы Вам, потом ни пришлось пожалеть о том, что Вы так яро защищаете самозванца! Вдруг, ему в голову взбредёт мысль, сделать из Вас своё оружие против своих угнетателей, польских, очень знатных и влиятельных панов Мнишеков, которые, непременно, прибудут на нашу многострадальную Родину, чтобы ухватить свой кусок от власти! Тогда не плачьте, потом, и не говорите о том, что мы Вас не предупредили! После чего воцарилось длительное, очень мрачное молчание, во время которого, облачённая во всё чёрное, прекрасная черноволосая Царевна не захотела выслушивать эти слова, зарвавшейся до предела, девки и, дав ей звонкую пощёчину с грозными словами:--Немедленно закрой свой поганый рот, девка, иначе, я немедленно прикажу слугам высечь тебя, а затем сослать в острог за клевету!—стремительно покинула покои брата, но не пройдя и нескольких шагов, оказалась, крепко схвачена за изящный локоть сильной рукой Царевича Дмитрия, что еле сдержало юную девушку от желания закричать, но юноша пресёк эту её отчаянную попытку тем, что крепко зажал ей рот свободной рукой и обличительно прошептал над самым ухом, слегка обдав Царевну своим горячим прерывистым дыханием, заставив её судорожно сглотнуть и замереть в испуге:--Хорошего, же у Вы обо мне мнения, Царевна. Как можно строить заговор против человека, являющегося горячо любимым мужем родной сестры и приемником, ныне почившего Государя, а ведь я всегда уважал Вас, чтя, как за сестру, которой меня обделила жестокая судьба, собственно, как и родителей. При этом, юная царевна Ольга напоминала собой никого иного, как, пойманную в тиски, испуганную маленькую птичку, которая так, же вся, дрожала от страха и неведения за свою дальнейшую судьбу, ведь Дмитрий, вправе, сейчас, убить её, как заговорщицу, либо использовать в своих целях, когда она ему понадобиться, но он медлил почему-то, словно никак не мог решиться на то, как ему, лучше с ней поступить.

--Откуда мне знать, может именно ты и приказал отравить моего несчастного отца, предварительно втеревшись к нему в доверие, став тем наследником, которого ему так Господь и не послал, наказывая за грехи былого! От тебя можно ожидать любой подлости для достижения власти! Даже моей несчастной сестре голову вскружил красивыми речами и лаской! Вдруг, всё это, лишь игра!—с нескрываемым презрением выпалила царевна Ольга, когда удерживающий её в крепких руках, юноша, удостоверившись в том, что она успокоилась и не станет кричать, зовя подмогу, отпустил, случайно захваченную им, прекрасную юную пленницу, несправедливые обвинительные слова которой ударили его намного сильнее, самой мощной пощёчины, в связи с чем, он решительно схватил её за лебединую шейку и, сам не понимая, что с ним происходит, прижал к стене и обдавая горячим частым дыханием, вскричал с невыносимой душевной болью, обидой и разочарованием, что заставило юную девушку, вновь всю затрепетать, а из её ясных изумрудных глаз брызнули горькие слёзы невыносимого, только не понятно чего: страха, либо наоборот запретной, сжигающей её изнутри, страсти к нему, к этому неукротимому красавцу, которого никак не могла разгадать, так как он, словно специально закрывался от неё непроницаемым щитом:--Да, неужели ты ещё до сих пор не поняла, что я никогда не смогу причинить вред всем вам, так как именно вы все заменили мне ту семью, какой у меня никогда не было?! Я скорее, собственноручно убью любого, теперь уже нашего общего врага! Поэтому, как Вы смеете обвинять меня в том, в чём я неповинен! После чего решительно отпустил девушку, позволяя, ей постепенно прийти в себя, внимательно проследив за тем, как она, инстинктивно потирая изящной рукой тонкую шейку, принялась жадно глотать ртом воздух, подобно рыбе, выброшенной из прохладных вод реки на раскалённый песок. Из ясных глаз её текли горькие слёзы.--Если ты ни в чём не виноват, тогда для чего устроил для меня весь этот спектакль с выяснением отношений и попыткой применить ко мне силу?—наконец, постепенно придя в себя и собравшись с мыслями, уже более спокойно, но всё с той, же, обличительностью спросила его в последний раз юная царевна, продолжая, пристально смотреть на неё, но юноша не нашёлся, что и ответить снохе. Вместо этого он, не говоря ни единого слова, вернулся в трапезный зал, создав видимость того, что он спокоен, собран и сдержан, хотя это и давалось ему, крайне нелегко. Что, же, касается Царевны Ольги Борисовны, она ошеломлённая, возникшим между ней и Дмитрием эмоциональным объяснением, чувствовала себя на столько скверно, что из её ясных изумрудных глаз вновь потекли по бархатистым щекам горькие слёзы, а саму пробивала нервная дрожь от понимания того, что Дмитрий, далеко не так прост, как она считала его и то, что он, как разъярённый лев станет безжалостно бороться со всеми своими и их врагами, бросая их в небытие, что вызывало в нём уважение с гордостью, благодаря чему, она вновь тяжело вздохнула и, постепенно успокоившись, собралась с мыслями и вернулась к семье в зал для пиров. Вот только, как бы он ни пытался скрывать свои истинные чувства за напускными гостеприимностью с доброжелательностью, сидящая возле него, Ксения всё равно почувствовала, что в душе её возлюбленного что-то очень сильно гложет, в связи с чем, еле дождавшись окончания ужина с уходом всех бояр с семьями, а ведь на дворе уже, во всю царствовал вечер и было темно, из-за сгустившихся сумерек, окрасивших всё в тёмные цвета и оттенки, плавно и медленно вышла на просторный, напоминающий террасу, балкон, где уже стоял её возлюбленный, с глубокой мрачной задумчивостью смотрящий на ночной город и реку, при этом его красивое лицо, по своему выражению, напоминало самую хмурую грозовую тучу, а всему виной являлись их с Ксенией родственники: Царевич Фёдор с Царевной Ольгой, видящие в нём врага-узурпатора, захватившего власть царскую, хотя, ныне почивший Государь, сам, умирая, назначил Дмитрия своим приемником, считая самым достойным претендентом, но теперь это назначение стало для юноши удавкой, обёрнутой вокруг его мужественной шеи. Она всё больше и больше затягивалась, лишая парня, возможности свободно дышать, в связи с чем, он даже начал задыхаться.--Когда твои близкие уже перестанут видеть во мне врага и начнут доверять, понимая, что я всей душой и сердцем люблю и глубоко уважаю каждого из них?!—с измождённым вздохом, напоминающим стон, либо крик о помощи, исступлённо воскликнул несчастный, обременённый властью, светловолосый юноша, почувствовав, стоявшую позади него, возлюбленную Ксению и, обернувшись к ней, с невыносимым отчаянием в блестящих от горьких слёз голубых глазах, посмотрел на неё, что вызвало в юной девушке понимающий вздох, с которым она стремительно подошла к нему и крепко обняла, что заставило Дмитрия вновь печально вздохнуть и заключить её трепетный стройный стан в заботливое кольцо сильных рук.--У власть имущих людей, всегда находится больше врагов, чем сторонников, Дима! Привыкай к этому и знай, что возле тебя есть те люди, кто обязательно защитят и поддержат не только морально, но и мудрыми советами!—утешая, выдохнула юная Царица, плавно воссоединяясь с мужем в долгом, полном огромной нежности, поцелуе, постепенно заполняющим, истерзанную невыносимыми страданиями душу, теплом, принося ему долгожданное успокоение.А между тем, так и не отошедшая после чрезмерно эмоционального душевного разговора с Престолонаследником, лежащая в постели своих просторных, залитых лёгким медным мерцанием, исходящим от, горящих в золотых канделябрах, свечей, юная царевна Ольга видела очень странный сон, где она в ходе новой бурной ссоры с дражайшим мужем Ксении Дмитрием вместо того, чтобы обоим разойтись по своим покоям, внезапно кинулись друг другу в жаркие объятия с неистовыми поцелуями, головокружительными ласками, в которых не было никакой любви, но имело место беспощадности с жестокостью, даже их соитие приобрело характер беспощадной бури, во время чего, юная царевна не стеснялась в мощных пощёчинах, крепких ругательствах, что лишь ещё больше раззадоривало пару и вносило своеобразную сладость от воссоединения, в жарком акте которого, Ольга прошептала своему любовнику с оттенком игривости, что вызвало у него, поначалу, лёгкую растерянность вместе со смятением, но а после весёлый звонкий смех:--Забью камнями, как собаку бешеную, либо изрублю на куски. После чего пара продолжила свою беспощадную любовную возню, которая привела к тому, что юная царевна проснулась и, тяжело дыша, пыталась постепенно успокоиться и собраться с мыслями, не обращая внимания на, пылающие яростным огнём смущения бархатистые щёки с учащённым сердцебиением.?Что, же, за человек этот Дмитрий? Почему он так меня беспокоит? С одной стороны мне хочется, убить его, а с другой—придаться неистовой головокружительной страсти. Почему в его присутствии меня бросает: то в жар, то в холод? Неужели я вожделею его? На любовь это совсем не похоже. Нет. Это настоящее безумие! Мне нельзя желать обладать его, ведь он возлюбленный моей дражайшей сестры Ксении. Смысл её жизни, воздух и счастье, да и у них скоро дитя появится на свет! Нет! Нет! Нет! Мне необходимо немедленно выбросить его из своей головы!?--проносилось в голове у юной Царевны, с чем она и вновь рухнула на мягкие подушки, постепенно провалившись в сон, но, в этот раз спокойный. Утром, когда первые солнечные лучи озарили всё вокруг и окрасили в яркие: розовый, оранжевый, золотой и сиреневый цвета с оттенками, не говоря уже о том, что после утренней службы в домовом храме, Царевич Дмитрий не мог больше сносить презрение брата своей возлюбленной и, явившись к нему в покои, застал юношу, сидящим на кровати, погружённого в мрачную задумчивость, из которой он его небрежно вырвал словами, заставившими парня уставиться на него ошалело и даже с каким-то недоверием:--Если ты ненавидишь меня из-за власти и отцовского царского трона, многоуважаемый Фёдор Борисович, забирай его и правь страной так, как тебе вздумается. Только знай, что управление огромным Государством—не игра в игрушечные солдатики с войнушками. Здесь всё, куда намного серьёзнее, сложнее и страшнее. Попробуй удержать свой и без того, уже взбесившийся и озлобившийся на нашу семью, народ! Может тогда, когда ты набьёшь множество синяков, шишек и натворишь управленческих ошибок, ты поймёшь, что твой покойный отец, вверяя страну именно мне, оберегал всех вас от, куда больших бед, чем семейные склоки из-за его трона.Между юношами воцарилось длительное, очень мрачное молчание, во время которого Дмитрий тяжело вздохнул, но, понимая, что Фёдор Борисович по-прежнему продолжает смотреть на него, как на, очень опасного врага-узурпатора, уже собрался уйти, но оказался остановлен его, полным искреннего недоверия с подозрительностью, вопросом и, прикованным к нему, пристальным взглядом:--А откуда мне знать, что, вверяя мне отцовский трон, ты ни подстраиваешь мне коварную ловушку, Гришка? Ведь твоя душа полна тьмы с неразгаданностью.Его, вполне себе, разумные слова заставили Дмитрия понимающе хмыкнуть, после чего, он не на долго призадумался и, выдержав небольшую паузу, не говоря уже о, заливающие просторную комнату, яркие солнечные лучи, слепящие им глаза золотым блеском, наконец, ответил, как бы бросая парню вызов, который тот доверчиво поймал:--Приходи сегодня на заседание боярской думы! Именно там, всё и узнаешь! И лишь только после этих небрежных слов развернулся и чинно вышел, слегка придерживая полы яркого голубого парчового и серебристого шёлкового одеяния, провожаемый задумчивым взглядом царевича Фёдора Борисовича.Дмитрий сдержал, данное Фёдору, слово и на совете бояр объявил им во всеуслышание о том, что уступает трон единственному законному наследнику покойного Государя—Царевичу Фёдору Борисовичу, считая, что так будет, действительно правильно, не говоря уже о том, что, по совести. Конечно, от его внимательного взгляда ни укрылось то, как, потрясённые до глубины души такими кардинальными перестановками в управленческом аппарате, знатные влиятельные бояре принялись между собой перешёптываться, анализируя: хорошо это или плохо для страны, признав, что воля престолонаследника—закон для них всех, постепенно смолкли, приняв его справедливое решение, как должное.Зато, что касается самого Фёдора Борисовича, он весь просиял от, переполнявшей его всего, важности с гордостью, признав, что теперь, ему никто не помешает вести себя так, как подобает полноправному хозяину своей страны в связи с чем, первым своим указом, что он сделал, назначил себе в соуправительницы дражайшую сестру Ксению, приказав ей и всем домашним, готовиться к его свадьбе с Евдокией Снегирёвой, начавшей, ощущать себя хозяйкой царского дворца, ни во что не ставя царских сестёр с их достопочтенной матерью, признавая, лишь авторитет одного человека—своего жениха, Фёдора, полностью окунувшегося в государственные дела и игнорирующего все просьбы сестёр воздействовать на зарвавшуюся любовницу, которая в один из дней даже подралась с Царевной Ольгой из-за того, что та попыталась поставить девушку на место, что стало последней каплей в терпении вдовствующей царицы Марии, которая,вызвав наглую девчонку к себе в покои, дала такую отрезвляющую звонкую пощёчину, от чего у той из глаз брызнули слёзы. Она даже не устояла на ногах и рухнула к ногам царицы-матери, продолжившей, учить её уму-разуму, но уже словами.--Да, как ты, дворовая девка, посмела устроить драку с моей дочерью Царевной Ольгой?! Совсем стыд потеряла! Давно у позорного столба не стояла?! Я могу это легко устроить! Одного моего слова достаточно для того, чтобы тебе устроили порку! То, что мой царствующий сын является твоим женихом, ещё ничего не значит! Ты никто и звать тебя никак!—грозно прикрикнула на потенциальную невестку, восседающая на парчовой тахте и одетая во всё чёрное, вдовствующая царица, с не скрываемым презрением смотря на плачущую девицу до тех пор, пока ни заметила, стоявших в терпеливом ожидании распоряжений, слуг, которым дала сигнал кивком головы на то, чтобы они немедленно увели девчонку и дали ей двадцать ударов плетьми. Те всё поняли и, почтительно откланявшись, уволокли причину их общего беспокойства в пыточную. И лишь после того, как девушке дали двадцать ударов плетьми, её оставили лежать на холодном каменном полу в тёмной сырой камере измученную, бледную и горько плачущую, не говоря уже о том, что всеми забытую. Не известно, сколько продлилось её одиночество, но, вскоре, оно оказалось нарушено приходом к ней царевны Ольги, пожелавшей, лично удостоверится в том, что нахалка, посмевшая поднять на неё руку, сурово наказана, но, увидев её жалкий вид, Ольга совсем не испытала, желаемого ею, удовлетворения, вместо этого, ей стало до глубины души жаль глупышку, в связи с чем, он плавно и крайне бесшумно подошла к тяжёлой дубовой двери и, вдумчиво всмотревшись в, вжавшуюся в стену, девушку, тяжело вздохнула и с искренним сожалением произнесла:--Как жаль, что жизнь тебя, так ничему и не научила, Евдокия! Ты так и умрёшь здесь, всеми забытая и никому ненужная!—после чего грациозно развернулась и собралась было уже уйти, как, словно спохватившись, несчастная белокурая девчонка, мгновенно очнулась и, собравшись с мыслями, рванула к двери со словами, похожими на мольбу о помощи, полную невыносимого душевного отчаяния с пониманием, что ей терять больше уже нечего:--Прошу вас, царевна, если Вам меня не жаль, то пощадите, хотя бы то беззащитное и безвинное дитя, что я ношу под сердцем от Царевича Фёдора Борисовича! Да, Вы не ослышались! Я беременна, вот уже три недели! Между девушками воцарилось длительное, очень мрачное молчание, во время которого Ольга не знала, что и сказать из-за того, что услышанное известие о беременности наложницы дражайшего брата, потрясло её до глубины души, но собравшись с мыслями, она приказала стражникам, охраняющим камеру, немедленно выпустить узницу, сказав ей, лишь одно:--Не благодари меня! Тебя спас лишь твой ребёнок!—после чего, не говоря больше ни единого слова, вернулась в свои покои.